Конечно, это не любовь

Днем ей было не до писем, миссис Уизли не оставляла им с Роном и Джинни ни одной свободной минуты, но вечером она усаживалась в кровать с пергаментом и чернильницей-непроливайкой и долго-долго писала. Первое время друзья относились к этому спокойно — в конце концов, она же Гермиона, она всегда чем-то занята. Но в один из вечеров Джинни не выдержала и спросила:

— Что ты пишешь?

Гермиона подняла взгляд от текста и честно ответила:

— Письмо.

У Джинни блеснули глаза, и Гермиона вздохнула — не отстанет. Джинни обладала удивительной настойчивостью и способностью добиваться своего любыми способами. Она отложила в сторону свою книгу, перебралась на кровать к Гермионе и спросила:

— Кому?

У Гермионы было всего два варианта — долго скрывать адресата, пока Джини не выкрадет письмо и не узнает его, или сказать сразу, поэтому она сказала:

— Виктору, — и пояснила на всякий случай, — Краму.

На мгновение Джинни замолчала, потом ее глаза снова заблестели, и она спросила напористо:

— Вот как тебе только это удается?

— Что именно?

— Это. Крам. Мой дебил-братец. Гарри. Почему ты им нравишься?

Гермиона опешила, а потом, едва ли не впервые со дня приезда на площадь Гриммо, искренне рассмеялась:

— Джинни, ты съела что-то из конфет близнецов? Что на тебя нашло?

Джинни не поддержала шутку и продолжила:

— Я серьезно. Да, ты очень симпатичная, а когда причешешься, просто красавица, но ты все время в книгах, мальчики тебе не интересны. Но они все время вокруг тебя вьются.

— Джинни, — сказала Гермиона тоже серьезно, — я могу тебя заверить, что Гарри и Рон, — на этом имени она чуть запнулась, но твердо продолжила, — мне только друзья. Что до Виктора… То я не знаю, чем ему понравилась. Но, возможно, тем, что совсем им не интересовалась?

Джинни задумалась о чем-то своем и больше разговоров на личные темы не заводила. Гермиона продолжала ждать конца летних каникул и много-много писать. Однажды она поделилась с Виктором своими опасениями по поводу Того-кого-нельзя-называть. Забавно, но он сказал почти то же, что Шерлок: «Ты девушка и только подросток. Война тебе не место. Если начнется война, уезжай. В Болгарии тебе есть место. Не надо рисковать собой».

Разумеется, она написала, что и не думает воевать, но в глубине души понимала, что, сколько бы обещаний она сейчас ни давала, когда придет время, она не бросит свою страну и своих друзей. И, увы, она подозревала, что это время придет очень скоро.

Дружбы не существует. Глава 15.1

— Надоело! — рявкнул Шерлок и с грохотом разбил о стену любимую чашку.

Его жизнь была просто невыносимой, причем невыносимой полностью и бесповоротно. С самого начала учебного года его преследовала скука.

Одноклассники стали еще большими занудами, чем прежде, и с завидным упорством избегали его, именуя не иначе как «мистер Псих». И хотя это не раздражало, скорее, даже льстило, но даже он был не способен все время болтать с самим собой.

Преступники словно сговорились и не совершали преступлений сложнее, чем квартирная кража или бытовое убийство — на их раскрытие хватало даже скудных мозгов детективов Скотланд-Ярда.

А Гермиона, словно в насмешку, слала захватывающие письма о том, что творится в Хогвартсе.

Лето у нее, похоже, не задалось — до начала сентября он ее письма даже не читал толком, и так было ясно, что в них сплошные рассказы про подготовку к школе и общение с волшебниками. Но в первые же выходные после начала учебы от нее пришло загадочное послание. Получив его, он целую минуту не мог понять, в чем дело — это была какая-то сумасшедшая полулюбовная записка, адресованная некоему Джеку.

Вдруг его осенило. «Я болван!», — воскликнул он, заставив соседей по столу посмотреть на него с подозрением. Он еще внимательнее пробежал глазами текст письма и наконец нашел подсказку — слова «удивительные превращения» были написаны чернилами на четверть тона светлей. Он тихо произнес их вслух, и письмо преобразилось.

Теперь оно начиналось словами: «Прости меня за эту странную меру предосторожности!». Шерлок заскользил взглядом дальше и скрипнул зубами от досады. Опять. Опять это происходит. Гермиона оказывается в центре потрясающих событий, в то время как он бестолку просиживает штаны в скучной школе!

«Кстати, привет! Итак, Министерство Магии не только не признает возвращение Т. к.н.н., но и пытается напрямую влиять на мысли и поступки учеников. К нам прислали нового преподавателя по защите от темных искусств — чиновницу из министерства. Ее задача, судя по всему, заключается в том, чтобы следить за нами, всячески дискредитировать слова Гарри и Дамблдора, а заодно и взять под контроль дела Хогвартса. И, да, похоже, она читает переписку, так что теперь вместо пустых листов я буду отправлять тебе эти сумасшедшие послания „дорогому Джеку“ — пусть наша милейшая розовая жаба наслаждается развитием моей личной жизни».

Остальное Шерлок не стал читать — всякие пожелания и прочие формулы вежливости его не интересовали. Но он задумался о другом — если почту Гермионы просматривают, то слать обычные пустые листы, исписанные симпатическими чернилами, нельзя. Нужен был другой способ. Лучше всего — шифр, но у Гермионы нет к нему ключа, а значит, она не сможет его разгадать.

Неожиданно он заметил тетрадь, которую достал один из его одноклассников — ровные линейки и широкие отступы между строками — то, что нужно. Решив, что позднее обязательно купит себе такую, он на следующем перерыве безо всяких проблем стащил тетрадь, вырвал из нее пару листов и вернул обратно. Вечером же засел за письмо. «Дорогая Гермиона!», — вывел он обычной ручкой на строке. «Был очень рад получить твое письмо», — на следующей строке. На этом его фантазия иссякла, и он вызвал в памяти текст гермиониного письма-фальшивки. С такой подсказкой дело пошло легче, и он продолжил сочинять ерунду — расписывал подробно уроки, жаловался на трудности с геометрией и интересовался ее делами. Закончил словами: «Целую, Джек». После этого взял заранее заправленную невидимыми чернилами ручку и между строк написал текст настоящего письма.

Ответ пришел так скоро, как это было возможно, учитывая их сложную систему связи. Каждое следующее письмо Гермионы было тревожнее предыдущего. Поначалу Шерлок завидовал, к концу октября начал волноваться и всерьез думать о том, можно ли ее как-то выманить из школы. В конце концов, в мире слишком много идиотов, чтобы рисковать единственной мыслящей Гермионой!

Розовая жаба стала официальным надзирателем и отравляла жизнь как ученикам, так и студентам, один из приятелей Гермионы по имени Хагрид куда-то пропал, а сама она… задумала нечто опасное и глупое. «Я больше не могу смотреть в лицо этой жабе и ничего не предпринимать. Разумеется, нельзя по примеру французских рабочих объявить ей бойкот, это будет глупо, я знаю», — написала она в одном из писем. «Но я придумала кое-что получше. Она не хочет учить нас защите от темных сил? Отлично. Мы будем учиться сами. Я хочу предложить Гарри собрать учебную группу — он просто мастер по части защиты и умеет то, чего не умеют многие выпускники. А учебная группа — это уже почти тайное общество, правда?».

В ответ Шерлок крупными буквами посреди очередного липового письма написал: «Держись подальше от проблем!». Но Гермиона не была бы Гермионой, если бы прислушивалась к подобным советам. Незадолго до Хеллоуина она прислала подробный отчет о первой встрече их учебной группы. Шерлок дочитал и застонал, но на этот раз не от досады или обиды, а от разочарования. «Поздравляю, — написал он, — о вашей группе теперь знают все, кому нужно, включая жабу, директора и белочек из соседнего леса. Неужели десятки фильмов про шпионов и сотни детективов, которые ты сама читала мне вслух, не научили тебя выбирать место для тайных собраний? Разочарован».