Конец российской монархии

Несчастье же наше заключалось в том, что в самую тяжелую пору нашей истории верховное управление государством находилось в руках слабовольного и мистически настроенного императора Николая II, не обладавшего свойствами, необходимыми для правления великой страной, а верховное командование вооруженными силами фактически находилось в руках генерала Алексеева, человека, безгранично преданного своему долгу, отличного знатока военного дела, но, к сожалению, не отличавшегося ни широтой взглядов, ни дарованиями, присущими выдающимся полководцам.

Те, кто будут стремиться оправдать Верховное командование в том, что оно своевременно не предприняло Босфорскую операцию, будут, конечно, упорно настаивать на том, что флот был неспособен ее выполнить. Они сознательно закроют глаза на то, что в 1916 г. флот полностью доказал свою на то способность перевозкой 5-го Кавказского корпуса в Трапезунд; что в 1916 г. турецкие вооруженные силы в целом и части, обороняющие Босфор, в частности почти совсем утратили свою боеспособность; что предпринятая англичанами в начале войны наспех и со случайными войсками Дарданелльская операция доказала возможность высадки даже на прочно занятый противником берег; что мы предполагали предпринять Босфорскую операцию с отборными войсками; что с морской стороны операция была во всех подробностях подготовлена; что, наконец, ею должен был руководить такой решительный и талантливый вождь, каким был адмирал Колчак.

Пусть будет так: исчерпывающий и бесспорный ответ, конечно, мог бы дать один лишь опыт, т. е. попытка осуществить эту операцию. Но тут-то именно и возникает грозный вопрос: почему, — раз от этого зависел исход войны, раз осуществления этой операции требовало правительство, раз этого хотел государь, раз на этом настаивали моряки, — Верховное командование, пожертвовавшее сотнями тысяч для второстепенных операций на фронте, как, например, при озере Нарочь, не решилось рискнуть двумя-тремя дивизиями для попытки своевременно осуществить решающую Босфорскую операцию? Почему оно не поставило в своих планах эту операцию хотя бы вровень с подготовкой прорыва на Юго-Западном фронте и почему оно само не настаивало на ее осуществлении, а, наоборот, смотрело на нее как на излишнюю затею?

На это возможен лишь один ответ. Он заключается в том, что наше Верховное командование после ухода с поста Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича не отвечало в достаточной мере своему назначению, особенно в той бесконечно трудной обстановке, в которой ему пришлось действовать.

Из катастрофы, постигшей Россию в Первой мировой войне, можно сделать несколько поучительных для всех вообще государств и народов выводов.

Прежде всего подтвердилось, что в обстановке современных войн, в которых участвует весь народ, а не одна лишь армия, как прежде, успех может быть достигнут лишь при условии полного единения власти с народом, что имеет место лишь в действительных демократиях, где власть исходит от народа и перед ним ответственна, а никак не при безответственных монархиях или диктатурах. В этом отношении победа, одержанная Россией во Второй мировой войне под режимом сталинской диктатуры, составляет исключение, подтверждающее вышеприведенный вывод, ибо сам Сталин после войны удивлялся, как его не сверг, пользуясь войной, русский народ. Произошло же это лишь потому, что русский народ был поставлен перед выбором: идти в немецкое рабство или остаться под властью сталинской диктатуры, и выбрал последнее.

Особенно же подтвердилось то, что во время войны настоятельно необходимо оберегать всеми способами дух нации и принимать всяческие меры для поддержания его на должной высоте, дабы вся нация была способна выдержать до конца крайнее моральное напряжение, требуемое от нее современной войной.

Существует мнение, что в условиях громадного прогресса военной техники сила духа по сравнению с оружием, т. е. с материальными средствами, имеет в вооруженной борьбе гораздо меньшее значение, чем это было в прошлом.

Мнение это ошибочное и является следствием полного непонимания самого существа вооруженной борьбы. Наоборот, сила духа имеет теперь гораздо большее значение, чем прежде, ибо невероятное разрушительное действие современного оружия, поражающее одинаково и бойцов на фронте и население страны, требует от всех них громадной силы духа, чтобы выдержать это разрушительное действие и не поддаться влиянию инстинкта самосохранения, побуждающего их к отказу от борьбы.

Поэтому-то поддержанию духа не только бойцов, но и всего населения должно быть в современной борьбе посвящено самое тщательное внимание. Между тем история в многочисленных примерах показывает, что главными факторами силы духа являются популярность личности вождя, стоящего во главе вооруженных сил, и любовь и доверие народа к своей правительственной власти. Пренебрежение этими факторами, а тем более действия, направленные вопреки им, есть настоящее безумие, последствия коего ясно видны в трагическом для России исходе Первой мировой войны.

Сам характер военных действий в современной войне показал, что широте ее охвата, когда в ней участвуют не только отдельные государства, но даже целые континенты и почти весь мир, никак не отвечают узкие и незыблемые стратегические доктрины. Наоборот, чем шире охват войны, тем большая широта стратегической идеологии необходима для успешного руководства военными действиями.

Впрочем, история военного искусства показывает, что на стратегию как науку больше, чем на многие другие науки, влияет социальная эволюция человечества и прогресс техники, причем это влияние все более усиливается в связи с ускорением темпа этой эволюции и прогресса. Поэтому значительные изменения в стратегической идеологии должны быть внимательно изучены и преподаны с кафедр высших военно-научных учреждений. В противном случае военачальники, не отличающиеся широтой взглядов, действуя в будущей войне по застарелым стратегическим доктринам, будут не в состоянии руководить военными действиями в полном согласии с современной военной обстановкой. К сожалению, это имело место в нашем стратегическом руководстве военными действиями во время Первой мировой войны, что в первую очередь следует приписать застарелости и косности стратегической идеологии, преподававшейся с кафедр нашей Академии Генерального штаба, о чем столь талантливо и авторитетно говорит в своих послевоенных трудах выдающийся военный ученый и писатель, генерал и профессор Н. Н. Головин.

Впрочем, застарелость стратегической идеологии перед Первой мировой войной может быть отмечена и в некоторых иностранных высших школах.

Для достижения страной высших степеней своего развития и благосостояния необходимо, чтобы ее правители неуклонно держались выработанного в согласии с ее социальными и экономическими интересами направления внешней политики, потому и называемой национальной или государственной. Чрезвычайно в этом отношении поучительна политика Англии.

В течение последних 150 лет одним из элементов английской национальной политики, имеющей столь же непоколебимую силу, как английские традиции или неписаная английская конституция, было враждебное отношение к России. Оно вытекало из сознания опасности для английских интересов усиления мощи России на континенте и особенно на море в связи с выходом ее в бассейн Средиземного моря. Этого враждебного отношения, передаваемого из поколения в поколение английских государственных деятелей, неуклонно держались в своей политике по отношению к России Кастельрэйт, Абердин, Дизраэли и, наконец, Черчилль даже в тех случаях, когда Англия из соображений оппортунизма заключала с Россией союз, дабы с ее помощью сокрушать других своих врагов.

Вопреки мнению Л. Н. Толстого, будто бы личность военачальника не имеет никакого значения на войне и что помимо его воли результат военных действий является автоматическим следствием коллективной деятельности всех в них участвующих бойцов, Первая мировая война — как, впрочем, и все войны в прошлом — ясно показывает, сколь решительно влияет на ход военных действий личность вождя, стоящего во главе вооруженных сил, чему яркими примерами служат личности великого князя Николая Николаевича и адмирала Колчака. А потому нельзя не прийти к заключению, что горе тому народу, во главе которого стоят правители, лишенные свойств, соответствующих их назначению, и счастливы те народы, которые умеют в роковой час своей исторической жизни выдвигать на руководящие посты людей, отвечающих по своим дарованиям и свойствам требованиям переживаемого страной опасного времени.

В современных же условиях всемирных и всеобъемлющих войн назначению Верховного командования не может уже отвечать военачальник, обладающий одними только военными способностями и знаниями, как бы таковые ни были глубоки и совершенны. Этому бесконечно ответственному назначению может удовлетворять лишь личность, обладающая помимо всех военных дарований обширными способностями государственного деятеля и дипломата при исключительных умственных способностях и широте взглядов. Такими личностями, в полной мере отвечающими требованиям, предъявляемым Верховному главнокомандующему, были: в Первой мировой войне маршал Ф. Фош^[69], во Второй мировой войне генерал Д. Д. Эйзенхауэр^[70].

Ю. Н. ДАНИЛОВ

НА ПУТИ К КРУШЕНИЮ

Генерал от инфантерии Ю. Н. ДАНИЛОВ

ОТ АВТОРА