Кондотьер Сухоруков

Придется знакомиться с нуля. И почему в школе историю не учил?!

Я велел посчитать запасы еды: выходило уверенно на семь или даже восемь дней. А маис еще на какое-то время останется. По моим прикидкам, путь с гор и по долине до Саачилы-Йоо вряд ли займет больше пяти дней. Поэтому приказал оставить всё лишнее и выдвигаться.

Прогнозы мои сбылись тютелька в тютельку. Правда, это не мы нашли Саачилу. Это она нас нашла.

Поначалу всё было прекрасно: извилистый серпантин, кружащий меж хребтов, вывел нас к пологим склонам, а после — практически на ровный блин долины. Конечно, кое-где возникали каменистые холмы, но, в основном, родина сапотеков была на редкость плоской.

И безлесой. За целый день, выбравшись из предгорий, мы не видели деревьев больше, чем по две-штуки за раз. А между этими встречами могли пройти и час, и даже больше. Нет, это была не голая пустыня: местами попадались густые заросли сухих колючих кустарников, либо целый склон очередного холма мог быть утыкан высокими мясистыми кактусами. Агава тоже пробивала себе путь кое-где. А вот нормальных деревьев и не встретишь. Причем, у меня закралось сильное подозрение, что дело тут не обязательно в климате. Дело в том, что следы деятельности человека здесь встречались повсеместно. Уже на склонах гор любые пригодные земли были организованы в каменные террасы. А ниже нам встретились и более обширные поля, особенно, вдоль ручьев, которые встречались здесь достаточно часто.

В отличие от горного Миштлана, здесь урожай уже собрали, так что огороды выглядели грустно: пожухлая ботва да «пеньки» обрубленной кукурузы. То там, то здесь мы видели поселения. И совсем крохотные (на десяток дворов) и растянувшиеся на многие сотни метров. Некоторые даже стояли на искусственных насыпях. Поскольку здесь рельеф перестал нами командовать, и дорогу моя маленькая «империя» выбирала сама — то любые скопления жилищ четлане (и иже с ними) обходили стороной. Иногда мы видели крестьян — и я практически не замечал разницу между ними и миштеками, живущими в горах.

Ясно, что и нас видели. И что сообщали о нас «куда следует» — тоже ясно. Оставалось лишь ждать, когда с «иноземными беженцами» выйдут на связь. Правда, я даже не представлял, с какой помпой это будет обставлено.

Мы шли по вытянутой ложбине с небольшим озерцом посередине. Близился вечер — и я раздумывал: может быть, встать на ночлег в таком чудесном месте? Тем более, недалеко от водоема имелись какие-никакие заросли, пригодные для костров. Но команда не была отдана. Ко мне подбежал взволнованный Аскуатла с парой разведчиков.

— Владыка, там стоит большое войско! — взволнованно тыкал рукой на север один из лучников.

— Где? — прищурился я, вглядываясь в высокий горизонт.

— Отсюда не видно, — уточнил Муравей и хмуро повернулся к белому. — Объясняй нормально.

— За перевалом — еще одна долина, владыка, — затараторил разведчик. — Поболее этой. И вся она заполнена чужим неведомым воинством!

Я скривился.

— Вот прям вся?

— Ну… Нет… Не совсем вся, — смутился воин. — Но это воистину огромное войско! Невиданное!

— Понятно! — я уже привык к варварской привычке всё большое возводить в абсолют. — И, конечно, их там не меньше восьми тысяч?

Восемь тысяч — любимое круглое число у индейцев. Всё слишком многочисленное приравнивалось к нему. Уже не раз разведка докладывала мне о восьми тысячах, и лишь один раз враг имел приблизительно близкое число воинов.

— Нет, владыка, — покачал головой покаянный лучник. — Там их больше. Сильно больше.

И вот тут я встревожился. Если простой лучник смог это заметить, то войско намного больше. Это что еще за толпа? Откуда? И чего они ждут? Судя по данным разведки, неизвестная армия стоит не на нашем пути, а заметно в стороне. Можно дальше идти на восток, к Атояку (как мы планировали) и разминуться с неизвестными. Но разумно ли оставлять такую орду за спиной? И вообще! Я же не воевать сюда пришел! Если есть огромное войско, то его наверняка возглавляет правитель, с которым я как раз намерен подружиться.

— А далеко ли это войско от перевала? — уточнил я у разведчика, но понял, что вопрос неконкретный. — Можем ли мы подняться наверх, увидеть незнакомцев и успеть отступить?

— Да, владыка, — закивал парень. — Они достаточно далеко.

— Тогда стоп-машина. Останавливаемся и перестраиваемся.

Первым делом, я выполнил обещание — отпустил всех рабов-сапотеков. Когда слегка перепуганных носильщиков собрали в кучу, я выступил перед ними с пламенной речью.

— Отныне вы все свободные люди! Воля Золотого Змея Земли, которой я следую, возвращает вам свободу! Познайте силу моего бога! Благодарите его за милость! Можете идти к себе домой, либо к своим владыкам. Но, если есть желающие, то можете остаться со мной — уже не рабами, а вольными подданными.

Как ни странно, но такие нашлись: шесть двадцаток сапотеков поблагодарили Змея и кинулись врассыпную, но почти полторы вызвались служить мне дальше. Рабов иных племен, взятых в Йоосандуаа, я также пока оставил при себе — надо же кому-то носить тяжести. Мы их сильно проели, но мешки и корзины всё еще тяжелы.

Мои воины как бы невзначай были расставлены легкой дугой, направленной концами к северу. Так что сапотекам поневоле приходилось уходить именно в ту сторону. И они первые встретятся с неведомым войском в соседней долине. Если это окажутся какие-то иноземные чужаки: миштеки или даже астеки — то бывшие носильщики в ужасе кинутся назад и предупредят нас. А если не кинутся — значит, там тоже сапотеки. И они узнают, что я собственной волей дал свободу полутора сотням их соплеменников. Нравы здесь, конечно, далеки от идеалов гуманизма, но вдруг это зачтется?

Пока «вольные люди» разбегались тараканами от включенного света, бродячая толпа превращалась в войско. Черные скидывали груз, надевали доспехи, расчехляли копья и двуручные кирки. Остатки груза перекомпоновывались и распределялись между оставшимися носильщиками, мастеровыми и женщинами. Черный Хвост выстроил своих плотным широким кирпичом, по бокам встали лучники Белого воинства, пополненные ловкачами оцколи, йопи и куитлатеками. За ними шли нагруженные некомботанты, а тыл прикрывала жидкая цепочка золотых.

— Двинулись! — скомандовал я, и мы, не спеша, устремились на север.

Владыка четланского народа шел впереди всех в окружении своих славных генералов. Никакой бравады — я просто хотел первым увидеть: что же там за перевалом? И успеть отдать нужный приказ.

Это были очень долгие три сотни шагов. Или четыре. Я не считал. В основном, успокаивал бешено бьющееся сердце и унимал дрожь в коленках.

Поднявшись наверх, я одним из первым (все-таки рост у меня огого!) увидел соседнюю долину. И обомлел — внизу кипело людское варево! Сотни и сотни, тысячи и тысячи людей бурлили на просторной равнине — и им было тесно! Я плохо различал детали, видел буйство боевых украшений, расписные щиты, длинные шесты, украшенные всяким ярким…

Тут была настоящая орда. Может, десять тысяч человек, может, пятнадцать. Все они были раскиданы как попало. Одни группы разделяли между собой природные объекты, другие сами старательно не желали перемешиваться. Видно, что это не единая армия, а конгломерат различных… дружин. Или ополчений? Они не были построены, но явно готовы к бою. Пока любой враг добежит до них, орда наверняка встретит его во всеоружии.

И этим врагом точно буду не я.

«Как же этой толпой управлять? — засвербела у меня в голове совсем несвоевременная мысль. — Пятьсот-тысяча — к такому количеству я как-то привык. Наловчился. А тут — огромные толпы, огромные расстояния. Как отдать приказ, как донести его до нужного подразделения? Как, наконец, просто уследить за всем? Вышку что ли посреди войска строить, чтобы всё замечать? И толку-то то от этих замечаний. Ну, увижу, что кого-то окружают. Или где-то враг дал слабину. Пошлю человека, чтобы передал приказ атаковать нужному командиру. Так, пока тот добежит, пока отряд раскачается — уже поздно будет!»…