Конец осиного гнезда. Это было под Ровно(изд.1970)
Шрифт:
– Семен погиб!..
– Что ты сказал?!– не своим голосом переспросил я и соскочил с постели.
– Семен погиб!– повторил Березкин и в оцепенении опустился на нары.
За его спиной появились Ветров и Логачев.
– Ой!..– придушенным голосом вскрикнула Таня и упала.
Все бросились к ней.Мы подхватили ее, положили на нары. Она была без сознания. В землянке стало тихо.
– Говори!– приказал я Березкину.
Он рассказал. К месту встречи с Фомой Филимоновичем вели две тропы:одна – сплошным лесом, через сечи, другая– просеками. Логачев пошел первой, а Березкин– второй. Они условились дойти до зимовья, встретиться там
– Он убит вчера днем или даже утром… – сказал Березкин.
Логачев проговорил:
– Скорее, утром. Он уже окоченел.
– А как, кем, что еще вы увидели?
Логачев медленно покачал головой:
– Ничего не видели. И Семена не трогали. Он лежит так, как лежал.
– Мы не хотели трогать,– сказал Березкин.– Надо все осмотреть кругом. Может быть, что-нибудь обнаружим.
– Берите оружие… быстро!– приказал я.– Тут останется Таня.
А Таня не приходила в себя. Я проверил ее пульс, он едва бился под моими пальцами.
Я написал Тане несколько слов и положил бумажку на стол. Другого выхода не было: мертвого Семена мы могли донести лишь вчетвером, поочередно.
– Пошли!– подал я команду.– Березкин, вперед!
Прежде чем выбраться на просеку, мы долго пробирались по едва заметной тропе. Она плела замысловатые узоры, делала неожиданные повороты, врезалась в густые папоротники, карабкалась вверх, терялась и вновь появлялась среди лесных трав.
По просеке идти было уже легче и безопаснее, так как местность просматривалась далеко вперед. Мы могли заметить врага чуть ли не за километр, хотя так же легко могли быть замечены и сами.
Взмокшие от пота, смертельно уставшие, мы вышли, наконец, к протоку, наполненному черной,неподвижной водой. Березкин остановился и молча показал рукой вперед, на что-то темневшее под кустом орешника.
Глаза его, всегда такие горячие, полные жизни и отваги, теперь были плотно смежены. Чистым, хорошим помыслам и мечтам, которыми была полна его большая душа, не довелось сбыться…
Мы стояли над мертвым другом, сняв шапки, в глубоком молчании.
– Так и было?– спросил я после долгой, томительной паузы.
– Так…-ответил Логачев.
– А где его автомат?
Никто мне не ответил. Все переглянулись в растерянности.
– С чем же он пошел?
– У него была граната и автомат,– сказал Березкин.
– Правильно – подтвердил Ветров.
Но ни гранаты, ни автомата вблизи не было. Как погиб Семен, при каких обстоятельствах, от чьей руки? На этот вопрос мы должны были найти ответ.
Я принялся за осмотр тела.Руки и шея Семена были покрыты ранами.Некоторые из них по виду ножевые, другие казались рваными. Глубокая рана зияла на затылке. Она-то, видимо, и оказалась смертельной. Брюки были во многих местах изорваны в клочья.
– Смотрите!– сказал Логачев, вытянув из сжатой в кулак руки Семена клок шерсти.
–
Собака!– воскликнул Ветров.– Овчарка!– проговорил Березкин.– Это шерсть овчарки…
Я еще раз, более внимательно, осмотрел тело и в нескольких местах на одежде обнаружил клочья прилипшей шерсти.
Значит, Семен боролся с овчаркой– в этом не было никаких сомнений. Но было также ясно, что Семен боролся не только с собакой. Рана на затылке и порезы требовали другого объяснения.
Мы наскоро изготовили походные носилки из длинных жердей и ветвей, закрепили их поясами и ремнями от автоматов и положили на них мертвого Семена.
– Давайте тщательно исследуем все вокруг,– предложил я.– А ты, Сережа, покарауль здесь. И гляди в оба.
Ветров кивнул и занял место у носилок.
Тщательно осмотрев тропу, мы пришли к единодушному заключению, что шагов двадцать Семен не шел, а полз. Об этом говорили отпечатки рук и ног на земле и примятая трава. Мы решили проследовать в направлении его движения.
И вдруг Логачев сказал вполголоса:
– Нож…
Он поднял его с земли и подал мне. Это был большой, обоюдоострый нож с тяжелой черной ручкой и лезвием, запачканным кровью вперемешку с шерстью.
– Ничего не понимаю,– проговорил я.– Этим ножом мог быть убит Семен, но им же, видимо, кололи и овчарку.
– Сюда! Сюда! – позвал Березкин.
И мы бросились к нему.
Возле самого протока, на берегу, в траве лежали два мертвых немецких солдата. Тут же валялся автомат Семена и граната.
– Семену пришлось схватиться с двумя!.. – прошептал Березкин.
Мы осмотрели убитых. Можно было предположить, что Семен натолкнулся на солдат неожиданно,в густом орешнике. Одного из врагов Семен сразу свалил из автомата, о чем говорили пулевые ранения. Остался еще один. Что-то помешало и Семену и его второму врагу воспользоваться автоматами. По всей видимости, овчарка, бросившаяся на Семена. Защищаясь от ее укусов, Семен, очевидно, уронил и автомат и гранату. А фашист, опасаясь убить овчарку, бросился на Семена с ножом. Он нанес Семену, судя по ранам, два удара, но потом, можно полагать, Семену удалось вырвать у немца нож. Этим ножом Семен убил гитлеровца и ранил собаку.
– Но собаки нет,– сказал Логачев.
– И это очень плохо,– заметил Березкин.
Да это было плохо.Раненая собака ушла,убедившись,что и человек, с которым она схватилась, и ее хозяева были мертвы. Она постарается добраться до дома и, конечно, приведет сюда людей.
Складывалась скверная обстановка…
Я сказал Логачеву и Ветрову:
– Несите Семена…А мы с Березкиным пройдем до зимовья.Да,кстати,проследим, куда поплелась собака. Потом мы вас догоним и сменим.
Логачев и Ветров подняли тяжелые носилки и отправились в печальный путь. Я и Березкин пошли дальше.
Я уже опасался за судьбу Фомы Филимоновича и за судьбу всего дела: не выследили ли старика и не пришли ли сюда солдаты с собакой по его следу?
– Немцы часто появлялись в этих местах?– спросил я.
– Да нет…– неуверенно ответил Березкин.– Во всяком случае, мы этого не замечали.
Тропинка сошла с просеки и повела нас в сторону, к зимовью.
– Далеко еще?
– Нет, шагов двести,– ответил Березкин и пояснил:– По договоренности с Фомой Филимоновичем мы всегда ожидали друг друга в течение часа. Если за это время один не являлся, то другой уходил. Возможно, что Фома Филимонович был здесь вчера и, не дождавшись Семена, ушел.