Конец российской монархии

Описываемый в настоящей книге период жизни русского государства имеет свою обширную литературу — историческую и мемуарную. Поэтому с точки зрения фактов трудно рассчитывать встретить в настоящем повествовании что-либо новое. Но, во-первых, упомянутая литература по своему объему и разбросанности не может быть доступна каждому читателю, особенно иностранному, во-вторых, большинство печатных материалов и трудов составлены в пределах не того периода, который намечен автором последующих страниц.

Между тем именно этот период времени, по мнению автора, является наиболее ярким с точки зрения той главной мысли, что основными причинами совершившегося крушения великой Российской Империи были внутренняя слабость ее государственности и ошибочность политики ее центральной власти, не желавшей считаться с голосами и настроениями широких народных масс.

Без утайки, хотя и с грустью, приходится сказать, что власть эта проявила себя особо нетерпимой и малоискренней именно в период царствования последнего русского монарха. В тот же период времени она подпала под исключительно вредное влияние невежественных и безответственных сил, отшатнувших от нее всех мыслящих государственными категориями лиц.

Трудная война, веденная в России в царствование императора Николая II, не могла не явиться особо тяжелым испытанием для государственной прочности нашего отечества и механизма, им управлявшего. Удивительно ли, что в результате всех этих причин получился тот излом, который привел к крушению великого государства.

Автор настоящей книги — близкий свидетель и участник многих событий, которые им описываются. Это дает ему возможность, не нарушая исторической правды, представить читателю описываемые события в свете своих личных переживаний и наблюдений. Возможно, впрочем, что ему удалось дополнить свой рассказ и такими штрихами, которые ускользнули бы от рядового исторического исследователя или даже остались ему совершенно неизвестными.

ЛЕТО 1915 ГОДА НА РУССКОМ ФРОНТЕ

Россия переживала исключительно тяжелое время. После блестящих успехов первого периода войны, ознаменовавшихся разгромом австро-венгерских вооруженных сил и занятием почти всей Галичины, русские армии вынуждены были к глубокому отходу.

Уже весною названного года германское верховное главнокомандование, встревоженное успехами русского оружия, изменило круто принятый им вначале план войны, по крайней мере на ближайший период времени.

Создав на Западном фронте почти неодолимую стену укреплений, оплетенных проволокою и усиленных мощной артиллерией, германцы достигли возможности безбоязненной переброски значительных сил на свой восточный фронт против нас.

Русская армия становилась, таким образом, главным предметом действий. В соответствии с сим даже главная немецкая квартира была перемещена на восток, в небольшой городок Плесе, расположенный в Силезии, почти на границе с Австрией.

18 апреля, после невиданного по силе артиллерийского обстрела, весьма скоро сровнявшего наши слабые укрепления с землею, соединенные германо-австрийские силы атаковали нас на участке между рекою Вислою и подножием Бескид и принудили к отходу. Фронт наш был прорван, и русские армии, далеко углубившиеся к этому времени в Карпатские горы, были поставлены в очень трудное положение.

Отбиваясь от наседавшего неприятеля почти голыми руками из-за недостатка вооружения и огнестрельных припасов, отвечая на его десятки и сотни выстрелов лишь одиночными патронами, русские войска стали шаг за шагом отходить с гор и затем потянулись к реке Сан.

На этой реке они предполагали организовать новый фронт обороны. Но прибытие свежих немецких дивизий, дополнительно переброшенных с французского фронта, не дало возможности выполнить этого намерения, и русские армии оказались вынужденными к дальнейшему отходу из Галичины.

Силы наших противников постепенно увеличивались, и фронт их наступления расширялся. Германцы атаковали нас не только в Галичине, но и в русской Польше. В руки неприятеля последовательно перешли Львов и Варшава. Истекая кровью и лишенные чьей-либо поддержки, русские армии продолжали свой отход, нанося время от времени жестокие контрудары своим противникам.

В августе русскими войсками была оставлена уже почти вся русская Польша и Галичина…

РУССКИЙ ИМПЕРАТОР СТАНОВИТСЯ ВО ГЛАВЕ ДЕЙСТВУЮЩЕЙ АРМИИ

— Могу представить себе, что передумали вы за эту ночь! — с такими словами обратился ко мне великий князь Дмитрий Павлович, молодой стройный офицер лейб-гвардии конного полка, состоявший при Верховном главнокомандующем русской действующей армией великом князе Николае Николаевиче.

Это было 10 августа 1915 г. в Могилеве, в доме местного губернатора, занятом по случаю войны под помещение Верховного главнокомандующего. Лишь несколько дней тому назад Ставка была перенесена в этот город из Барановичей.

Двухэтажный губернаторский дом стоял на высоком берегу Днепра, у начала спуска к нему, и был окружен небольшим, но тенистым садом. Своим фасадом и главным подъездом дом этот примыкал к довольно обширной открытой площадке. Из верхнего этажа дома, где помещалась столовая великого князя Николая Николаевича, открывался чудесный вид на Заднепровье, покрытое зелеными лугами, далее переходившими в обширные хвойные леса.

Мы, ближайшие сотрудники Верховного главнокомандующего, приглашенные раз и навсегда к его столу, собирались к завтраку…

С самого начала войны я занимал должность генерал-квартирмейстера при Верховном главнокомандующем, и к моим обязанностям относилась разработка всех вопросов, связанных с военными операциями. Начальник штаба генерал Н. Н. Янушкевич в этой работе принимал мало участия, и мне приходилось решать многие вопросы почти самостоятельно.

Я не могу сейчас точно припомнить, какими словами ответил на сочувственную фразу Дмитрия Павловича. Озабоченный развертывавшимися событиями, я не придал ей особого значения, полагал, что она вызвана каким-то случайно прочитанным им донесением тревожного характера из числа тех, которые в изобилии поступали с фронта в Ставку.

Однако обращение молодого великого князя ко мне, как сейчас будет пояснено, было вызвано совсем другими обстоятельствами…

По окончании завтрака я прошел в свой рабочий кабинет и принялся за разборку поступивших донесений. Кабинет этот находился в соседнем здании казарменного вида, в котором в нормальное время помещались губернские учреждения. С переходом Ставки в Могилев здание это было отведено под управление генерал-квартирмейстера.

Спустя некоторое время ко мне почти ворвался начальник штаба генерал Янушкевич. Он взволнованным голосом сообщил мне, что великий князь Верховный главнокомандующий, который в период моей работы в Ставке относился ко мне с исключительным доверием и вниманием, просит меня немедленно к себе.