Конец Света

Пятый сунул руку в карман рубашки и достал небольшую черно-белую фотографию.

– Вот мой нюанс, - лаконично пояснил он.

С фотографии на нас смотрела красивая женщина лет тридцати, в вечернем платье. Она едва заметно улыбалась.

– Я могу показать с десяток таких фотографий, - сказал летчик.
– И что с того?

– Я говорил вам, что больше не алкоголик?

– Да.

– Это она мне помогла, - сказал пятый.
– Не знаю, в честь чего она решила бороться с моим пристрастием к зеленому змию… Наверное, из-за того, что мы дружили подростками и вместе мечтали построить будущее, от которого у людей захватит дух от восторга… Так вышло, что наши дороги разошлись на долгие полтора десятилетия, а когда мы снова встретились, мое светлое будущее заменили беседы с зеленым чертиком. А вот она… она сумела совершить немало из того, о чем мечтала. Дом, семья, работа, чудные дети, радужные перспективы и разработка новых технологий. Она строила мир, о котором грезила в детстве, и шаг за шагом приходила к нему. Она вылечила меня и подарила второй шанс исполнить мои мечты… Она стремилась к лучшему миру, пока… пока пьяный распальцованный мудак, гонявший по городу, как по гоночной трассе, не убил ее!!!

В голосе пятого появились стальные нотки, и даже привычный ко многому шестой непроизвольно сделал шаг назад. Пятый в этот момент перестал походить на человека, который до коликов в животе боялся столкновения с красноглазым. В его глазах загорелся огонек, настоящее всепожирающее пламя, как любили говорить поэты на нашей Земле (их фантазии страшно представлять), и я вдруг почувствовал, что рядом с нами все это время находился спящий дракон.

– Ее семья горевала какое-то время, - проговорил пятый тихим голосом.
– Через год с небольшим после ее гибели муж с детьми уехал из города и еще через три года женился на другой женщине. Они время от времени приезжают на кладбище, но я видел их всего два раза, да и то, мельком. Я часто бывают у ее могилы, на тихой территории с язвительной вывеской "Вечность", и вспоминаю наши детские планы и мечты. Я отдал бы все на свете за возможность вернуть ее с того света и дать второй шанс создать то будущее, о котором она мечтала… как она помогла мне… И когда ученые создали машину времени и построили Башню, я решил отправиться в пошлое и предотвратить ее гибель, - он вздохнул.
– Такой вот у меня нюанс.

На пару минут повисла тишина: никто не знал, что сказать. Даже мы с профессором почувствовали себя пристыженными, хотя вовсе не собирались захватывать машину времени и использовать ее в своих корыстных целях. Что уж тут говорить о чувствах четвертого и шестого?

– Так, что будет с нами?
– переспросил пятый.
– Мы переместимся в прошлое?

– Все мы там будем, - тихо сказал летчик. Прозвучало как-то двусмысленно.

Шестой прокашлялся и виновато сказал:

– А я думал, последние романтики вымерли две тысячи лет назад…

– Вы просто не в том круге общались, - пояснил пятый.
– Разведчики редко сталкиваются с нормальными людьми: мы не владеем мировыми секретами ценой в миллиарды, и не окружаем себя тройным кольцом защиты.

– Не завидуешь?
– полюбопытствовал летчик.

– Чему?

– Их роскошной жизни.

– Нет. Что хорошего в жировом бешенстве?

– М?

– Ну, они же с жиру бесятся, не зная, чтобы еще вытворить, - пояснил пятый.
– А мне и так хорошо.

– Ну, ты и сказал, - восхищенно выдохнул летчик.
– Жировое бешенство. Надо запомнить.

– Не загружай голову, - отмахнулся пятый.
– Если мы не выберемся в прошлое, грош цена этой фразе.

– Тоже верно, - вздохнул летчик и перевел взгляд с лампочек пульта управления на окна-трансляторы. У проходящего мимо камеры чертика на голове кружились два узких смерча, образовывая острые рога, изгибами напоминающие лиру.

Шестой заметил:

– Так вот какая она, недостающая деталь скелета… Никто из ученых так и не понял, для чего нужны были два круга на его черепе. Думали, бедолаге проводили трепанацию черепа.

– Откуда Вы столько всего знаете?
– не выдержал профессор.

– Я же говорил: работа такая. Разведывательная.

– А точнее можно?
– профессор подмигнул мне: мол, в случае чего, возьмем его в команду архангела - из подобных людей получаются идеальные полевые агенты. Шестой нахмурился, но подумал и махнул рукой.

– А, ладно, - сказал он, - теперь неважно! Все свои, сочтемся… Позвольте представиться: полковник секретного отдела по изучению аномальных явлений, Центральный Отдел Безопасности.

Четвертый, услышав последние слова, побледнел и испуганно пробормотал:

– Я не хотел захватывать Башню! Это случайность!

– Ну, да… Мимоходом!
– буркнул летчик.

– Спокойно, парень, я не собираюсь тебя арестовывать, - миролюбиво заявил шестой.
– Я ушел в отставку с сегодняшнего дня. Но все еще не прочь послушать ваши истории. Не для протокола, конечно. Мне чисто человечески интересно встретить коллег по хитропопости и узнать о причинах, вынудивших их пойти на преступление. И начну с себя, если вы не против.

– А давайте, - согласился четвертый.
– Иначе я от страха за время ожидания отправки в прошлое с ума сойду!

Мертвые входили в город, постепенно заполняя дороги. Свет из окон прекрасно освещал улицы, да и фонари светили на полную мощность, так что камеры передавали картинку отличного качества.

– Я решил перелететь на две тысячи лет в прошлое, - приступил к рассказу шестой.
– По моим сведениям, это время являлось самым оптимальным и благоприятным в истории человечества, практически золотой век цивилизации. А золото, которое я надеялся получить, захватив Башню, должно было обеспечить мне безбедное существование в том времени. В те века как раз появились первые дельтапланы, биолеты, пошел в гору кинематограф. Скажу так же: никак не ожидал увидеть в кабине столько людей и уж тем более ошибиться с выполнением плана на целый день. Вот такие дела. Банальные и прагматичные, как и вся моя жизнь… Кто следующий поделится планами на прошлое?

Остались только мы с профессором, да летчик.

Профессор замялся. На его месте я тоже растерялся бы. Назвать правдивую причину нашего здесь появления нельзя - никто в нее не поверит, да еще и психом посчитают, а с другими правдоподобными историями нашего появления в Башне пока не очень. И пока профессор пребывал в раздумьях, я выступил четвертым рассказчиком: история моей жизни на этой планете короткая, но весьма интригующая, так что выдумывать ничего не придется.

– Я хотел быть последним человеком на планете, который скатится с горы, - пояснил я.
– И потому остался здесь вместе с дедушкой.

Профессор внимательно слушал мои слова и запоминал их, намереваясь, в случае чего, отталкиваться от моей выдумки и подстраивать под нее собственный вымысел. Правда, ему не стоит волноваться - ему, как "родственнику", найдется местечко в моей истории

– Это настолько странное и неописуемое ощущение - знать, что после тебя никто и никогда больше не прокатится по горному склону на лыжах и не увидит планету с ее вершины, что словами не передать.

– И никто больше не пристрелит гусей взятым из пролетавшего мимо вертолета автоматом, - добавил летчик.
– Согласен, твой прыжок с горы оказался самым захватывающим происшествием в моей жизни. Я такого даже в кино не видел. А твой дедушка здесь каким боком?

Я открыл было рот, но Грилинс меня опередил.

– Позвольте, я сам расскажу, - вступил в беседу профессор. Ему надоело молчать, когда остальные активно обменивались репликами.
– Когда мой внук решил сигануть с вершины, я остался, чтобы в случае чего оказать ему первую медицинскую помощь или проводить в последний путь. Никогда, знаете ли, не понимал и не разделял экстремальные увлечения молодежи.

– А я хочу, - упрямо возразил я.
– Все же получилось!

– Да уж, получилось… - летчик на секунду отвлекся от набора команд на клавиатуре.
– Кабы я там не летел, превратились бы вы на пару с гусем в одно больше мокрое место. Вот что, парень, дам тебе по дружбе один совет: прекращай это дело - и сам живым останешься, и пилотов заиками не сделаешь. И гусей до красной книги не доведешь.