Конан и Властелин смерти Танзы

Конан не стал вдаваться в подробности относительно того, что Kларнидес мог бы сделать со своим согласием. Не стоило тратить время попусту на объяснения. Закинув здоровую руку Рoга себе на плечо, варвар повел его под гору.

Неприглядная картина открылась друзьям практически сразу. Чуть в стороне лежал Несторинус. На теле капитана зияли глубокие раны от копья. Присмотревшись, Конан определил, что удар ему был нанесен сзади.

— Он так героически рвался вперед, что позволил противнику подкрасться незаметно, — прозвучал высокий голос из-за спины киммерийца. — Это относительно его гибели.

Повернувшись, Конан увидев Kларнидеса, выглядевшего постаревшим лет на десять за каких-то несколько часов. Только голос по-прежнему оставался как у евнуха. Но кровь и грязь, не говоря уже о зазубренном лезвии меча, красноречиво говорили о том, какую роль сыграл этот человек в сегодняшней схватке.

— Как пожелаешь, — пожал плечами Конан.

— Я не желаю, — произнес Kларнидес и сглотнул. Когда он заговорил снова, его голос стал ниже и чуть мягче. — Я командую. И также приказываю, чтобы ты немедленно объяснил, что за перемирие заключено тут без моего ведома.

— Все достаточно незамысловато. Или временный мир, или убийство Лисинки.

Прикончишь эту женщину, и каждый из ее людей жизнь положит, но попытается убить нас.

Гораздо предпочтительнее, если некоторые из нас увидят сегодня закат солнца и любой из оставшихся наших воинов покинет лес живым.

— А как ты узнал столько информации о бандитах Taнзы, Конан из Киммерии? Рука северянина сжала рукоять меча. В свою очередь Kларнидес стоял с улыбкой старшего и более мудрого человека на юношеском, чумазом лице, держа окровавленное оружие на уровне его груди.

— Да, я завербовался под вымышленным именем, — проворчал Конан. — Накажи меня за это. Но тогда ты должен будешь также наказать двух Смотрителей из трех. Кроме того, распространятся слухи о том, как в действительности Несторинус встретил свою смерть.

Весьма сомнительно, что родня капитана будет тебе благодарна за подобное известие! На миг Конану показалось, что он может прямо сейчас оказаться на острие меча человека, смерти которого желал даже меньше, чем до этого Лисинки. Он отпустил рукояти своих клинков, полагая, что скорость и более длинные руки спасут его, если Kларнидес решиться на удар. Однако капитан затолкал меч в ножны, открыл рот и плюнул на окровавленную землю.

— К чему угрозы, Конан? В мои планы не входило передавать тебя ворам Шамара или офирцам. Я лишь хотел убедиться, что ты стоишь больше, чем изображаешь. Я не доверил бы командовать Смотрителями бродяге по имени Селлус. Но Конан из Киммерии — совсем другое дело. Одно это гарантирует успех, что подтвердила сегодняшняя победа, и, следовательно, может укоротить дорогу к дому Смотрителям.

Варвару хватило времени только на три удара сердца, чтобы обдумать слова Kларнидеса. Рот капитана открылся, но еще до предупредительного окрика, Конан услышал позади крадущиеся шаги.

Его словно окатило горячим железом из плавильни. С неба будто бы посыпались гранитные валуны. От жестокого удара кулаком в горло Конан покатился по земле, по пути ухитряясь уберечь голову от обломков скал, замусоривших склон.

На секунду мир померк для киммерийца, и оставался серым в течение следующих нескольких мгновений, но у варвара все же хватило сил, чтобы нащупать противника и схватить первую вещь, которая подвернулась под руку. Ею оказалась человеческая челюсть Нападавший взвыл и попытался укусить северянина за пальцы. Конан, уже начавший различать окружающую обстановку, отдернул руки, чтобы направить оба кулака в нос человека. Ответный удар в живот в очередной раз вышиб дыхание из киммерийца.

Пусть Конан не мог стоять на ногах, но был способен откатиться в сторону. В конце концов, освободившись от противника, он увидел его кровь на своих кулаках. Теперь этот человек стоял на коленях с лицом, превратившимся в кровавую маску. Изо рта текла кровь.

Нападавший выбросил вперед руку с ножом, лезвие которого покрывала запекшаяся кровь северянина. Выпад потерпел неудачу, поскольку киммериец сильно ударил кулаком вниз по запястью врага. Кость треснула, и человек истошно закричал. Тогда другая рука Конана врезалась ему в грудину. Человека откинуло назад, и при падении его череп раскололся о скалу. Жизнь почти покинула его, когда Конан смог присесть на корточки возле тела.

— О, Mитрa! — воскликнул Kларнидес, быстро развязывая свой пояс. — Конан, скорее сюда. На тебе глубокая рана, которая скоро отнимет все твои силы, если не остановить кровотечение.

— Поступай как угодно, — пробормотал киммериец.

Края раны разошлись, и крови вытекло довольно много. Безусловно, Кларнидес прав, но предстояло решить более важные дела прежде, чем он рухнет и позволит юнцу хлопотать и трястись над ним как женщина.

— Лисинкa! — заревел Конан. Этот крик был почти столь же громок, как его боевой клич и снова породил гулкое эхо. — Лисинкa! Спустись сюда и объясни, почему нарушено перемирие! Или его больше нет! Спускайся сейчас же! Переведя дух, он добавил, также весьма громко: — Если кто-то хотя бы поглядит на нее с недовольством, я придушу его собственными руками! — Ты никого не сможешь убить, Конан, если не позволишь мне перевязать твою рану! — убежденно сказал Kларнидес. — Ты еще не принял командование. А пока я твой командир, клянусь Эрликом, ты будешь повиноваться моим приказам! — Да, мой господин, — Конан отвесил неуклюжий поклон, отчего боль подобно огню распространилась по всему его телу. Он скрипнул зубами: — Но хорошо бы побыстрее.

Конан был практически в порядке, когда Лисинка спустилась. Варвар отметил, что ее глаза стали более широкими, но в остальном женщина вроде не изменилась. Еще он обратил внимание на отсутствие при ней кинжалов, а ее меч покоился в ножнах с рукоятью, обвязанной ремнями из сыромятной кожи. Она шла скорее как пленник, бредущий на невольничий рынок, чем военный предводитель, прибывший вести переговоры.

— Договор нарушен, — начала она, опережая какую-либо реплику со стороны. — Но, если вы жаждете мести, то пусть она падет на меня одну, и только после того, как я закончу говорить.

— Ну, так говори, — сказал Kларнидес. — Конан хвалит твою честность. Попробуй заставить меня поступить аналогично.

Двое мужчин слушали рассказ Лисинки о том, как два отряда, ее и самозваного властителя Танзы, схлестнулись со Смотрителями. Люди барона принимали пассивное участие, хотя именно они стреляли по солдатам из луков.

— Тот ублюдок, — женщина указала на труп противника Конана, — был одним из головорезов Гролина.

— Ты сообщила ему о перемирии? — спросил киммериец.

— К нему ходил мой доверенный человек. Гролин знал, что Фергис говорит от моего имени.

Этот самый Гролин должно быть не имел склонность прислушиваться к другим и не шел наперекор собственным амбициям, но Конан стремился удержать перемирие. До того как он или Kларнидес подобрали слова для ответа, с вершины раздался крик: — Госпожа Лисинкa! Воины Гролина струсили и бежали! Возвращайтесь теперь к нам! Лисинкa сложила ладони рупором: — Фергис, не будь дураком! Мне ничто не угрожает.