Конец главы

"До чего же невинной я прикинулась! Будем надеяться, что не переиграла. Я не хотела бы опростоволоситься перед ним. Мне кажется, он здорово себе на уме. Сапоги у него замечательные! А про Джерри он даже не спросил", - подумала слегка взволнованная Клер, свернула с Роу и пошла к Серпентаину.

На его залитой солнцем поверхности не было ни одной лодки, только у противоположного берега плескалось несколько уток. Разве ей не все равно, что о ней подумают? Она - как мельник с реки Ди. Только вправду ли ему не было дела до людей? Или он был просто философ? Клер села на скамейку, подставила голову солнцу, и вдруг ей захотелось спать. Что ни говори, провести ночь в автомобиле и провести ночь в постели - разные вещи. Клер скрестила руки на груди и закрыла глаза. Почти тотчас же она уснула.

Люди, проходившие между нею и сверкающим прудом, удивлялись, что молодая, хорошо одетая женщина спит в такой ранний час. Два мальчугана с игрушечными самолетами в руках замерли перед нею, разглядывая ее черные ресницы, матовые щеки и вздрагивающие, чуть подкрашенные губы. Это были воспитанные дети - за ними присматривала гувернантка француженка; поэтому они не додумались ткнуть спящую булавкой или издать вопль у нее над ухом. Но у нее, как им казалось, не было рук; она скрестила ноги, спрятала их под скамейку, и бедра ее в такой позе выглядели неестественно длинными. Это было так занятно, что, когда мальчики проследовали дальше, один из них еще долго оборачивался и поглядывал назад.

Так, сном человека, который провел ночь в автомобиле. Клер проспала целый час этого мнимовесеннего дня.

XX

Прошло три недели, в течение которых Клер встретилась с Крумом всего четыре раза. В субботу, укладывая чемодан перед вечерним кондафордским поездом, она услышала зов овечьего колокольчика и сошла вниз по винтовой лесенке.

На пороге стоял низенький человечек в роговых очках, чем-то неуловимо напоминавший представителя ученого мира. Он приподнял шляпу:

– Леди Корвен?

– Да.

– С вашего позволения, имею вручить вам вот это.

Он извлек из кармана синего пальто длинный документ и подал его

Клер.

Она прочла:

"В Коронный суд,

Отделение завещательных, бракоразводных и морских дел.

Февраля двадцать шестого дня 1932 года.

По поводу прошения сэра Джералда Корвена".

Ноги у нее подкосились, она заглянула в роговые очки, скрывавшие глаза незнакомца, и выдавила:

– О!

Низенький человечек слегка поклонился. Она инстинктивно почувствовала, что он жалеет ее, и быстро захлопнула дверь у него под носом. Поднялась по винтовой лесенке, села на кушетку и закурила. Затем положила документ на колени и развернула его. Первая мысль ее была: "Какая чудовищная нелепость! Я ни в чем не виновата". Вторая: "Придется, видно, прочесть эту мерзость".

Не успела она пробежать первую строку: "Сэр Джералд Корвен, кавалер ордена Бани, покорнейше просит..." - как у нее возникла новая, третья по счету мысль: "Но это же то, чего я хочу! Я стану свободна!"

Дальше она уже читала спокойнее, пока не дошла до слов: "... истец требует взыскать с вышеназванного Джеймса Бернарда Крума, ввиду совершения последним упомянутого прелюбодеяния, возмещение в размере двух тысяч фунтов".

Тони! Да у него не то что двух тысяч фунтов - двух тысяч шиллингов не наберется. Животное! Мстительная гадина! Неожиданно сведя весь их конфликт к вульгарному чистогану, он не только глубоко возмутил ее, но и поверг в панику. Тони не должен, не может быть разорен из-за нее. Она обязана немедленно увидеться с ним! Неужели и ему?.. Конечно, ему тоже послали копию.

Клер дочитала прошение, сделала глубокую затяжку и поднялась. Подошла к телефону, вызвала междугородную и дала номер телефона в гостинице Крума.

– Можно попросить мистера Крума?.. Уехал в Лондон? На своей машине?.. Когда?

Час назад. Значит, едет к ней.

Несколько успокоившись. Клер быстро прикинула: на кондафордский поезд уже не поспеть... Она еще раз позвонила на междугородную и заказала разговор с поместьем.

– Динни? Это я. Клер. Сегодня вечером не могу приехать. Буду завтра утром... Нет! Здорова. Просто маленькие неприятности. До свиданья.

Маленькие неприятности! Она еще раз села и перечитала "эту мерзость". О них с Тони, кажется, известно все, кроме правды. А ведь ни ей, ни ему даже в голову не приходило, что за ними следят. Например, этот человечек в роговых очках явно знает ее, но она его никогда не замечала. Клер ушла в туалетную и освежила лицо холодной водой. Вот тебе и мельник с реки Ди! Оказывается, играть эту роль не так-то просто.

"Он, наверно, не успел поесть", - спохватилась она.

Накрыв столик в нижней комнате и поставив на него все, что было в доме съестного. Клер сварила кофе и в ожидании Крума села покурить. Она рисовала себе Кондафорд и лица родных, представляла себе также лица тети Эм и Джека Масхема, но все оттеснялось на задний план лицом ее мужа с его легкой, жестокой, кошачьей усмешкой. Неужели она безропотно уступит? Неужели она даст ему восторжествовать и капитулирует без боя? Она раскаивалась, что не послушала отца и сэра Лоренса, предлагавших начать за ним слежку. Теперь поздно: пока дело не кончится, Джерри на риск не пойдет.

Она еще сидела в раздумье у электрической печки, когда раздался шум подъехавшей машины и зазвонил колокольчик.

Крум был бледен и, видимо, продрог. Он остановился в дверях, всем своим видом выражая такое сомнение в доброжелательности приема, который его ожидает, что Клер разом протянула ему обе руки:

– Ну что, Тони, забавная история?

– Дорогая!..

– Вы совсем озябли. Выпейте бренди.

Не успел он допить, как она заговорила:

– Будем рассуждать не о том, чего мы могли бы не сделать, а только о том, что мы должны делать.

Он застонал.

– Мы, наверно, показались им ужасными простофилями. Мне и не снилось...

– Мне тоже. Да и почему нам было не поступать так, как мы поступали? Только виноватый боится закона.

Он сел и подпер голову руками:

– Видит бог, я сам хочу этого не меньше, чем ваш муж. Я мечтаю, чтобы вы освободились от него. Но я не имел права подвергать вас риску, раз вы не чувствуете ко мне того же, что я к вам.

Клер посмотрела на него и слегка улыбнулась:

– Тони, не будьте ребенком! Распространяться о чувствах сейчас бессмысленно. И увольте меня от глупых разговоров о том, что вы виноваты. Суть в том, что мы оба невиновны. Подумаем лучше, что делать.

– Не сомневайтесь в одном - я сделаю все, что вы сочтете нужным.

– По-моему, - с расстановкой произнесла Клер, - я должна поступить так, как потребуют от меня родители.

– Боже!
– воскликнул Крум, вскакивая.
– Ведь если мы будем защищаться и выиграем, вы останетесь привязанной к нему!

– А если не будем защищаться и проиграем, вас разорят, - отчеканила Клер.

– Черта с два! Разорить меня нельзя - можно только объявить несостоятельным.

– А ваша работа?

– Не понимаю, при чем здесь она?

– На днях я видела Джека Масхема. Он показался мне человеком, который не оставит у себя на службе соответчика, не поставившего истца в известность о своих намерениях. Видите, я уже овладела судейским жаргоном.

– Я не стал бы их скрывать, будь мы на самом деле любовниками.

– Серьезно?

– Вполне.

– Даже, если бы я сказала: "Не надо".

– Вы бы так не сказали.

– Не знаю.

– Так или иначе, речь сейчас не об этом.