Конец всех песен

– Я начинаю понимать, как человек, вроде меня, может научиться жить здесь, Мефистофель.

Упоминание как всегда вызвало смех.

– Итак вы не полностью уступили себя. Пока никакой женитьбы?

– c Джереком?
– она не взглянула на Джерека, который оставался молчаливым.
– Нет еще.

– По тем же самым причинам?

– Я делаю, что могу, чтобы забыть их.

– Немного больше времени, все, что вам нужно, моя дорогая, - взгляд Джеггета стал пристальней, но ирония осталась.

Мне кажется, что осталось очень мало.

– Зависит от вашего отношения, как я сказал. Жизнь будет продолжаться, как всегда. Никаких изменений не будет.

– Никаких изменений, - сказала она упавшим голосом.
– Именно так.

– Ладно, я должен продолжать свою работу. Желаю вам всего хорошего, Амелия - и небо, мой сын. Вам следует все еще отдыхать после ваших приключений. Ваше настроение улучшиться, я уверен.

– Будем надеяться, Лорд Джеггет.

– Эй! Там, эй!
– это был путешественник во времени на ближайшем острове. Он махал лебедю Джеггета.
– Это вы, Джеггет?

Лорд Джеггет Канарии повернул красивую голову, чтобы посмотреть на источник беспокойства.

– О, мой приятель. Я искал вас. Кажется, вам нужна помощь?

– Выбраться с этого проклятого острова.

– И покинуть эту проклятую эру, не так ли?

– Если бы вы б и на моем месте...

– Вы должны простить меня за мою невежливость. Сложные проблемы, но теперь решенные, - лебедь поплыл к путешественнику во времени и сел на каменистом берегу, чтобы тот мог забраться на борт. Они слышали, как путешественник во времени сказал:

– Ваша помощь будет неоценимой Лорд Джеггет. Один из кварцевых стержней требует замены, так же два или три прибора нужно отрегулировать...

– Хорошо, - донесся голос Джеггета.
– Я направляюсь сейчас в замок Канарии, где мы обсудим все эти вопросы.

Лебедь поднялся высоко в небо и исчез над одним из утесов, оставив Джерека и Амелию смотрящими ему вслед.

– Это был Джеггет?
– у входа под тент стояла Железная Орхидея.
– Он говорил, что может быть придет, Амелия. Все заметили твое отсутствие.

Амелия подошла к ней.

– Дорогая Орхидея, побудь хозяйкой за меня. Я еще неопытна и устала. Джерек и я отдохнем от волнений.

– Хорошо.

Джерек уже вызвал локомотив. Он ожидал, из трубы вился бело-голубой дымок, изумруды и сапфиры мерцали. Поднявшись в воздух, они поглядели вниз на первое творение Амелии. На фоне окружающего пейзажа оно походило на обширную и ужасную рану, как будто земля была живой плотью, и в ее бок было воткнуто огромное копье.

Вскоре на горизонте показался город со своими странной формы полуразрушенными башнями, слои многоцветными ореолом, облаками химических испарений, ворчанием и приглушенным бормотанием, особенными полуорганическими - полуметаллическими запахами, наполняя их обоих чувством ностальгии, будто по более счастливым, более простым дням.

Во время полета они не разговаривали, даже казалось неспособными начать беседу, ни один из них не мог справиться с чувством, которые были, по крайней мере, Джереку совершенно незнакомыми. Он думал, что несмотря на все ее новые украшения, он никогда не видел ее более отчаявшейся. Она намекала на это отчаяние, но отрицала его, когда ее спрашивали. Привычный к парадоксам, считал их частью существования, он нашел этот парадокс крайне нежелательным.

– Ты будешь искать мистера Ундервуда?
– спросил он, когда локомотив приблизился к городу.

– А ты?

Он узнал дурное предчувствие. Ему хотелось сопровождать ее, но этому мешал необычный и, вероятно, ненужный приступ тактичности.

– О, я ищу призраки моего детства.

– Это не Браннарт?

– Где?
– всмотрелся он.

Она показала на путаницу древней уже сгнившей техники.

– Я думала, там. Но он исчез. Я даже мельком видела одного из этих Латов.

– Что надо! Браннарту от Латов?

– Конечно ничего.

Они пролетели мимо, но хотя он оглянулся назад, он не увидел признаков ни Браннарта Морфейла, ни Латов.

– Понятно, почему его не было на вечеринке.

– Я полагаю, только из чувства неприязни.

– Он никогда в прошлом не упускал возможности изложить свое патентованное мнение, сказал Джерек.
– Я считаю, что он все еще старается помешать Лорду Джеггету, но что ему не везет в этом путешественник во времени объяснял мне, почему методы Браннарта не годятся.

– Итак, Браннарт в немилости, - сказала она.
– Он много помог тебе в начале, - упрекнула она его.

– Послав тебя обратно в Бромли? Он забывает, когда негодует на нас за наши путешествия во времени, что большая часть вины в том, что произошло, лежит на нем и на миледи Шарлотине. Не трать симпатии на Браннарта, Амелия.

– Симпатии? О, у меня теперь их мало, - она вернулась к своей холодной иронической манере.

Эта новая размолвка вызвала дальнейший уход в свои мысли. Джерек удивлялся своему критицизму, фактически не имея намерения нападать на Браннарта. Он был неопытен в деле обвинения и уступок, новичок в выражении эмоциональной боли, в то время, как она, казалось, теперь была бывалой в таких делах. Он, испытавший только радость, невинную любовь, барахтался в болоте, которое она создала для них обоих своей двойственностью. Возможно, было бы лучше, если бы она никогда не признавалась в своей любви и осталась суровой сторонницей Бромли, его морали, оставив ему роль галантного ухажера в его экстравагантном мире.

Были ли его обвинения направлены на нее, или, фактически, на себя? Или же она, пытаясь переломить свою психику, всю агрессивность направляла на себя и только случайно на него.

Все это было слишком для Джерека, и он искал облегчения во внешнем мире. Они плыли над озером поверхность которого представляла круговорот из цветов радуги, кипящий пузырями, затем над лазурным полем, усеянным резными каменными колоннами, остатками загадочной технологией двухтысячного века. Он увидел впереди яму в милю шириной, на краю которой они ждали конца мира. Локомотив сделал круг и приземлился посередине группы руин. Джерек помог ей встать на подножку, и они секунду стояли в застывших позах, прежде чем он намеренно заглянул ей в глаза, чтобы узнать, догадалась ли она о его мыслях, так как у него не было слов выразить их; словарь Конца Времени был богат только гиперболами. Он подумал, что именно его первоначальный импульс расширит словарь, и, соответственно, опыт привел его к настоящему положению. Он улыбнулся.

– Что-то забавляет тебя?
– спросила она.

– О, нет, Амелия. Я только не могу высказать, что мне хотелось бы...

– Не связывай себя хорошими манерами. Ты разочарован во мне. Ты не любишь меня больше.

– Ты хочешь чтобы я это сказал?

– Это ведь, правда? Ты выяснил, что я такое.

– О, Амелия, я все еще люблю тебя, но видеть тебя в таком расстройстве чувств мне невыносимо. Амелия, которую я вижу, не та, которая ты есть!

– Я учусь радоваться забавам Конца Времени. Ты должен понять это.