Конец игры

Он сунул рукопись под мышку. К выходу его проводила женщина помоложе, по пути поделившаяся с Чиуном своей мечтой тоже стать старшим редактором. Но ей еще предстояло преодолеть одно препятствие на этом пути. Она все время высказывалась в том смысле, что издательству «Бингем» следовало бы покупать книги, от чтения которых получаешь наслаждение.

— Ну, и? — спросил Чиун.

— Ну, и мне было сказано, чтобы я не давала волю своим эмоциям. Если книга до смерти утомит высыхающую краску, если в содержание книги не поверит ни один человек старше четырех лет, и если в книге каждый половой акт будет рассматриваться как поворотный момент человеческой истории, тогда мы ее купим. А во всех прочих случаях — нет.

— А вы читали «Историю Синанджу»? — поинтересовался Чиун.

Девушка кивнула.

— Я в восторге от этой книги. Я начала что-то понимать про историю, и про то, как человеческое тело может служить своему хозяину, и как люди могут возвыситься над собой, если захотят научиться. Я не могла оторваться.

— Так вы посоветовали им купить книгу? — спросил Чиун.

— Нет, я проголосовала против. Я хочу получить повышение.

— Вы сама себе противоречите, — заметил Чиун.

— Авторы всегда ведут себя неразумно, — раздраженно сказала девушка. — Вы все забываете, что книгопечатание — это бизнес.

— Из вас получится замечательный старший редактор, — заявил Чиун. — Вы получите кабинет размером с телефонную будку.

— Вы правда так думаете? — засмущалась девушка.

— Вне всякого сомнения.

— Откуда вы знаете? Почему вы так думаете?

— Потому что на вашем фоне они будут казаться умными, — изрек Чиун.

Римо оставил в отеле записку для Чиуна: «Вернусь через несколько дней, если мир еще будет стоять на месте».

Чиун повертел записку в руках. Какое грубое послание. Как это похоже на Римо.

Он подошел к одному из своих сундуков и достал, оттуда несколько длинных листов рисовой бумаги, старинную перьевую ручку и чернильницу.

И садясь на пол, чтобы записать этот последний случай неблагодарности по отношению к Мастеру Синанджу, он подумал: а может, телесериал? Если кому-то пришло в голову показать представление, в котором кто-то, изображающий мастера-ниндзя, среди бела дня разгуливает по улицам в смехотворном черном костюме, думая, что от этого он делается невидимым, то значит, на телевидении могут снять все что угодно. У того фильма было очень хорошее название. Интересно, подумал Чиун, а продюсеры обо мне слышали? Он был уверен, что слышали.

* * *

— Они идут, — сказал Абнер Бьюэлл.

Марсия улыбнулась. На рыжеволосой красавице была прозрачная кружевная пелерина.

— Хорошо, — сказала она. — Я хочу увидеть, как они умрут.

— Увидишь, — пообещал Бьюэлл.

Эта женщина ему определенно нравилась.

— А потом — весь мир? — уточнила она.

— Да.

Ах, как она ему нравится!

Они были очень похожи друг на друга, хотя и очень разные. Бьюэлл, став взрослым, стал вместе с тем и создателем игр, и игроком. Марсия — тоже, но для своих игр она пользовалась собственным телом и одеждой, и из всех женщин, которых Бьюэлл когда-либо встречал на своей веку, она одна возбуждала его. Это само по себе делало торт превосходным, а еще добавьте к этому глазурь — то, что она была так же жестока, ей было так же наплевать на других людей, как и самому Бьюэллу.

— На сегодняшний вечер у меня есть игра, — сообщила Марси.

— Что за игра? — поинтересовался Бьюэлл.

— Увидишь, — пообещала Марси.

Она оделась, и они вдвоем отправились на одном из спортивных «мерседесов» Бьюэлла в Лос-Анджелес. Там они припарковали машину на боковой улочке, выходящей на бульвар Сансет недалеко от стриптиз-клуба «Сансет».

Они вышли на бульвар, остановились на углу, и Марсия принялась бросать взоры направо и налево, внимательно разглядывая поток опухшего человечества, прокладывающий себе путь, огибая парочку.

— Чего мы ждем? — спросил Бьюэлл.

— Подходящего человека в подходящее время, — ответила Марсия.

Прошло полчаса, и она взволнованно прошептала:

— Вон он идет.

Бьюэлл взглянул туда, куда она указывала, и увидел парня лет двадцати с небольшим, бредшего, шатаясь, по улице. В обоих ушах у него болтались металлические серьги, а на голой груди был кожаный жилет. Ремень был утыкан хромированными ромбами. При ходьбе он шатался, а глаза его были полуприкрыты опухшими веками — то ли пьяный, то ли наколотый.

— Свинья, — произнес Бьюэлл. — А зачем он нам?

— Дай ему денег. Сто долларов, — велела Марсия.

Когда парень с ними поравнялся, Бьюэлл остановил его и сказал:

— Возьми, — и всунул ему в ладонь стодолларовую бумажку.

— Что ж, давно пора было Америке дать мне хоть что-нибудь, — процедил парень и зашагал прочь, не удосужившись даже сказать «спасибо».

Бьюэлл обернулся к Марсии, чтобы спросить ее, каков следующий ход в игре, но Марсии рядом не было. Потом, в полуквартале от себя, он ее увидел. Она разговаривала с полицейским. Бьюэлл видел, как Марсия показывает в направлении того места, где стоит он, и вдруг полицейский покинул Марсию и побежал в сторону Бьюэлла.

Марсия засеменила вслед за ним.

Но полицейский, не останавливаясь, пробежал мимо Бьюэлла. Догоняя парня в кожаном жилете, он вытащил из кобуры пистолет.

Марсия подбежала к Бьюэллу.

— О'кей, пошли, — и потащила его прочь с бульвара туда, где стояла их машина.

— Что ты сделала? — спросил Бьюэлл.

— Я сказала легавому, что нас с тобой только что, угрожая оружием, ограбил этот дегенерат. Что у него заряженный пистолет и что он грозился убить нас или любого, кто попробует его остановить. Что он взял у нас сто долларов.

Она захихикала.

Они как раз открывали двери машины, когда раздались выстрелы. Один. Второй. Третий.

Марсия снова хихикнула.

— По-моему, он оказал сопротивление при задержании.

Они сели в машину и выехали на бульвар Сансет. Проезжая мимо места действия, они увидели полицейского, который стоял, все еще с пистолетом в руках, склонившись над трупом парня, которому Бьюэлл дал сто долларов.

— Великолепно, — сказал Бьюэлл.

Марсия улыбнулась, млея от его похвалы.

— Чудесная игра, — продолжал восхищаться Бьюэлл.

— Я ее обожаю, — сказала Марсия. — Сыграем еще?

— Завтра, — отказался он. — А сейчас поехали домой и займемся любовью.

— О'кей, — с готовностью согласилась она.

— Ты можешь одеться ковбоем, — предложил он.

— Оседлай меня, ковбой, — пропела она.

И снова захихикала.

Он любил ее.

Глава восьмая

Его звали Хамута, и он продавал оружие, но не каждому первому встречному. У него был небольшой магазин в Паддингтоне, районе Лондона, где перед кирпичными домами были разбиты аккуратные садики. Это было очень тихое местечко, и никто из жителей района не задавал себе лишних вопросов касательно личностей посетителей мистера Хамуты, хотя порой соседи бывали уверены, что некоторых из них они узнали.