Конь в пальто

– Теперь понимаю, – вежливо сказал Адвокат. – Я пойду, ладно?

– Чуточку позже, Бойченко. Ты вот про Анечку заговорил, душу мне растревожил. А я человек суеверный. Поэтому просьба к тебе имеется. Даже просьбочка. Ты прикуси язык, Бойченко.

– Я зря затронул эту тему, – опустил голову Адвокат. – Простите.

– А язык? Прикуси и покажи мне, чтобы я успокоился.

Пожав плечами, как бы говоря этим жестом: «глупости какие-то, но приходится подчиняться», Адвокат демонстративно выполнил странную просьбу. В тот же миг открытая ладонь мужчины с силой ударила его под подбородок, заставив челюсти сомкнуться. Зубы клацнули, но сначала им пришлось перекусить упругую мякоть кончика языка. Мокрый от свежей крови кусочек мяса шлепнулся на грязный кафель подъезда. Адвокат, еще ничего не понимая, проследил за ним взглядом. Рядом с розовым кусочком появилась одна капелька крови, вторая. Адвокат в ужасе закрыл рот рукой.

Черный кот, сидевший у ног своего покровителя, благодарно мяукнул и, деликатно склонив изящную головку с прижатыми ушами, принялся жевать неожиданное угощение. Чвяк, чвяк, чвяк. Отчего-то эти звуки заслонили для Адвоката все остальное. А еще вкус крови. Ее приходилось беспрестанно глотать, чтобы она не вытекала изо рта на одежду. Он сомкнул веки, но от этого ничего не изменилось – в глазах и без этого было темным-темно.

Не дав побледневшему Адвокату рухнуть на ступеньки вниз головой, светлоглазый мужчина прислонил его к стене, похлопал по щекам, приводя в чувство, и очень отчетливо сказал:

– Это чтобы ты запомнил нашу встречу на всю оставшуюся жизнь… И учти, если косноязычие помешает тебе доходчиво передать мои слова твоему пахану и меня снова побеспокоят, то остаток языка я тебе вообще вырву. С корнем!

Мужчина двинулся наверх по лестнице, оставив Адвоката глотать кровь, слезы и бороться с голово-кружением. Не уберег он свой хорошо подвешенный язык, как советовал ему Хан. Зато стакан крови испил, это уж точно.

Язык мой – враг мой.

Обтирая плечом побелку, Адвокат поплелся вниз, не воспринимая ничего, кроме своей боли. Между тем если бы он был способен задержаться и прислушаться к происходящему наверху, то нашел бы в этом разговоре слабое, но злорадное утешение.

Мужчина открыл дверь своим ключом, а навстречу ему вышла маленькая девочка и сказала:

– Привет, дедушка. Мамы нет дома. Уже давно… Я волнуюсь.

9

Анечкина мама, майорская дочь, с утра обдумывала перспективы дальнейшего существования.

Итак, что делать дальше? Кое-какой выбор имелся, но очень и очень ограниченный, поскольку домашний телефон не отвечал, а это означало, что Жека исполнил свое обещание – исчез неведомо куда. На неопределенный срок Ленка осталась главой маленькой семьи, в которую входила она сама и ее дочь. И рассчитывать на то, что все уладится само собой, не приходилось. Хотя ужасно хотелось.

Оставаться у родителей было больше невмоготу. Их быт давно стал чужим, подстраиваться под него было вроде бы как удобно, но тягостно. Собирать вещи и возвращаться с Анечкой домой в роли провинившейся блудницы тоже не хотелось. Жека рано или поздно объявится, начнутся взаимные упреки, выяснения отношений. И что потом? Опять изображать из себя беженку с торбами?

Ленка нашла вариант получше. Наведаться домой одной, без вещей, разведать обстановку. Забрать деньги, оставленные Жекой, – долг родителям отдавать надо? Дочь кормить-одевать надо? Гордыня в данном вопросе была неуместной. Деньги забрать, а записку оставить. Спасибо, мол, за заботу. Но, между прочим, нас связывают не только материальные отношения. Пора бы их выяснить до конца. Вот.

Это решение осенило Ленку внезапно, после того, как Анечка прекратила назойливые предложения поиграть в больничку и увлеклась мультиками, зато мать, досмотрев сериал, привязалась с теми же самыми рекомендациями, только на полном серьезе. А не вернуться ли тебе в больницу, Лена?

Ни-за-что! Ни-ког-да!

Она имела опыт работы медсестры в дежурной бригаде травматологического отделения. И на всю оставшуюся жизнь запомнила, как выглядят обломки ребер, проткнувшие кожу. Или обожженные ноги бабы-пьянчужки, заснувшей в колготах возле электрокамина. Или мужские ноги, висящие на лоскутах кожи, потому что тазобедренные суставы раздроблены. И вспоротые грудины, и сломанные позвоночники, и продырявленные черепа.

– Спасибо, мама, за ценный совет, – сказала Ленка, – но в больничку я теперь играю только с Аней.

– Ах, ах, ах! – откликнулась мать, вскинув голову так картинно, словно воображала себя главной героиней своего любимого сериала. – Если ты такая самостоятельная, то будь добра…

– Я отдам деньги, не беспокойся, – тихо сказала Ленка. – Сейчас съезжу за ними и отдам.

– Где же, интересно, ты их возьмешь? – Говорила мать, а голос был не ее. Голос плохой актрисы, озвучивающей чужую роль.

– Не на панели, не беспокойся. – Ленка сладко улыбнулась.

И всю дорогу, от одного порога до другого, она молилась лишь о том, чтобы Жека сдержал обещание насчет денег.

Плохое предчувствие возникло, когда никаких ключей под половиком не обнаружилось. А что, если и под холодильником пусто? Закипая от злости, Ленка вдавила пальцем кнопку дверного звонка.

Против ожидания дверь открылась. Только за ней стоял не Жека, а совершенно незнакомый круглоголовый тип. Окинув быстрым взглядом пустой подъезд, он взял Ленку за рукав плаща и рывком втянул ее в прихожую, а дверь вернул в исходное положение.

– Ты кто? – спросила она круглоголового. Злость еще не испарилась окончательно и помогала держаться вызывающе.

Глупая молодая рожица, испещренная оспинами, расплылась в улыбке. Не отпуская Ленку, он затащил ее в комнату, толкнул к стене и только тогда представился:

– Я Дедушка Мороз. Но подарков не принес.

Забурчал унитаз, и под этот аккомпанемент в комнате возник второй парень с банкой пива в руке и дымящейся сигаретой во рту. Этот был повыше и не такой плотный, как первый. Но дерганый какой-то, агрессивный. Он показался Ленке опаснее круглоголового крепыша. А его физиономия – даже при вполне осмысленном взгляде – пугала беспрестанной сменой выражений. Словно он никак не мог подобрать маску, чтобы скрыть свое истинное лицо. Лицо кого? Кретина и живодера, догадалась Ленка, и ей стало трудновато выдерживать взятый тон. Но она старалась, изо всех сил старалась. Больше ей ничего не оставалось делать.

– Что еще за новости? – ее тон оставался твердым и уверенным. – Кто вы такие и как сюда попали?

– А ты кто?

– Я? Хозяйка!

– Тогда мы гости, – ощерился худощавый.

– Что вы здесь делаете?

– Муженька твоего паскудного дожидаемся.

– Зачем? – холодно спросила Ленка, уже понимая, что без нее Жека впутался в какую-то скверную историю, чего и следовало ожидать. Вот тебе и деньги под холодильником!

– А мы его кре… – круглоголовый напрягся, – …ди… – его лоб сморщился, – …торы. – Выговорив это слово, он самодовольно заулыбался.

– Он деньги нам должен, – уточнил его дерганый приятель. – Большие деньги. Мы хотим деньги забрать, а его полечить как следует. Теперь и тебя заодно.

– Попала, – сообщил круглоголовый с таким видом, будто рассчитывал обрадовать этим Ленку.

Она окинула взглядом комнату и увидела, что все шиворот-навыворот, сикось-накось и вверх-дном. Почему-то обидней всего было видеть разгром среди Анечкиных игрушек, вываленных из двух ящиков на пол. Кукла Барби, на которую деньги собирали чуть ли не три месяца, была раздавлена чужой ногой.