Конечно, беременна!
Шрифт:
Только, вот, ростом эта копия немножко повыше, чем я, и в плечах, блядь, пошире, и держится так, как будто он здесь – хозяин мира!
Как будто специально мускулами играет под своей обтягивающей черной футболкой, которая сейчас на нем, кажется, разорвется!
Что, как настояний хищник, пришел мне показать, кто здесь сильнее?
Вот уж ни хера, дорогой братишка! Тут только один хозяин, - и это ты очень скоро поймешь!
– Здравствуй, брат! – освещая мой и без того не темный кабинет прям-таки голливудской улыбкой, этот нахлебник протягивает мне руку так, как будто я сейчас от счастья должен броситься его обнимать, - никак не меньше!
Ну,
Только вот, дорогой брательник, - ни хера в этой жизни просто так не бывает! И я тебя просто сделаю – на раз! Потому что халявщиков на дух не переношу, особенно халявщиков, которые посягают на мое! Хотя, - с таким глупым сортом людей, которым своих яиц не жалко, - честное слово, встречаюсь впервые!
Интересный экземплярчик, - нужно посмотреть на него подольше, чтобы оставить в памяти. Пока он еще жив и здоров и не растерял своей улыбки, волос и зубов! А растеряет, ой, как растеряет, - только идиот может решить, что безнаказанно сможет перейти дорогу Аскольду Крушинину!
И все равно – от такой беспрецендентной наглости я просто зависаю!
Он кем себя возобнил? Бессмертным горцем, - чтобы после папашиных условий вот так запросто врываться ко мне и протягивать руку, еще и скалясь?
Из ступора меня выводит слишком громкое сглатывание, прям эхом прокатившееся по тишине кабинета.
С легким шоком перевожу глаза от маячащей передо мной руки на Карамельку.
Блядь! Да она глаз от него не отводит!
Как загипнотизированная прям!
Что? Эти его мускулы ее так поразили?
Так мои, между прочим, - ни разу не хуже, и к тому же она их видела совсем не через футболку! И не только мускулы, между прочим, а кое-что еще, не менее могучее!
Так почему на меня она ни разу так не смотрела?
Блядь, кажется, братишку уже не довезут до его хлюпающей слезными дождями родины! Ну, - вернее, - довезут, конечно, но только он больше своего Туманного Альбиона уже никогда не увидит!
Совсем охерел, - Карамельку мою у меня из-под носа пытаться уводить!
– Я – Арнольд, - раскатисто звучит его голос, и, кажется, этому дурачку по херу, что его рука и стоматологический оскал так и повисли в воздухе, не находя ответа.
– Очень приятно, Лиза, - пищит Карамелька, вкладывая в его, теперь уже переведенную в ее сторону, клешню, свою миниатюрную лапку.
И, блядь, при этом мой с таким трудом натянутый на Карамельку пиждак, распахивается, тут же выдавая этому ублюдку все так тщательно спрятанные мной под ним карамелькины прелести!
=39
И мудак совсем не теряется.
Прям вспыхивает глазами, облизывая ее взглядом и начиная растягивать губы еще сильнее. Гуимплен, блядь!
– Рад нашему знакомству, Лиза, -рокочет он так, как будто бы она уже в его постели.
Эти двое ни о чем не забыли? Вообще-то, это – мой кабинет, и я пока еще тоже здесь!
– Я сейчас занят, - прокашлявшись, включаю режим грозного босса, от которого обычно все мои подчиненные начинают испытавать неистребимую отребность спрятаться под стол. – Не лучшее время для родственных визитов, - давлю одновременно и металлом голоса и взглядом, пригибающим к полу до дрожи в коленках. Этот взгляд отработан годами, - еще с юности, с тех пор, как я занимался единоборствами. На противника обычно действовал безотказно и в одну секудну. Ну, а несчастный побирушка, который в этой жизни наверняка только мамочкой и командовал, и то, разводя
соплями на жалость, как и развел моего отца, должен тут же задрожать своими перекачанными коленками и уебать отсюда так, чтобы я даже не успел рассмотреть его уносящейся из своего кабинета спины.– Люди, знаешь, ли, иногда делами занимаются. А личные вопросы решают в других местах.
И на нейтральной территории, - красноречиво и выразительно добавляю взглядом.
Нет, - это ж надо настолько охренеть, чтобы ввалиться ко мне вот так!
Совсем своим детородным органом и будущим не дорожит!
– Я хотел познакомиться. По-родственному, - блядь, он, похоже, даже и не понимает, насколько дорога в нашей родной столице стоматология, - иначе с чего бы еще сильнее начал сверкать своими, пока еще целыми, зубами? – Но, если хочешь перейти сразу к делу, - пусть так и будет, брат. Вводи меня в курс, а познакомимся поближе уже вечером. Кстати, надеюсь, ты понимаешь, что в одном кабинете нам с тобой вряд ли будет удобно работать. В любом случае, я предпочту отдельный.
Что? Это я сейчас все правильно услышал? Может, ему еще и Ниночку подогнать мою, а?
Это, блядь, в какой крови столько наглости он унаследовал?
Явно не в отцовской, - так что просто вот поражаюсь, как его мамаша, от которой он заполучил такие хваткие гены, не объявилась сразу при его рождении и не попыталась наложить лапу на отца и все его имущество!
Хотя, - наверное, тогда ей это было просто невыгодно. Тогда и имущества особенного у отца еще не было!
– Кабинет можешь найти себе, где угодно! – звеню все тем же металлом в голосе. – Столица большая и объявления про аренду прочитает каждый, кто умеет читать. Или ты не обучен?
– Аскольд…, - нет, блядь, эта дружелюбная улыбочка, кажется, приклеилась к его морде навечно! Вроде бы же англичанин, а не американец, которые профессионально задолбливают всех своим сиянием зубов! – Отец хочет, чтобы мы занимались делами корпорации вместе.
Ага, - ну конечно! Отец вот просто только и делает, что хочет! Мечтает просто разделить свою фирму с подкидышем!
Как же ты ему, собака, так быстро и качественно внушил, чего он хочет, а?
– Да не вопрос, - я пожимаю плечами, понимая, что здесь спорить бесполезно, если я не хочу, чтобы Викентий Олегович сейчас тайфуном примчался и начал мне устраивать разборки о том, что я ущемляю бедного мальчика.
Но этот раунд я не проиграл, - о, нет! Говорят, - держи друзей близко, а врагов – максимально близко! Да и нужно же мне выяснить, чем же таким эта недоделанная копия Шварценнеггера взяла грозного Викентия Олеговича!
– Подожди меня пока в приемной, пусть Ниночка тебе кофе сделает, а я закончу здесь и что-нибудь придумаю с кабинетом.
Ну, - Ниночка у меня еще тот шпион!
И начнем мы, пожалуй, именно с нее…
Пусть пока утешит мальчугана, который здесь никого не знает и жутко страдает от непонятости, тирана- брата и одиночества. И узнает о нем все, что может мне оказаться полезным.
Как ни странно, - он даже не пытается поспорить с унизительным ожиданием в приемной, и, сверкнув на прощание своей, уже набившей мне оскомину улыбочкой, коротко кивает, - не мне, блядь, а Карамельке! – и выходит прочь, стараясь удержать гордо выпрямленную спину. Ну, - ничего, скоро эта спинка сгорбится и упиздует в ствои трущобы, где ей самое и место!
Почти рыча, оборачиваюсь к Карамельке, совсем потерявшей всякий стыд и позор и так и стоящей рядом со мной в распахнутом пиджаке.