Кому светит Большая Медведица

– Никогда, никогда! – изо всех сил замотала головой Стеша. – Ты знаешь, папа, в лесу мне было очень трудно, но у меня появилось много времени на размышления о том, кем ты являешься в моей жизни. Папа, если бы не ты, я бы не выжила в лесу!

Руслан положил руку ей на плечо и кивнул в сторону сада.

– Я не хочу, чтобы нас слышали другие, - сказал он, - для них не было «холодной войны» - пусть же они ничего не знают.

Стеша шла рядом с отцом между яблонь, усыпанных белыми цветами, и говорила о том, что с ней случилось. Здесь, в этом цветущем раю, встреча с браконьерами не казалась такой ужасной. Руслан слушал сосредоточенно.

– Я всегда помнила, папа, что лес – это мой друг. За пять дней я встретила лишь лисицу и ёжика. И ни одного болота не попалось на моём пути – только озёра, пусть и холодные. И ещё мне жаль, что я съела беличьи припасы – прошлогодние орехи.

– Ничего, уже лето, и зверёк найдёт для себя другую еду, - прервал её Руслан, - тебе нужно было выживать. Господи, я как представлю себе твои скитания по лесу, меня дрожь берёт и злость на своё бессилие! И всё же в глубине души я испытываю гордость за тебя, дочка. Ты держалась мужественно.

– Да, но как вспомню, какие глупые обиды толкнули меня на это мужество, становится не по себе, - пробормотала Стеша.

– Твой побег был поступком эмоционально незрелого человека, но он же был и твоим протестом. Помни всегда, дочка, что от неудач не убегают – их преодолевают. Алла рассказала мне об экзаменах и твоём решении. Я, конечно, гордился бы аттестатом с отличием своей дочери, но мы оба с тобой знаем, так ли уж важен он в жизни.

– Ты меня понимаешь, папа! – взволнованно сказала Стеша.

Они остановились.

– Я прикладываю к этому усилия, - улыбнулся Руслан, любуясь жадно смотрящим на него взором дочери, - жаль, в школах не учат отцовству. А ведь столкнуться с ним в жизни гораздо реальнее, чем с теоремой Пифагора. Хотя, разумеется, я нисколько не преуменьшаю её значимости. Но мы ещё поговорим об этом, Стеша. А сейчас тебе нужно выспаться: каким бы приветливым ни был лес, вряд ли он стал для тебя источником приятных сновидений.

– Ты прав, пап. Но мне нужно дождаться…

Отчаянный сигнал где-то у ворот прервал Стешу. Она оглянулась и увидела машину Ярослава, брошенную посреди двора.

– Иди, дочка! – ласково подтолкнул её Руслан.

Ярослав бежал ей навстречу, как когда-то привиделось Стеше, под сенью белых соцветий, бежал изо всех сил, и, отпустив руку отца, она устремилась вперёд.

Они крепко держали друг друга в своих объятьях, до конца ещё не осознавая, что теперь вместе и все тревоги позади.

– Давай каждый раз, если нам вздумается ссориться, мы будем вспоминать о том, к чему привела наша первая размолвка, - прошептал ей на ухо Ярослав, - по-моему, это Судьба погрозила нам пальцем. Она соединила нас для счастья, а не для конфликтов. Мы были глупы, чтобы понять это. Но теперь мы оба поумнели, правда?

Он отстранился, чтобы увидеть, а не услышать её согласие.

– Я стала умная-умная! – улыбнулась Стеша. – Но как жалок мой ум по сравнению с любовью к тебе!

– Я приготовил нам сюрприз, - вдруг сказал Ярослав, - и горю желанием представить его тебе.

Они вернулись в машину, но Ярослав не торопился заводить её. Он медленно извлёк из барсетки ярко-красный бархатный футляр и тут же открыл его. На атласной подушечке сияло гранями мелких бриллиантов изящное тонкое кольцо. Ярослав без всяких церемоний надел его на палец Стеши и только потом ответил на её обескураженный взгляд: весь процесс не имел ничего общего со сценами из романтических фильмов.

– Не нужно делать из этой процедуры торжественного события. В нём нет ничего романтического. И люди ошибаются, думая, что есть. Кольцо – всего лишь вещь, пусть и служащая символом для выражения чувств. С моей стороны кольцо является подтверждением моего намерения соединить свою жизнь с твоей, когда тебе исполнится восемнадцать. Иными словами, обладая этим кольцом, ты должна забыть о других мужчинах. Навсегда.

Лицо Стеши приняло несколько озабоченный вид.

– Ты фанатичен не только в танцах, но и в любви, - обращаясь не к нему, а, скорее, к себе, произнесла она.

– Нет же! – уверенно ответил Ярослав, заводя, наконец, машину. – Ты просто меня не понимаешь, потому что не испытываешь сейчас того, что пылает во мне. Но это потому, что ты не знаешь. Это естественно. Едем, едем же! Скоро ты всё увидишь и поймёшь. Кольцо – это не признание в любви.

Слова юноши ничего для Стеши не прояснили, но эмоциональное состояние вскружило ей голову. Стеша терялась в догадках, ища объяснения происходящему, и не осмеливалась разговаривать с Ярославом по дороге, боясь всё испортить. Он сосредоточенно вёл машину; вскоре улицы, по которым они проезжали, показались девушке знакомыми. Вот старый дворик, в котором уже нет качелей…

Они спустились к набережной их первой встречи. Гранитные ступени всё так же омывала холодная вода Невы, и Стеше на мгновение почудилось, что это та же самая вода, те же самые молекулы – свидетели её знакомства с Ярославом. Оперевшись на ладонь своего друга, Стеша смотрела на мерно бегущие волны, и годы разлуки проносились в её памяти жалкими вспышками. Юноша, стоящий сейчас рядом с ней, стал намного ближе и роднее, и теперь, оглядываясь на прошлое, Стеша чувствовала себя посетительницей кладбища. Только к тому, что покоилось в могиле, не было сострадания и жалости, ведь её более прекрасное настоящее находилось сейчас на расстоянии одного поцелуя.

– Ярослав… - растрогано произнесла она, но он приложил к губам палец и прошептал:

– Тсс… Смотри. Вон туда!

Там, где Нева выбегала из-под моста, творилось что-то невообразимое. Люди, перегнувшись через перила, оживлённо переговаривались, указывая руками на воду. Стеша вглядывалась до боли в глазах, но ей казалось только, что на Неву упала туча, и теперь стремительно приближалась к ним. Небо было ясным; лицо Ярослава оставалось спокойным и просветлённым, и Стеша не стала задавать вопросов.

Странная туча подошла к границам тени, отбрасываемой мостом, и на солнце вдруг вынырнули, трепеща алыми парусами, бумажные корабли. Подталкивая друг друга белоснежными бортами, они торопились к гранитным ступеням, а за ними тесными рядами, от берега к берегу, выступали другие. Вскоре, сколько хватало глаз, вся поверхность воды была покрыта этими миниатюрными хрупкими судёнышками. От изобилия алого цвета рябило в глазах, но невозможно было оторвать взгляда от захватывающего зрелища.

– Стеша!
– откуда-то издалека услышала она голос Ярослава. – Стеша, помнишь популярную песенку времён Советского Союза «Японский журавлик»? В ней пелось об облучённой девочке, которой врач пообещал, что она выздоровеет, если сама сделает из бумаги тысячу журавликов. Когда я лежал в больнице, уже идя на поправку, и сходил с ума при мысли о том, что с тобой случилось, мне вдруг ясно представилось, что я смог бы сделать, чтобы ты поверила и прочувствовала мою любовь.