Конан и Властелин смерти Танзы

«О, Душа Taнзы существует! Скоро ты в этом убедишься, и тогда пожалеешь о своих сомнениях».

Лицо исчезло прежде, чем Гролин начал задумываться об ответе. Он попятился от папоротников, не сводя с них пристального взгляда, и в итоге чуть не сшиб одного из своих воинов.

— Ты говорил сейчас с Богом? — спросил человек.

Гролин отметил, что разбойник с густой бородой покрылся потом, несмотря на прохладный лесной воздух, и его загорелая кожа заметно побледнела.

— Да, непосредственно, — сказал Гролин. — Мы должны собрать новые силы для отмщения за предательство той суке. Я сделаю то, о чем можно будет потом рассказать нашим друзьям в Нeмeдии.

— Это было бы хорошо, — кивнул человек, впрочем без особого энтузиазма. Заявление вожака не убедило его, но он хотел казаться вежливым и почтительным. — А куда мы отсюда теперь направимся, после того, как избавились от преследователей? — Мы обогнем Холм Kрингуса и пойдем вдоль Ручья Синего Песка назад к цитадели.

Нельзя оставлять Лисинке хоть что-то или кого-то в качестве легкой добычи.

После того, как все люди Гролина, те, что пришли с ним и те, что оставались в замке, собрав скарб, приготовились покинуть цитадель, встал вопрос, на который барон не знал ответа. Оставалось лишь предполагать, что у мага (чье имя следовало бы спросить, даже если б тот не сказал) найдутся в запасе полезные советы.

* * *

Люди Гролина лихорадочно суетились, хотя попытку преследования фактически никто не предпринял. Смотрителям Танзы и их новым союзникам предстояло решить ряд задач перед тем, как любой из них сделал бы первый шаг с поля битвы. Требовалось помочь раненным и похоронить мертвых. Еще была процедура передачи Конану командования Смотрителями. Формальность, какую можно было ожидать от принятия присяги варваром, засвидетельствованной парой молодых капитанов и, вероятно, богами.

В завершении мужчины и женщины двух, недавно объединившихся групп должны были поклясться о мире на время поисков Гролина и Души Taны. Смотрители обязались соблюдать правила отряда Лисинки касательно женщин, а разбойники — повиноваться Конану, Kларнидесу, и Taрмису Рoгу, как до сих пор своей атаманше.

Все же некоторые Смотрители поглядывали на женщин так, что Конана их взгляды несколько озаботили. Киммериец, сам ранее присягнувший Kлaрнидесу и Taрмис Рoгу, решил уладить это пустяковое дело.

— Всего одна встреча с женщиной в неположенном месте, и мы находились бы в состоянии кровной мести. И это, возможно, перед столкновением с черной магией, или, по крайней мере, с некоторыми отчаянными вояками, — сказал Конан. — Я принял команду, чтобы вести, Смотрителей к победе, а не чтобы их поскорее прикончили! Kларнидес залился краской.

— А если разделить наших солдат и людей Лисинки? У нас есть раненные или непригодные к передвижению, которые нуждаются в заботе и отдыхе. Итак, почему бы не оставить некоторых людей из обеих групп в ближайшем, удобном для разбивки лагеря месте? Таким образом, мы сможем убедиться, что все подгнившие яблоки находятся в одной этой бочке, а не разлагаются в пути.

— Да, кивнул Конан, — но это также означает, что мы должны оставить позади командира, которому все подчиняются.

Он повернулся к Тармису Рогу: — Как относительно тебя, друг мой? Ветеран принялся протестовать настолько красноречиво, что заслужил внимание большинства людей из обоих отрядов. Не будь с ним знакомы Конан и Kларнидес, то они бы лопнули от смеха.

Наконец, Taрмис Рoга перевел дух, расправил плечи и поднял здоровую руку в умиротворяющем жесте.

— А вы оба можете поклясться, что не придумали это специально, чтобы препятствовать моему участию в сражениях? — Нет, — ответил киммериец. — Однако можешь ли ты сказать наверняка, что твоя рука годится к бою, или твоя нога позволит тебе ходить, не говоря уж о марше? — Нет, — опустил голову Рoг, похожий на маленького мальчика, который должен вот- вот признаться в отчаянной рези в желудке после поглощения огромного количества медовых пирогов. — Но я быстро восстанавливаюсь, и, кроме того, не вижу тебя также полностью здоровым. Та глубокая рана на твоем боку… — Я могу идти, — прервал друга Конан. — Я могу владеть мечом. Я могу… — … оставаться жителем севера. Более упрямым, чем любой аквилонец, когда-либо рождавшийся на свет, — вздохнув, закончил за него Kлaрнидес. — Послушай, Taрмис. В бою была доля твоего участия. Следовательно, тебе причитается доля того, что мы добудем в походе… Конечно, если мы вернемся домой, — добавил после паузы про себя капитан.

Трое раненных людей Лисинки из тех, кто оставался, были женщинами. Однако немногие обладали такими обширными познаниями. Среди них была даже настоящая знахарка, умеющая снимать жар и делать из общих лекарственных запасов множество припарок. Часть своих знаний она доверила товарищам, включая Лисинку и Фергиса, чтобы отряд не испытывал нужду в лекарях.

— … И кроме того, у смотрителей найдутся некоторые, способные, по крайней мере, перевязать раны и вправить сломанные кости, — Лисинка с трудом отбивалась от протестов расстроенной женщины. — Мы хорошо справимся с помощью одних мужчин.

По ее мнению, это было правдой. Она сомневалась, что Гролин сможет выставить больше двух десятков бойцов против шестидесяти воинов, которых атаманша и аквилонцы намеревались направить против него. Правда, она также сомневалась, что на стороне барона будут исключительно человеческие ресурсы.

— Душа? — спросил Конан, когда женщина обратилась к нему и затронула эту тему.

— Я думаю, нет. Но ушедшие с ним воины казались заколдованными и не управляли своими чувствами. Что-то их очаровало.

— Мне доводилось близко встречаться с многими магами, — сказал киммериец. — И нынче я готов к новым встречам, не опасаясь их. Если Душа является порождением магии, тогда очевидно, что Гролин не владеет ситуацией. Если же это окажется чем-то большим… Ну, в общем, я разберусь, когда увижу все своими глазами.

Лисинка сумела расположить Конана к откровенности. Под железной маской его сущности она обнаружила такое же недоверие к колдовству, какое испытывала сама. Но делало ли это северянина лучшим воином и партнером в поисках Души Танзы? Варвар сторонился магии. Он не изъявлял желание воспользоваться волшебством в своих целях, очевидно понимая, что может быть им уничтожен.

В Гролине искушение по-видимому превратилось в жажду, и могло бы перейти в безумие даже без помощи любых проявлений могущества Души. Жизнь и смерть. И тут еще огромный киммериец с глазами, подобными ее собственным. «Если боги существуют, то у них явные склонности к мрачным шуткам» — решила Лисинка.

Она притронулась к руке Конана. Тот довольно резко убрал ее.

— Рана болит? — участливо поинтересовалась женщина.

— Это — не больше, чем пятнышко. Я почти не чувствую его.

— Тогда оно не причинит проблем при переходе. На расстоянии одного дня пути находится цитадель, где, я знаю, есть укрепляющие средства из растений, произрастающих у подножия утесов.

Конан поднял руку.

— Лисинка, ты упустила свое призвание. Тебе следовало стать целителем или даже жрицей.

Его поврежденная огромная рука застыла на расстоянии ширины волоска от кожи Лисинки. На миг она ярко представила контакт, надеясь в душе, что ее пожелание воплотится в жизнь.