Конан и Посланник мрака

Истинное столпотворение! Человек четыреста, не меньше. Наверное, захолустный Алгиз никогда не видел такого многоцветия одежд, гербов и драгоценностей. Лучшие люди Немедии, знатные и не очень дворяне, ненаследные баронские сыновья, просто наемники. Какие-то девицы, чье поведение я мог охарактеризовать с первого взгляда, как «легкое». Да, для кого-то война — очень доходное ремесло.

Весь этот конгломерат бурлит, пьет, спорит, ругается, закусывает, где-то поют хором… Я углядел, что слева, шагах в пятидесяти от столов, огорожена веревочками с разноцветными флажками специальная площадка — на площади по распоряжениям Совета Семи королей драться нельзя, однако какой благородный дворянин обойдется без дуэли с обидчиком?! Поэтому, если вы решили вызвать кого-то на поединок, извольте отправляться к отведенному для того месту, за которым надзирают отлично разбирающийся в дуэльном кодексе усатый зингарский капитан и четыре гвардейца «Морской тысячи», охраняющей жизнь и безопасность королевы Чабелы, ставшей на сегодняшний день самой знаменитой и влиятельной женщиной Материка.

Между прочим, если судить по обрывкам разговоров, которые я слышал, выискивая свободное место за столами, и сторонники Тараска, и поддержавшие Рокод дворяне относились к Чабеле с одинаковым пиететом, признавая, что если бы не своевременное вмешательство умнейшей зингарской королевы, Немедия давно канула бы в омут гражданской войны.

— Здесь можно присесть… э-э, господин барон?

Я заметил небольшой клочок скамьи, на котором вполне мог бы уместиться, если бы толстый месьор в малиновом бархате и с баронской короной на гербе чуточку подвинулся.

— Конечно, граф! — взревел лысоватый краснолицый толстяк, увидев на моем колете герб Монбронов, на который я теперь не имел никакого права.— Ого, да ты из Аквилонии! Свита герцога Просперо, если не ошибаюсь?

— Нет, я сам по себе,— ответил я, присаживаясь.— Решил поучаствовать в настоящем приключении и примчался сюда из Тарантии.

— Вот как? — громыхал незнакомый барон, одновременно подзывая запыхавшихся служек.— Кружку пива моему аквилонскому другу! И еще две кружки мне!

— Принесите копченого цыпленка! — крикнул я вдогонку.— И тушеных овощей!

— Значит, ты решил просто поучаствовать в веселье? Кстати, мое имя — барон Дорн,— низкий, но мощный голос барона меня оглушал.— Вот истинно дворянский поступок, приключения ради приключений! Ты на чьей стороне?

— Пока еще не определился, — мрачно буркнул я.

— Вот он, — толстый господин Дорн неприлично указал пальцем на низенького пожилого месьора, сидевшего напротив,— расхаживает под знаменем мятежников. Между прочим, прошу познакомиться. Это мой дядюшка — граф Хальдор. Как забавно! Мы, родственники, стоим по разные стороны битвенного поля! Да когда такое случалось в Немедии последний раз?

— Маэль Монброн Танасульский из Аквилонии,— представился я, честно опустив уже не принадлежащий мне титул. Если уж немедийцы решили полагать меня графом только по гербам и короне на одежде, пусть так и будет. Но врать в глаза я не стану. Хватит. Лучше будет начать новую жизнь прямо сейчас и быть честным человеком во всем.

«Полуправда — худшая ложь»,— язвительно хихикнул в моей голове голос Райана. Я немедленно прогнал так некстати явившийся образ проклятущего предка и вцепился в глиняную миску, которую поставили мне под нос. Цыпленок плохо прокопчен и сочится мясным соком, перемешанным с кровью, капуста с яблоками кисловата, хлеб чересчур приправлен гороховой мукой, но есть можно. Тем более под крепчайшее черное пиво. Еще теплое, между прочим, только что из котла.

— Вам, аквилонцам, приключения,— проворчал сквозь набитый рот, обгладывавший баранью лопатку пожилой граф Хальдор, — а у нас беда.

— Которую ты сам, дядюшка, со своими голодранцами и накликал! — немедленно возразил толстый барон. Меня в это время тронули за плечо — служка намекал, что не худо бы заплатить за принесенную еду. Я выдал ему целый аквилонский кесарий (стоимость обеда в лучшей таверне Тарантии! Да чтобы я за такие деньги ел эти помои? Плевать… У Сигурда заработаю в сотню раз больше!).

Дорн продолжал рычать:

— В случае с государем нашим Тараском все законы соблюдены! Вся королевская семья погибла. По древним уложениями трон перешел к ближайшему родственнику-мужчине. Ольтена погребли в фамильной усыпальнице Эльсдорфов! Я сам был свидетелем, как жрецы Митры подтвердили — да, действительно, тело Ольтена. Только сам Ольтен сильно обгорел, потому был захоронен в крытой домовине, но все видели труп его прелестной супруги, принцессы Кариолы. Что, жрецам не веришь?

— Любого жреца можно купить,— ответствовал дядюшка.— Сунул мешочек, полный ауреев, и он тебе расскажет, как самого Эпимитриуса хоронил. И могилу покажет, которую ищут уже тысячу лет. Не верю, племянничек, не верю! В Ольтена — верю. Потому что живой он и самый настоящий. Кто еще должен наследовать трон по закону, кроме королевского сына?

— Пусть сперва докажет! — с надрывом завопил толстый барон Дорн.— Сколько раз бывало: один человек похож на другого, будто одна еловая иголка на другую! Вот скажи, почтенный граф Маэль, помнишь ли события в Аквилонии шесть лет назад? Когда обнаружился некий проходимец, как две капли воды похожий на нынешнего короля Конана?

— Было дело,— согласился я.

— И я о том говорю! — Дорн брякнул деревянной кружкой о доски столешницы.— Почему бы у нас в Немедии такому не случиться? Я, само собой, как дворянин, не одобряю, что на троне великой державе сидит дикарь и варвар, но если вам, аквилонцам, нравится ходить под ним — дело ваше. Но лучше бы вы в короли взяли Просперо Пуантенца. И высокороден, и умен…

От имени Просперо меня едва не вывернуло. Я поспешил вернуться к прежней теме разговора:

— Между прочим, уважаемый месьор Дорн, существует много надежных способов определить подлинность крови человека, называющего себя принцем Ольтеном. Люди, ранее знакомые с сыном Нимеда, могут соврать или ошибиться, однако не стоит забывать про магию. Магия не лжет.

— Магия-шмагия! — поморщился толстяк. — Магия-то не лжет, зато сами колдуны! Знавал я одного, другого подобного враля поискать. Золото из глины варил, продавал направо и налево. А по ближайшему рассмотрению оказывалось, что не золото это вовсе, а ртутная амальгама! Да любой маг соврет — недорого возьмет! Или дорого, что, скорее всего.

— Но ведь можно найти незаинтересованного волшебника,— разумно возразил дядюшка барона Дорна.— Не немедийца. Например, придворный маг короля Пограничья — чем плох?

— Стигиец? — набычился Дорн.— Да как поганое змеиное отродье вообще пустили в приличное общество? Ему я поверю в последнюю очередь! И какое такое Пограничье? Где такая страна? Какой там король? Хвост в штанах прячет, подумать только! Да чтобы один из венцов Заката, пусть и худший, носил нелюдь? Мало нам диких киммерийцев на тронах? Вы еще на гуля корону нацепите! Или на вурдалака! Мир принадлежит нам, людям!..

И так далее, и тому подобное. Доев полусырого цыпленка и невкусные овощи, я почти перестал прислушиваться к спору двух благородных сородичей, убежденных в прямо противоположных друг другу истинах. Заказал еще одну кружку убойного пива, ибо решил сегодня напиться вдрызг, извинился, встал и вместе с кружкой, где плескалось две кварты темного густого, как мед, напитка, побрел в сторону площадки для дуэлей. Вызвать, кого-нибудь, что ли? Вон тот немедийский дворянин косо на меня посмотрел! А этот наступил на ногу!