Конан и Небесная Секира

– Ладно, - вымолвил наконец дух секиры, - давай забудем то, что было. Мы нужны друг другу, киммериец. Я хочу попасть к наследникам Гидаллы, ну, а ты - ты удостоишься награды. И не забывай, что часть ее уже получена.

– Это какая же часть?
– Конан приподнял брови.
– Не понимаю, о чем ты толкуешь, трухлявое топорище.

– Разве я не помог тебе выбраться из стигийской темницы?

– И я оказал тебе такую же услугу. Тут мы квиты, и в окончательный расчет Файон не входит, - твердо заявил киммериец.

– Квиты так квиты, - согласился дух, - не стану торговаться. Ты будешь доволен наградой, клянусь Древними Богами!

– Сперва поклянись, что перестанешь влезать в мои дела!

Рана Риорда глубоко вздохнул. Вздох этот был столь же бесплотным и неощутимым, как и сам призрак; он не поколебал ни пламени костра, ни дыма, что вился над ним. Конан, однако, заметил, что зеленые искорки, налетавшие из мрака, будто бы отнесло ветерком.

– Клянусь, - произнес призрак, вытянув вверх отливавшую серебром руку, - клянусь Древними Богами и кровью Гидаллы, что не стану больше приневоливать тебя. Этого достаточно?

– Достаточно, - буркнул Конан, разглядывая зеленые искры, мерцавшие в ночи. Они вновь устремились к костру, и киммериец ощутил неприятное покалывание в затылке. Может, не стоило ночевать в этих развалинах, подумал он. Лучше уж схватиться с тигром или пантерой, чем с демонами или призраками! Но сожалеть о свершенном было не в его правилах. Кроме того, он хотел закончить разговор с Рана Риордой.

Бледные губы духа снова зашевелились.

– Если ты удовлетворен, то поклянись тоже… поклянись, что не оставишь меня, не бросишь среди камней, не утопишь в море.

– Ладно, клянусь!
– Конан с силой ударил кулаком о ладонь.
– Клянусь первым и единственным взглядом Крома, который он бросил на меня!

– Странная клятва, - сказал дух.

– Она нерушима. Видишь ли, когда в Киммерии рождается младенец, Кром смотрит на него, и тот, кому суждено вынести взгляд бога, получает имя и право на жизнь. Умерших же выбрасывают псам на поживу. И больше Крому нет до нас дела.

– Плох бог, который не заботится о своем народе, - заметил призрак.
– Отец Гидалла был не таков. Он создал меня, - тут Рана Риорда горделиво выпрямился, - и поручил мне помогать своим потомкам, сражая их врагов. И советуя им в годину бедствий. Даже после смерти он говорит с людьми моими устами… Да, прародитель Гидалла был велик и мудр! Мудрее твоего Крома!

– Зато Кром ни к кому не лезет с непрошенными советами, - буркнул Конан.

– Будь почтителен к Отцу Гидалле, киммериец! Он ведь и твой предок!

– Возможно, - Конан пожал плечами, всматриваясь в темноту. Зеленых искорок стало больше; теперь они вытягивались длинными язычками, будто пытались проколоть невидимую преграду и прорваться к костру. Киммериец оглянулся на Нию, укутанную в плащ. Девочка спала спокойно, но сам он чувствовал, что в затылке колет все сильней и сильней, а в ушах разливается негромкий звон. Вскоре звон этот превратился в невнятное бормотанье, и Конан, скривившись, тряхнул головой.

– Тебя что-то беспокоит?
– спросил призрак.

– Эти зеленые огни… Вроде бы кто-то хочет познакомиться с нами поближе, а?

Рана Риорда презрительно усмехнулся.

– Ничтожные душонки погибших… Ни плоти, ни крови, ни толка, ни смысла… Льнут к живому, как стая вампиров, хотят подкормиться… Не тревожься, я удерживаю их без всякого труда.

– В ушах гудит от их болтовни, - потянувшись к костру, киммериец вытащил горящую ветвь.
– Сейчас я их шугану!

– Я же сказал, не тревожься. Коль они тебе надоели, сделаем так… - Соединив ладони, призрак нанес рубящий удар по воздуху, и на мгновение Конан услышал стоны, жалобные вскрики и плач. Этот неясный гул тут же смолк, а с ним исчезли и зеленые искры; теперь вокруг освещенного костром пространства царили тишина и тьма.

– Ну, - с довольной ухмылкой произнес Рана Риорда, - не в первый раз повторю, что гожусь не только рубить головы. Прибавится у меня сил, я и вчерашний день смогу вернуть.

– Это еще зачем?
– спросил Конан.

– Ради сохранения Великого Равновесия. Если в одном месте убыло, а в другом прибыло, это может не понравиться богам. И тогда нужно повернуть время вспять, восстановив то, что должно быть восстановлено. Даже Древние Боги хранили Великое Равновесие, так как…

– Нергал с ним, с этим Равновесием, - перебил Конан.
– Лучше скажи, куда мы должны направиться теперь?

– По-прежнему на юг и восток. Пожалуй, тебе надо подумать о захвате корабля…

– То моя забота. Вот коли у тебя на примете есть что-то подходящее, я не откался бы взглянуть.

– Взгляни, - сказал дух, и Конан, поднявшись, шагнул к секире. На лезвии ее, багровевшем в отблесках костра, плыли смутные видения: два корабля, будто бы плывущие друг за другом. Одно судно было с красными бортами и рядами весел; корпус его имел непривычные для киммерийца очертания, слегка угловатые, делавшие корабль похожим на плавучий сундук. Вторая посудина, постройнее и поменьше размером, явно была купеческой ладьей с резными деревянными украшениями на носу и корме - двумя дельфинами, изогнувшимися дугой. Гребцы на ней отсутствовали, зато на мачтах полоскались треугольные желтые паруса.

Конан хмыкнул, покачал головой.

– Ну, какой годится?
– спросил призрак.

– Оба плохи. Красный сундук неуклюж, а купеческая лоханка слишком мала.

– Для нас важна не скорость, а надежность, - заметил Рана Риорда.

– Тогда я бы выбрал красную галеру. Хотя выглядит она странновато.

– Кхитайский корабль, - пояснил дух.
– У кхитайцев все странное, даже пища. Они и кашу едят палочками.

– Кром!
– изумился Конан.
– Как же можно черпать из котла без ложки?

– Узнаешь, - загадочно пообещал призрачный собеседник.

***

С рассветом Конан и Ния, Цветок, Который Распускается в Полнолуние, тронулись в путь, и на закате уже брели вдоль длинной череды песчаных дюн, усеивавших берег Уттарийского моря. У подножья одного из этих сыпучих холмов они и переночевали; ни духи, ни звери, ни люди не тревожили их сон. Утром киммериец отправился в рыбачье селение и выбрал надежную лодку - баркас с прямым парусом и кормой, прикрытой бамбуковым настилом. Он мог бы просто отнять суденышко, но нищета его хозяев была столь очевидной, что Конан предпочел расплатиться - той самой горстью серебра, что выручил за щит, шлем и кольчугу. Себе он оставил лишь пару монет.

Плата, видать, была царской, ибо тощие смуглокожие рыбаки снабдили путников не только водой и припасами, но и добрыми пожеланиями. То ли молитвы их возымели действие, то ли морские боги мирволили Конану, не обидевшему бедняков, но плавание проходило при попутном ветре и ясном небе. Рана Риорда, закутанная в Конановы штаны, мирно дремала под палубным настилом, киммериец управлялся с парусом, а невольница его пела песни и готовила еду. Так прошло десять дней, и они прибыли в Прадешхан, большой и богатый уттарийский город, стоявший неподалеку от границы с Камбуей.