Кондотьер Богданов

Богданов покачал головой.

— Ты многого не ведаешь. Бояре задумались о преемнике Довмонта еще в мае, когда князь захворал. Уже тогда срядились насчет его сыновей. Плесков — вольный город, сам решает, кому в нем править. Русских князей бояре не хотели — видели, что творят на Руси. Довмонт, чужеземец, оказался по нраву, решили искать такого же. Посылали в Литву — язычники не пожелали креститься. Князья крещеной Литвы боярам не глянулись: грызутся меж собой за власть, породнились с русскими князьями… Довмонт оправился, поиски прекратили, однако замысел остался. Князь пал, и все возобновилось. Ждать более нельзя. На площадях кричат: «Богдан!» — и с каждым днем все громче. Не сегодня-завтра соберется вече — люду нужен князь…

— Довмонт пал из-за меня? — спросил Богданов.

— По собственной воле.

Богданов глянул удивленно.

— Князь тяжко хворал и готовился к смерти. Принесли схиму, чтоб постричь, но Довмонт взмолился. Сказал: «Господи, дай умереть в седле! Не хочу кончить дни монахом! Я служил тебе мечом, с мечом и приду!» Довмонт заслужил милость, Господь внял…

Богданов молчал.

— По смерти Довмонта бояре призвали Евпраксию с Данилой, пытали их о тебе…

Богданов вспомнил смущенные лица княжны и сотника.

— Княжна знает, кто я!

— Она рассказала. Ей не поверили. Вернее, тому, что ты ей поведал. Решили: скрываешь истину. Соглашайся! Ты будешь добрым правителем.

— Я не знаю города! Людей, обычаев, уклада…

— Довмонт, когда прибежал в Плесков, тоже не знал. Даже по-русски не говорил…

— Довмонт родился князем! Я смерд!

— Люди так не считают. Смерд с младенчества знает свое место. Он кланяется боярину и князю, и боится их, даже если ненавидит. Ты никого не боялся, ты держался с князьями как равный, это заметили. Люди здесь наблюдательны, взор их не смущает суета, как в твоем времени. Здесь знают: смерд бережет добро, потому, как добывает его тяжким трудом, только князь или боярин позволяют себе расточать. Ты подарил взятый в бою табун, легко расставался с серебром и златом, ни ты, ни твоя женщина не знают, как растят хлеб, ходят за скотом, как прядут шерсть и лен, ткут полотно, готовят пищу… У тебя есть птица, построить которую в представлении бояр — дороже, чем корабль. Какому смерду это по силам? Ты отказался пойти на службу к Довмонту, смерд был бы счастлив. Ты заставил наемников служить за выкуп, смердам такого не придумать — они не водят полки. Ты не взял награду за исцеление раненых… Видно, что ты привык повелевать. В довершение ты отказался от княжны… Люди уверены: ты знатного рода, как и твоя женщина. По-местному ты говоришь гладко, но иначе. Женщина и вовсе говорит плохо. Ты обмолвился, что птицу делали за горой Уралом, но люди думают: ты из южной Руси. Твой говор похож на тамошний. Люди считают: тебя изгнали из родовых земель. Обычное дело: князей на Руси больше, чем земель… В представлении людей ты второй Довмонт, даже лучше. Довмонт не летал на птице и не лечил их сыновей. Ты отмечен Господом, тебе ниспослали дар исцелять и понимать языки. Редкий смертный получает его, мне вот пришлось учить…

— Языки не заменят титула!

— Люди придают великое значение тому, что ничтожно перед Господом! Происхождение, титулы, звания… Все мы — дети одной матери. Кто такие князья? Они родились от ангелов? Их благословил на служение сам Господь? Как они явились в Руси? Потомки разбойников, захвативших власть, заблудшие души, повинные в бесчинствах и насилиях! Они надевают схиму перед смертью, но это не спасает их в глазах Господа. Здесь они первые, там — последние! Легче верблюду войти в игольное ушко, чем иному князю — в Царство Божие!

— Я всего лишь летчик, — сказал Богданов. — Умею летать, стрелять, бомбить… Я обману их надежды!

— Господь вразумляет чад своих…

— В полк вернуться нельзя? — спросил лейтенант тоскливо.

Посланец нахмурился:

— Ничего невозможного нет для Господа! Если Он создал землю и небо, что ему это? Желаешь вернуться, лети!

— Как?

— Ночью над Плесковом взойдет луна, дождись, когда появится облако. Взлетай и правь в него!

— У меня горючего только на взлет.

— Более не понадобится.

— Нас арестуют и отправят штрафбат, — вздохнул Богданов, — или вовсе расстреляют — как дезертиров…

— Милость пострадать за Господа даруют только достойным! — сказал посланец наставительно, и Богданов понял: у гостя это получилось. — Ты не заслужил мук. Ты даже в Господа не веришь! (Богданов смущенно потупился.) Мне неведомо, почему Он избрал тебя, я всего лишь посланец. Мне велено передать: вернешься в тот день, из какого исчез, и мук не претерпишь.

— Мы сможем там остаться? — Богданов почувствовал, как замирает сердце.

— Если пожелаете!

— Бог не будет в претензии?

— У Него не бывает претензий. Он может только сожалеть о заблудших. Он хочет, чтоб ты хранил Плесков, но если ты против…

— Погоди! — перебил Богданов. — Я читал бабушке Библию. Там сказано: все свершается по воле Господа. Как можно наперекор? Или бог не всесилен?

— Господь открывают человеку пути, а тот сам решает, каким идти. Ты можешь принять предложение Плескова и остаться здесь. Ты можешь отказаться и вернуться к себе. Ты вправе выбрать иной путь, Господь не будет препятствовать. Он порадуется за правильный выбор и огорчится, если ошибешься.

Богданов смотрел недоуменно. Посланец покачал головой.

— Представь себе дерево — могучее, достигающее неба. На дереве множество веток. Вверх по стволу бежит белка, она стремится к небу. Однако путь долог, нужно крепить силы. Белка запрыгивает на ветку и находит вкусные орехи. Съедает их, возвращается и бежит выше. На одной из веток она встречает другую белку, они находят дупло и заводят бельчат. Далее бегут вместе. По пути прыгают по ветвям и собирают орехи. Им хорошо. Но если белка теряет осторожность, на одной из веток ее ждет куница… Или коршун узрит с высоты… Если белка забудет дорогу к небу и спустится низко, охотник собьет ее стрелой… Так вот, дерево — это путь, дарованный нам Господом, ветви — ответвления от него. Каждый идет предначертанной дорогой. Достигнет ли белка небес, зависит от того, куда она свернет.

— Не знал, что люди подобны белкам! — сказал Богданов.

— Лучше белкой славить Господа, чем человеком хулить Его!

— Веток на дереве много?

— У кого как. Пути к Господу бывают прямыми, но чаще извилистые. Человек, идущий прямым путем, поступает верно. Заблудшая душа стремится к соблазнам и не достигает вершины. Праведник срубает ветви, ведущие к погибели, грешник отращивает новые…

— Я не помню, — сказал Богданов, — чтоб я запрыгивал на ветку с табличкой «Тринадцатый век». Ты что-то скрываешь. Как мы оказались здесь?

Посланец прикрыл глаза и внезапно заговорил сухим, ровным голосом, будто бы с листа читал:

— 19 июня 1944 года над линией фронта зенитным огнем противника был подбит По-2, бортовой номер «56», пилотируемый экипажем в составе лейтенанта Богданова А.С. и сержанта Лисиковой А.И. Экипаж посадил самолет на вынужденную на территории, занятой противником, в виду врага. Противник предпринял попытку захватить экипаж в плен. Однако Богданов и Лисикова встретили немцев огнем бортового и личного оружия. В связи с численным и огневым превосходством противника бой продолжался недолго. Первым был тяжело ранен и затем убит лейтенант Богданов. Сержант Лисикова, неоднократно раненая, вела огонь из пулемета, пока не кончились боеприпасы, после чего, не желая сдаваться в плен, выстрелила в себя из пистолета. По сведениям, полученным от местного населения, немецкий офицер, руководивший боем, был поражен мужеством советских пилотов и велел солдатам похоронить их с воинскими почестями, оставив на трупах боевые награды…

Богданов подавленно молчал.

— У меня не было предчувствия, — вымолвил, наконец, хрипло. — У погибших ребят были.

— Господь посылает предупреждение о смерти только возлюбленным чадам своим. Чтоб они могли приготовиться и достойно встретить свой час. Господь не хотел, чтоб ты умер в грехе, и привел сюда.

— Чем я заслужил?

— За тебя просили.

— Кто?

— Те, которых ты спас.

— Не понимаю.

— Их было много. Раненые, которых своевременно доставил в госпиталь на самолете. Родители детей, которых вывозил из партизанских отрядов на Большую Землю. Женщина, детям которой купил корову… Эти людей не верили в Господа, но благодаря тебе, уверовали. Они молились за тебя. Ты спас их души!