Конец начала
Шрифт:
Может, не всё так плохо. Начальник полиции Гонолулу по-прежнему сидел на своём месте и при япошках. Он прибыл на Гавайи из Калифорнии перед самой войной, чтобы бороться с коррупцией, и, вроде, неплохо справлялся. Заместителем начальника был коренной гаваец. В рядах полиции служили представители всех народов, населявших эти острова. Но если оккупанты прикажут прыгать, они примутся скакать, словно лягушки.
Главный участок располагался неподалёку от Гонолулу Хале, городской ратуши. Когда Оскар вошёл внутрь, до него донесся стук печатной машинки. Ему стало интересно, откуда полиция брала новые ленты. Или они вымачивали в чернилах старые?
– Тебе чего, парень?
– В вашей тюрьме сидит мой друг, - сказал Оскар.
Сержант вопросительно приподнял бровь. Больше никакой реакции не последовало. Оскар назвал имя Чарли Каапу.
Брови снова вскинулись вверх. Оскар ожидал, что сержант сейчас позовёт на помощь, либо наставит на него пистолет. Но он лишь сказал:
– Извини, его не выпустят.
– Да, почему? Поверить не могу, что его посадили. Это же милейший парень на свете. Что он, по-вашему, натворил?
Вместо ответа сержант спросил:
– Старичок, ты что-нибудь слышал о кэмпэйтай?
Оскар помотал головой.
– Нет. А что это?
– Это японская тайная полиция. А сейчас я окажу тебе величайшую услугу: я не стану спрашивать, кто ты такой. Вали отсюда на хер, пока я не передумал.
Оскар последовал его совету. Оказавшись на улице, он какое-то время петлял по улицам, на случай, если сержант послал за ним наряд. Но ничего такого он не заметил. Оскар дрожал. Ни здесь, ни в Калифорнии, он не знал, что такое мороз - Сьюзи постоянно смеялась над его необразованностью. Но сейчас его поглотила настоящая зима.
Кэмпэйтай. Это название не внушало такого ужаса, как, например, гестапо, по крайней мере, для Оскара. Но, тайная полиция? Видимо, занимались они тем же. И они взяли Чарли. Что же он натворил? Что же ему вменяли? "Как мне его вытащить?
– отчаянно думал Оскар.
– Как?".
Едва капрал Такео Симицу уснул, как вой противовоздушной сирены вышвырнул его из койки. Спать он лёг в тонкой хлопчатобумажной рубашке и кальсонах, и, едва очнувшись, сгрёб в охапку форму и сапоги и бросился из казармы к окопам. Бомбардировщики американцев вряд ли успели подойти достаточно близко, однако, в такой ситуации, рассчитывать на что-либо наверняка, никак нельзя.
Загрохотали зенитки. Нынче их в Гонолулу стало гораздо больше, чем раньше. И так как американцы всё чаще бомбили город, да и весь Оаху, зениток нужно ещё больше. Застучали пулемёты. Небо окрасилось синими и жёлтыми прерывистыми линиями трассеров. Несмотря на орудийный грохот, до Симицу донёсся равномерный гул вражеских гидросамолётов, а затем визг падающих снарядов.
До сигнала отбоя тревоги прошло двадцать минут. Всё это время орудия не переставали стрелять, хотя, американцы, наверняка, давно улетели. С неба сыпалась шрапнель. Вреда она наносила не меньше, чем бомбы.
Раздражённо ворча, Симицу вернулся в койку. Поспать практически не удалось, как вновь завыли сирены.
– Дзакенайо!– зло выругался он.
– Чем там заняты эти бака яро в штабе?
Вскоре он узнал ответ на собственный вопрос: в небе появилось ещё больше американских самолётов. Пара бомбила Гонолулу, два других громили Перл Харбор. На западе вновь вспыхнуло зарево пожаров.
Симицу хотелось видеть не пожары на земле, а горящий гидросамолёт.
Желаемого он не получил. После отмены тревоги, он снова вернулся в постель.Часа через полтора, над Гонолулу появилась третья волна бомбардировщиков. К этому моменту, капрал уже настолько вымотался, что ему захотелось остаться в койке и пусть вся казарма рушится прямо на него. Однако крики офицеров подняли его на ноги. Его собственные окрики торопили бойцов.
Вжавшийся в окоп, Ясуо Фурусава произнес:
– Хотят лишить нас сна.
– И знают, как этого добиться, - прорычал Симицу.
– Особого вреда американцы не наносят. И не смогут, с таким-то грузом. Однако все японцы в Гонолулу, да, на всём Оаху, подскакивают, словно блохи на раскалённой сковородке.
Он подумал, что до рассвета будет ещё одна волна авианалёта. Никто не прилетел, но какой-то нервный стрелок-наводчик начал палить по собственным фантазиям. Орудийная стрельба Симицу не разбудила. А, вот, падающие на крышу куски стали, разбудили. После чего он снова провалился в сон, что доказывало, что капрал был сделан из очень крепкого, но совершенно уставшего материала.
Подъём на рассвете ни капельки не улучшил его настроение. Горячий чай, вприкуску с рисом и маринованными сливами на завтрак едва смогли разлепить веки. Иначе и быть не могло. Еду поставляли с родины, а её постоянно не хватало. То, что он сегодня, всё-таки, ел, означало, что до них добрался очередной транспорт. Лишь офицеры получали всё, что могли пожелать.
Некоторые командиры, в награду за отличную службу, делились своим щедрым пайком с бойцами. К сожалению, ни командир взвода Симицу, ни его ротный, о таких вещах не думали. День предстоял быть сонливым и скучным.
Всё отделение еле шевелилось. Даже Сиро Вакудзава, который никогда не лез за словом карман, был вял и заторможен.
– Если это продолжится каждую ночь, американцы сведут нас с ума, - сказал он.
– Они не могут бомбить каждую ночь.
Как всегда, ефрейтор Сиро Фурусава говорил увереннее, чем позволяло его звание.
– А почему нет-то?
– спросил Симицу и зевнул.
– Последнее время они бомбят всё чаще и чаще.
Фурусава тоже зевнул, однако, перед этим вежливо отвернулся от капрала.
– Для дозаправки гидросамолётов им нужны подлодки, - сказал он.
– У них нет самолётов, которые способны без дозаправки пролететь весь путь от материка до Гавайев и обратно. Даже у нас с этим проблемы, а у них техника лучше.
– Откуда ты всё это знаешь?
– поинтересовался Симицу.
– Слушаю, что говорят. И не высовываюсь. Смотрю по сторонам. Те, кто много знают, любят потрепаться.
– Видимо, да.
Сам Симицу не был уверен, что, услышь он что-нибудь интересное, понял бы, о чём речь. Он всего лишь обыкновенный крестьянский сын. Фурусава же вырос в городе, его образования хватало на то, чтобы понимать, о чём говорили окружающие.
"Так, почему я командую им, а не наоборот?", - гадал Симицу. Но на этот вопрос, ответ у него нашёлся. В армии, при повышении, в первую очередь, важнее опыт и сила, а не образование.
И всё же, образование, или, по крайней мере, здравый ум, имели значение. Три или четыре ночи американцы не показывались. А затем они вернулись, накатываясь небольшими волнами, тревожа японский гарнизон в окрестностях Гонолулу. Симицу начал их по-настоящему ненавидеть. Пришлось очень сильно постараться, чтобы не возненавидеть заодно и ефрейтора Фурусаву.