Конец главы

Губы "очень молодого" Рождера разжались. Динни показалось, что он не совсем такой, каким обычно бывают законники; даже в его одежде было что-то неожиданное - то ли покрой жилета; то ли галстук. И потом, эта понюшка - характерный штрих. Не пропадает ли в Роджере художник?

– Слушаю вас, мистер Крум.

Тони густо покраснел и почти сердито взглянул на Клер.

– Я ее люблю.

– Так, - отозвался "очень молодой" Роджер, вторично вытаскивая табакерку.
– А вы, леди Корвен, относитесь к нему, как к другу?

Клер кивнула, и на лице ее выразилось легкое удивление.

Динни почувствовала признательность к адвокату, который в эту минуту поднес к носу цветной платок.

– Автомобиль - просто случайность, - быстро добавила Клер.
– В лесу не видно было ни зги, фары у нас отказали, и мы побоялись появиться вместе на людях в такой поздний час.

– Ясно. Простите за мой вопрос, но готовы ли вы оба заявить суду под присягой, что ни в ту ночь, ни ранее между вами не было ничего, за исключением, как вы говорите, трех поцелуев?

– В щеку, - уточнила Клер, - одного под Кондафордом - я сидела в машине, Тони стоял на шоссе; двух других... Где это было, Тони?

– У вас на квартире, - выдавил Тони сквозь зубы, - после того как мы не виделись больше двух недель.

– И никто из вас не замечал, что за вами... э-э... наблюдают?

– Мой муж угрожал мне этим, но мы оба ничего не подозревали.

– Вы сообщите мне причину, побудившую вас покинуть мужа, леди Корвен?

Клер покачала головой:

– Ни здесь, ни где бы то ни было я не стану говорить о нашей с ним жизни. И к нему не вернусь.

– Не сошлись характерами или что-нибудь худшее?

– Худшее.

– Но никакого конкретного обвинения? Вы понимаете, насколько это важно?

– Да, но не желаю обсуждать это даже в частной беседе.

Крума прорвало:

– Он вел себя с ней как животное!

– Вы встречались с ним, мистер Крум?

– Ни разу в жизни.

– Но как же...

– Он думает так потому, что я ушла от Джерри внезапно. Больше он ничего не знает.

Динни увидела, что "очень молодой" Роджер перевел взгляд на нее. "Ты-то знаешь!" - говорили, казалось, его глаза. "Он не дурак", - подумала девушка.

Адвокат, слегка прихрамывая, отошел от камина, снова сел за стол, взял извещение, прищурился и объявил:

– Приводимые здесь улики вряд ли достаточны для суда. Я не уверен даже, что это вообще улики. Однако перспективы у нас не блестящие. Если бы вы могли мотивировать разрыв с мужем какой-нибудь веской причиной, а нам удалось обойти эту ночь в автомобиле...
– Он метнул острый птичий взгляд сначала на Клер, потом на Крума.
– Не можете же вы уплатить возмещение ущерба и принять на себя судебные издержки, раз вы ни в чем не виноваты.

Глаза его опустились, и Динни подумала: "Если он и поверил, это не бросается в глаза".

"Очень молодой" Роджер поднял нож для бумаги:

– Нам, возможно, удастся свести возмещение ущерба к сравнительно умеренной сумме. Для этого вы должны опротестовать иск и больше в суд не являться. Могу я узнать, каковы ваши денежные обстоятельства, мистер Крум?

– Ни пенса за душой, но это неважно.

– А что, собственно, означает "опротестовать иск"?
– осведомилась Клер.

– Вы вдвоем являетесь в суд и отрицаете свою виновность. Вас подвергают перекрестному допросу, а мы подвергаем допросу истца и детективов. Но скажу откровенно: если вы не мотивируете разрыв с мужем достаточно веской причиной, судья почти наверняка будет против вас. И, - добавил он по-человечески просто, - ночь, пусть даже проведенная в машине, всегда остается ночью, особенно в бракоразводном процессе, хотя, повторяю, это не такие улики, каких обычно требует суд.

– Мой дядя считает, - спокойно вставила Динни, - что часть присяжных им все-таки поверит и что размеры возмещения ущерба в любом случае можно уменьшить.

"Очень молодой" Роджер кивнул:

– Посмотрим, что скажет мистер Кингсон. Теперь я хотел бы снова поговорить с вашим отцом и сэром Лоренсом.

Динни подошла к двери и распахнула ее перед сестрой и Крумом. Потом обернулась и взглянула на "очень молодого" Роджера. У него было такое лицо, как будто кто-то уговаривал его не быть реалистом. Он Перехватил взгляд девушки, смешно дернул головой и вытащил табакерку. Динни закрыла дверь и подошла к нему:

– Вы ошибаетесь, если не верите им. Они говорят сущую правду.

– Почему она оставила мужа, мисс Черелл?

– Раз она не сказала этого сама, я тоже не скажу. Но я убеждена, что сестра права.

Он пристально посмотрел на нее все тем же острым взглядом:

– Я все-таки предпочел бы, чтобы на ее месте были вы, - сказал он вдруг, взял понюшку и повернулся к генералу и сэру Лоренсу.

– Итак?
– спросил генерал.

Лицо "очень молодого" Роджера неожиданно приобрело еще более песочный оттенок.

– Если у нее и были достаточно веские основания порвать с мужем...

– Были.

– Папа!

– ...она, очевидно, не станет приводить их.

– Я тоже не стала бы, - спокойно вставила Динни.

– Но от этого может зависеть исход дела, - возразил "очень молодой" Роджер.

– А оно грозит юному Круму чем-нибудь серьезным?
– осведомился сэр Лоренс.

– Безусловно, сэр Лоренс, и независимо от того, будут они защищаться или нет. Я еще поговорю с каждым из них в отдельности, затем выясню точку зрения мистера Кингсона, а завтра сообщу ее вам. Не возражаете, генерал?

– Больше всего в этой истории меня возмущает Корвен!
– воскликнул сэр Конуэй.

– Разумеется, - отозвался "очень молодой" Роджер, и Динни подумала: "Впервые слышу, чтобы это слово произносили так неуверенно".

XXIII

Динни сидела в пустой, но тем не менее тесной приемной и листала "Тайме". Тони Крум стоял у окна.

– Динни, - спросил он, оборачиваясь, - не придумаете ли вы, как мне хоть немного помочь ей в этой мерзкой истории? Все ведь произошло в известном смысле по моей вине, несмотря на то что я старался держать себя в руках.

Динни посмотрела на его удрученное лицо:

– Нет, не придумаю. Я знаю только одно, - надо говорить правду.

– Этот адвокат внушает вам доверие?

– Пожалуй, да. Мне нравится, что он нюхает табак.

– Знаете, я не верю, что есть смысл опротестовывать иск. Чего ради выставлять Клер на позорище? Пусть меня объявляют несостоятельным. Какое это имеет значение?

– Мы обязаны это предотвратить.

– Неужели вы думаете, что я допущу...

– Оставим споры, Тони. На сегодня хватит. До чего здесь неуютно, верно? У дантиста и то не так голо: на стенах гравюры, на столе старые журналы; и потом, туда можно приходить с собакой.