Конец начала

Сарказм в её словах звучал ещё яснее, чем из уст Ямаситы, так как говорила женщина с очень красивым лицом и мягким голосом.

– Позвольте, спрошу иначе, коммандер Гэнда: что не так на этот раз? Вы никогда не приходите во дворец с хорошими вестями, не так ли?

– Я не могу это обсуждать, - ответил Гэнда.

– Почему нет?
– в глазах королевы блеснула злость.
– Почему мне нельзя знать, что происходит? Разве Гавайи не в союзе с Японией? Если кто-то и должен знать, так это я и мой муж, разве, нет?

– Вы...
– Гэнда оборвал сам себя. Он не мог просто взять и сказать: "Вы - американка". Разумеется, так и было. Перед ним красивая здоровая американская женщина. Но, раз уж она собралась всерьез изображать из себя королеву Гавайев...

– Я королева. Я могу приказать отправить вас в подземелье.

Снова эта вспышка злости. Затем, через полсекунды, в глазах Синтии Лаануи появилось нечто иное. Причём, в каждом что-то своё. Это произошло так быстро, что Гэнда не был до конца уверен, что эти вспышки вообще были, что они ему не показались. Не показались. Королева повторила:

– Я могу приказать отправить вас в подземелье...

Она шмыгнула носом и залилась сладким, словно красный жасмин, смехом.

– Могла бы, только у нас тут нет никаких подземелий, да и никто не станет исполнять мой приказ, если бы я оказалась такой дурой, что и в самом деле решилась бы его отдать. Детали, детали.

Она снова рассмеялась, на этот раз чуть тише.

Гэнда тоже засмеялся, удивившись собственному поведению.

– Ваше величество, - вновь поклонился он. Эти его слова означали намного больше, чем всё сказанное прежде в адрес королевы-марионетки. Он с удивлением для себя отметил, что рассказал ей о потопленных в проливе между Кауаи и Оаху транспортниках.

– Ах, вот в чём дело, - сказала королева Синтия, и Гэнда понял, что она уже в курсе.

Словно в подтверждение этого, она продолжила:

– Об этом говорят во всём Гонолулу, а может и на всём Оаху. Если хотите, можете продолжать играть в тайны, но люди видят дым.

Она наклонилась вперед. Этот жест у неё не вышел игривым, ведь игривым было всё её поведение. Она вела себя так, словно общалась со старым другом.

– Или тайной является то, что вас тревожит, и вы не можете об этом говорить?

– Хаи,– успел ответить Гэнда, прежде чем сказать: "Не ваше дело".

Однако следом он осознал, что это не помогло.

– Нет, не так всё плохо, - произнес коммандер и принялся подыскивать правильные слова. Не только по тому, что его английский был очень плох, а ещё и потому, что старался быть крайне точным в выражениях.

– Ваше величество, дела идут не так хорошо, как бы мы того хотели. Это хонто– верно. Однако мы воюем. Во время войны дела практически никогда не идут так, как хочется. Понимаете?

– О, да. Я не ребенок, коммандер.

Гэнда вновь поклонился, не позволяя себе говорить. Синтия Лаануи могла быть кем угодно, но не ребенком. Летнее платье в цветочек не оставляло в этом никаких сомнений.

Когда Гэнда выпрямился, королева снова шмыгнула носом. Затем её лицо превратилось в вежливую маску, не выражавшую никаких эмоций. "Она знает, о чём я думаю". Эта мысль встревожила Гэнду. Ему совершенно не хотелось, чтобы кто-то из японских коллег - не говоря уж, о гайдзинах* - мог подобным образом читать его мысли.

Он как-то посещал офицерский бордель на Отель-стрит. Как и большинство его соотечественников, Гэнда относился к подобным вопросам намного проще, чем американцы. А что ещё ему оставалось делать вдали от дома? И всё же, лечь в койку со шлюхой - это одно. Но лечь с женщиной, которой ты интересен, как человек - это совсем другое.

А каково это - лечь с королевой?

"Глупости. Бред", - подумал коммандер. Королева Синтия Лаануи просто проявляет вежливость. Если она ведет себя дружелюбно, это значит, что она просто хочет поговорить... разве нет?

Королева сказала:

– Спасибо, что поговорили со мной.

Какое-то время она помолчала, убеждаясь, что Гэнда её понял, затем продолжила:

– Пожалуйста, держите меня в курсе насчёт того, что творится вокруг. Так для всех нас будет лучше.

– Вы так считаете?

В голосе Гэнды звучало столько мрачности и сомнения, что больше и быть не могло, даже если бы он неделю над этим тренировался. Королева Синтия рассмеялась, отчего его вопрос стал звучать ещё мрачнее.

– Я не Мата Хари*, коммандер, - сказала она.
– Я не намерена соблазнять вас ради ваших же тайн.

Она склонила голову набок.

– Или стоит попробовать?

"И как мне на это отвечать?" - судорожно думал Гэнда. Он снова поклонился. Так было безопаснее, вежливее (для коммандера, практически, на уровне рефлекса) и дало время поразмыслить. Найдя правильные слова, он решил, что так будет правильнее:

– Как ваше величество пожелает.

На этот раз королева Синтия засмеялась, запрокинув голову.

– Это говорит ровно об одном, коммандер, - сказала она совершенно серьезным тоном.
– Вы никогда не были королём.

– Нет, ваше величество, не был, - ответил тот и вылетел из дворца Иолани быстрее, чем американский флот удирал с Гавайев около года назад.

Кензо и Хироси Такахаси вели "Осима-мару" из залива Кевало самостоятельно. Отец снова выступал по радио. Его речь долетала до Японии и распространялась по всему миру. Больше всего на свете Кензо хотел, чтобы он молчал.

Но чего бы молодой человек ни хотел, желаемого он не обретет.

– Отцу нравится популярность, - горько произнес он.

Кензо стоял за штурвалом, а брат правил парусами. Потом они пойдут и продадут рыбу. Но сейчас управление. К настоящему моменту, они уже прекрасно научились управлять сампаном в море, хотя ещё недавно, когда топлива на Оаху стало не хватать даже рыбакам, никто из них не умел управлять парусной лодкой. "Обучение с полным погружением" - подумал Кензо. О таком развитии событий отец явно не думал, останься он в префектуре Ямагути.