Конан и Властелин смерти Танзы

— Если Вы в безопасности, то я — стигиец! Возвращайтесь, не то спустимся мы, и бой возобновится.

— Нет, будьте вы прокляты! — разозлилась Лисинкa. — Любой, кто сделает хоть один шаг вниз будет изгнан, и станет моим кровным врагом! — Можешь рассчитывать на мою помощь, — сказал Конан тихо, чтобы слышала только Лисинкa. — Как друг хочу сказать, что вас попросту предали. У тебя и твоих людей есть выбор: или умереть с честью, или жить с нею.

— И всего-то? — Ты ничего не должна Гролину. Помогите нам загнать его в преисподнюю, и всех вас ждет либо прощение, либо свободный путь назад в лес. Жизнью готов поклясться тебе в этом.

Одна пара глаз холодного синего цвета искала правду в другой и нашла. Лисинкa положила руку на плече Конана, и варвар понял, что она действует не по принуждению. И ему самому не пришлось сильно нагибаться, чтобы найти ее губы.

— Я сдаюсь Смотрителям Taнзы, но не аквилонской короне, — сказала Лисинкa. — От лица моих людей большего обещать я не могу.

— Мы не в праве требовать большего, — согласился северянин. — Ну так как, капитан Kларнидес? Нас ведь это устраивает? Фактически командование еще не перешло к киммерийцу, и они должны были закончить комедию.

Kларнидес закивал настолько энергично, что напомнил Конану марионетку на нитях, и ему даже показалось, что голова капитана вот-вот оторвется. Случись такое сейчас, было бы крайне досадно, поскольку человек доказал, что порой его мозги бывают полезны.

— Моей властью капитана Смотрителей Taнзы, — торжественно объявил Kларнидес, — я принимаю капитуляцию отряда Лисинки Meртус. Это при условии, что они доказывают свое честное намерение, помогая в преследовании и аресте некого Гролина, называющего себя хозяином Танзы, — молодой человек глубоко выдохнул и вздохнул, чем вызвал усмешку на лицах Конана и Лисинки.

Глава 7

Барон Гролин приказал воинам начать атаку, соблюдая дисциплину, а не подобно ораве завывающих дикарей. В конце концов, он обучался цивилизованному ведению войны и планировал задержать продвижение Конана так, чтобы Смотрители могли стать мишенью для лучников Лисинки. Тем не менее, разбойники бросились на врага сломя голову.

Большинство из них пало от меча киммерийца или клинков его соратников, хотя все могло сложиться иначе. За меньшее время, чем потребовалось бы на закуску пирогом с олениной, Гролин потерял половину своего отряда.

«Лисинка находилась в лучшем положении. Но, как она поступила вместо того, чтобы продолжить борьбу? Заключила перемирие без его согласия!».

В голове Гролина затеплилась новая надежда, когда Димаскор предпринял отчаянную попытку завалить гиганта-северянина. Однако скоро она умерла вместе с Димаскором. Барон, наблюдавший сверху за полем боя, понял, что остался единственный выход. А именно — бегство! И успеть сбежать надо до того, как Лисинка и ее новые друзья начнут сообща действовать против него.

С десятком оставшихся воинов Гролин поспешно отступил. К полудню им удалось оставить далеко позади возможных преследователей. Они следовали окольным маршрутом, не сомневаясь, что враги уже на пути к цитадели. Вдали от проторенных троп, где противник мог бы устроить засаду, дорога домой для разбойников становилась гораздо длиннее и все равно не безопасной.

Только, что делать отряду Гролина дома? У них было слишком мало воинов, чтобы сдержать натиск врага если тот найдет скрытый путь к замку. Безусловно, для прорыва осады сил недостаточно, а друзья из Нeмедии вряд ли помогут, поскольку не пожелают бросить вызов осаждающей стороне, находящейся под командой аквилонцев. В настоящий момент между этими двумя государствами был мир, и многие с обеих сторон хотели его сохранить.

Никто не счел бы просьбу Гролина достаточно веской причиной, чтобы изменить существующее положение.

Рассмотрев все аспекты данной проблемы, барон углубился в лес. Он плохо представлял, куда двигаться дальше, где устроить привал и нужно ли вообще останавливаться прежде, чем сумерки или истощение вынудят к этому.

Возможно, в случае смерти барона его уцелевшие люди могли бы пойти на сделку с Лисинкой и аквилонцами, возложив всю ответственность за срыв перемирия на умершего господина.

«Прекрати думать о бегстве от собственных воинов, Гролин. С тобой остались лучшие из тех кто был. Они определенно способны идти до конца и их числа вполне достаточно для исполнения задачи».

Лицо, казалось, выросло прямо в зарослях папоротников, которые передали ему отчетливый зеленоватый оттенок. Даже когда очертания лица приобрели заключительную форму, Гролин заметил лист папоротника, высовывающийся из левой ноздри. Он не посмел насмехаться над этим, но видение несколько ослабило его рассудок. Трудно было не испугаться колдуна, выраставшего из листвы.

«Ты хочешь доказательств, насколько ужасным я могу быть?» — голос усиливался в мозгу барона. На мгновение его череп превратился в обширную пещеру, в которой кто-то ударил молотом по наковальне.

Когда звон в ушах прекратился, и в голове немного прояснилось, Гролин хмуро сказал: — Если ты это докажешь, пугая меня или моих глупых людей, то у тебя не будет ни одного человека, в чьей помощи ты, по твоим же словам, нуждаешься.

«А я уже доказал тем, что, войдя в умы твоих более слабых воинов, повел их в то безумное наступление. Потом, видя, что они терпят неудачу, я овладел разумом Димаскора, превратив его в нарушившего перемирие берсерка. Тебе известно, что Димаскор метил на твое место, и получил бы твой отряд, все еще имеющий хорошие шансы на выживание? Вот только он оказался не готов иметь дело с сильной магией, а после, наверное, унизился бы до старушечьих сказок и баек жрецов».

Слова подействовали на Гролина так, словно он упал в ледяной горный поток. Это было до странности точное описание Димаскора. Неужели и все остальное — правда? Чародей доказал свою мощь, неважно как друг или противник, чтобы перед Гролином встало два выбора: стать человеческим союзником мага или умереть вместе с остатком своего отряда.

Опыт подсказывал барону не торопиться, но тон голоса существа не оставлял сомнений, что заминка равнозначна фатальному исходу. Вместе с тем, если колдуну действительно нужен союзник среди людей в поисках Души Taнзы, то Гролину он мог бы принести большую пользу, чем Лисинка, даже сохранившая ему преданность.

— Я весь к твоим услугам, — сказал Гролин. — Но если тебе вздумается убить еще кого-нибудь из моих парней, то я освобожу их от всех обязательств передо мной. Они будут вправе уехать в любое время.

Лицо громко засмеялось.

«Предоставь им попытку сбежать, и понаблюдай, как далеко они уедут» — фыркнуло оно, и в его интонации было трудно перепутать насмешку с угрозой.

— Если не найдем никакой Души, то пусть они лучше умрут свободными людьми, нежели останутся жить как твои рабы.