Конечно, беременна!
Шрифт:
– Ну? – не люблю пауз и всегда предпочитаю переходить сразу к делу. Особенно, если оно неприятно.
– Хм… В общем, как ты знаешь, до свадьбы с твоей мамой у меня было много дел в Англии, начинает отец, глядя куда-то перед собой. Будто бы в прострации, - но я понимаю, что он просто не хочет встречаться со мной взглядом.
А вот такой заход издалеко мне уже совсем не нравится…
– Давай ближе к делу, отец, резко прерываю опять повисшую паузу.
– По сути.
– Ну, есди по сути, вздыхает отец, - то у тебя есть старший брат.
Охренеть! Да, к такой сути я был точно не готов!
– И… Где он? – взъерошиваю волосы,
– Я и сам узнал только недавно, - все так же не поворачиваясь ко мне, роняет отец.
– А мама как это восприняла?
Вот теперь меня начинает дергать. Представляю себе, какая гроза разразилась в доме Крушининых. И в этом случае я вообще ни на чью сторону становится не собираюсь!
Как мужик, конечно, могу его понять.
Но с ее точки зрения, - это просто пиздец. Полный.
– Я же сказал, задолго до свадьбы с твоей матерью, - цедит сквозь зубы отец и я понимаю, что надеждам на то, что есть шанс скрыть этот досадный факт от мамы уже не получилось. Жаль. При всей предпологаемой любви с новым родственником, я бы предпочел, чтобы его существование и обретение осталось для нее секретом.
– А то я не знаю, что вы семь лет до свадьбы жили вместе,- да, откладываение момента для того, чтобы добровольно закрыть себя в неволю и отдать кому-то ключ от этой клетки – у нас в крови. Дед вообще только в пятдесят на это решился. И то тем сказкам, которые он мне рассказывал в детстве на ночь, я сильно подозреваю, что все равно жалел о безвременном пленении. Ну, по крайней мере, вся их суть именно к этому и сводилась. Все женщины – злые ведьмы, которым только и надо, что околдовать и лишить нас, добрых молодцев, свободы, жизни и здравого рассудка. И, чем невиннее ведьма выглядит – тем она опаснее! Помню-помню. Что не мешало бабушке даже не высказывать ни одной своей просьбы. Дед летел исполнять все, о чем она еще и подумать не успела, читая по ее глазам! И на руках ее носил, между прочим, хотя все остальное время кряхтел, что у него радикулит!
– Все равно же - до свадьбы, - бурчит отец, от чего становится понятно, что эту фразу за последнее время от повторяет уже далеко не в первый раз.
И даже не в десятый, - я так чувствую.
Даже не знаю, что сказать, пытаюсь чем-то рассеять новую возникшую паузу. – Ты собираешься лететь туда?
– Нет, сын, его голос снова становится командным и твердым.
– Что, даже не познакомишься? – тогда я ни хрена не понимаю, к чему весь этот разговор? Викентий Олегович – далеко не тот человек, который вдруг просто решит поделиться по душам такой новостью.
– Видишь ли, получается както несправедливо, - чеканит отец, на этот раз поворачиваясь ко мне и впиваясь взглядом мне в глаза.
А это означает, что сейчас я услышу что-то крайне неприятное, - насколько я успел изучить батю, он никогда не станет отворачиваться в те моменты, когда собирается кого-то четвертовать.
– Ты рос с отцом. Получал любовь. В полной семье. Я тебя учил всему, корпорацию вон свою передал, а он… Его мать так и не вышла замуж, семья от нее отвернулась изза внебрачного ребенка, жили они кое-как перебиваясь…
– И? – стойко надавливая на отца взглядом в ответ, я еще добавляю нажима.
– В общем, я решил, что несправедливо все отдать тебе. Да и
ты, тоже хорош! Раздолбай, каких свет не видывал!– Я? – вот уж ни хрена! – Я, папа, между прочим, за три года втрое умножил обороты той фирмы, которую ты мне передал и превратил ее в полноценную корпорацию, одну из лучших! Это так, на секундочку!
– Я что ж, спорю? – взрывается отец. – Не о том я сейчас! Думаешь, я про твои суточные загулы не знаю, что ли? Да ты полстолицы перетрахал на пару со своим непутевым дружком! И в каждом кабаке отметился так, что тебя с первого раза и на всю жизнь запоминают!
– И что? – вот этих предъяв от родителя я уже никак не понимаю. – Мне, между прочим, тридцать! Самый расцвет! Если бы это сказывалось на деле, я бы еще понял! Да ты себя вспомни!
( и, между прочим, - не морочу голову одной женщине целых семь лет, живя с ней под одной крышей и уверяя, что она единственная, - добавляю в уме я, но это будет уже ударом ниже пояса. Тем более, - в такой ситуации.
– В общем, надоело мне твое блядство и разврат! – гремит отец. – Я так решил, - кто из вас первым выведет корпорацию на урівень вдвое выше сегодняшнего, женится и заделает фициального наследника, тот и получается все!
Охоренеть! Это я – от него слышу? На самом деле? Блядь, кажется, нервный срыв таки действует! И мне срочно нужно, чтобы меня кто-то ущипнул! Отец требует, чтобы я доборовольно навесил на себя тиски? Серьезно?
– Знаешь, для того, чтобы поставить печать в паспорте и стругануть ребенка, ни особого ума, ни яиц не надо! Да любую шалаву прям сейчас можно в ЗАГС затащить, - делов-то! Что-то я не вижу в этом подвига, который стоил бы семейного бизнеса! И уж тем более, кому, кому, - а тебе это должно быть прекрасно известно! – блядь, такая благотворительность начинает меня просто взрывать!
Нет, я готов был принять старшего брата и даже забыть о том, что маме это, между прочим, поперек горла! Даже пожалеть его готов, - вырос, бедняжка, в бедности, осуждении и вечном дожде английских просторов! Но чтобы из жалости теперь отдавать ему дело, в которое я вложился, как в собственную жизнь? Это с каких таких херов? Чувство вины отцовское так прикрыть? Как голую задницу фиговым листочком!
– Прекрасно понимаю, с каменным лицом кивает отец. –Поэтому твои шалавы – это незачет по моим условиям. И, как ты заметил, - на первое место я все же поставил условия бизнеса.
– А тебе сейчас не кажется, что ты вот сильно погорячился? – выплевываю с еле сдерживаемой яростью. – И бедняжку твоего, которого я еще буквально пять минут назад готов был принять, как брата, даже на равных, теперь и вторая его семья не примет? Еще больше настрадается, страдалец!
– Арнольд, в отличие от тебя, парень серьезный, припечатывает меня отец, не дрогнув ни единым мускулом на лице. – У него и невеста есть. Приличная. И о семье он задумывается. Семерых детей хочет.
– И что? – ни хрена не понимаю этой отцовской логики!
– А то, что раздолбаев в нашем роду и так хватает, грозно заявляет отец и ухом не ведя. – А он – серьезный и достойный мужчина! Жаль, я сам вовремя таким не стал!
О, ну все понятно!
Папочку на старости загрызли угрызения совести за свои весело прогульбаненные годы! И, видя, что я наслаждаюсь всем, что бросает мне под ноги жизнь, причем, не менее феерично, чем он сам когда-то, он решил отдать предпочтение тому варианту, которым сам никогда не был. Но сейчас, возможно, хотел бы таким стать.