Конечно, это не любовь

— Не он, — прошептал Шерлок еле слышно.

И действительно, мужчина неодобрительно покачал головой и проследовал мимо.

Улица еще была пуста, но Гермиона услышала тихое:

— А это он.

Понимая, что уже поздно, она все-таки сказала:

— Ты так и не рассказал, какой у нас план.

Шерлок дернул плечом и ответил:

— Просто делай, что я скажу.

Гермиона привыкла быть мозговым центром, решать, что делать, но решила подчиниться. Чувствовалось, что Шерлок действительно знает, что делать.

Из-за поворота вышел молодой человек в свободной футболке с какой-то (со своего места Гермиона не видела точно) надписью, в растянутых джинсах и стоптанных кроссовках. В руках он нес связку проводов и выглядел не как серийный убийца, а как обычный парень, идущий домой с работы. Вряд ли его ждет девушка — он слишком нелепый, — но наверняка у него есть удобная квартира, конечно, заваленная всяким хламом. Парень остановился возле «Свободы», потоптался на месте и пошел дальше по улице.

— Что он делает? — шепнула Гермиона.

— Он ждет, — ответил Шерлок. Он чуть повернулся к ней, и она заметила, что у него подрагивают губы и слегка дергается щека. Он все-таки волновался, хотя и скрывал это.

Предполагаемый убийца исчез из их поля зрения, и им пришлось снова затаиться и ждать. Но вот, дверь клуба открылась, и наружу вышла почти полная копия остальных жертв, администратор. Издалека, когда не было видно черт лица, он выглядел точно как они — на нем была такая же невзрачная одежда, у него были такие же редкие волосы и легкая полнота.

Он пошарился по карманам, достал пачку сигарет, долго пытался закурить. Наконец, на кончике его сигареты вспыхнул огонек, он удовлетворенно затянулся и неспешно пошел туда же, куда недавно направился возможный убийца.

Шерлок снова сжал руку Гермионы, но не отпустил, а медленно направился вслед за администратором, держась возле стены. Было уже достаточно темно, так что можно было не опасаться, что расслабленный администратор их заметит. Так они прошли два квартала, постепенно отходя все дальше от туристических и оживленных районов. Гермиона чувствовала себя натянутой пружиной, она была готова к любому развитию событий, но даже несмотря на это она оказалась не готова к тому, что неожиданно плавно из массива кустов покажется Бакер.

— И здесь ты, Крис, — вяло произнес администратор, — сил моих нет тебя больше видеть. Не пущу я тебя в клуб, и не проси. Ты не гик даже, а псих настоящий, не хочу я с тобой возиться.

Лицо Бакера в темноте было просто белесым пятном, но Гермиона была уверена, что при этих словах оно растянулось в жутковатой улыбке.

— А я больше и не рвусь туда, Рич. У меня другие развлечения, — сказал он мягко, кивнул своим мыслям и пошел мимо, обогнул Рича, тот сделал шаг вперед, и в этот момент связка проводов в руке Бакера распалась, и он одним движением перебросил провод через полную шею Рича. Тот хотел было вскрикнуть, но только захрипел. Гермиона почувствовала, что ее парализует страх, но Шерлок будто бы ждал этого момента. Он тремя большими прыжками преодолел разделявшее их с Бакером расстояние и ударил его ладонью по шее. Удар, казалось, был несильным, но Бакер пошатнулся и начал заваливаться вперед, Рич закашлялся, схватился за шею и тоже зашатался — они упали вместе на асфальт. Шерлок, не прикасаясь к ним, внимательно осмотрел обоих, потом достал из кармана небольшой предмет и поднес его к губам. Раздался оглушительный гудок, потом еще один, и еще. Шерлок убрал свисток в карман, подошел к Гермионе и сказал:

— Не думаю, что им понадобится больше десяти минут.

Полицейские прибыли через двенадцать. Рич и Бакер все еще лежали, оба, как сказал Шерлок, без сознания. Раздался вой сирены, и Шерлок поступил неожиданно — он приобнял Гермиону за плечи, прижал к себе и шепнул ей на ухо:

— Сделай вид, что тебе страшно!

Гермиона подчинилась, пошире раскрыв глаза и приоткрыв рот. Машина остановилась, из нее вышли двое полицейских. Им потребовалось несколько секунд, чтобы оценить обстановку, один бросился к лежащим на земле мужчинам, другой — к Шерлоку и Гермионе.

— Констебль Картер, — представился он и показал удостоверение, — что здесь произошло?

Гермиона уже поняла, что говорить правду нельзя — полиция не одобрит тот факт, что двое подростков выслеживали серийного убийцу. Она уже придумала пару рабочих версий, но тут заговорил Шерлок. Голос его дрожал и звучал на тон выше обычного:

— С-сэр, — пролепетал он, — мы гуляли сегодня по Лондону с Гермионой, и мы увидели, как… — его голос сорвался, словно он от волнения потерял над ним контроль. — Я не знал, что делать, но я не мог позволить этому парню убить его… Я ударил его по шее, я немного занимаюсь борьбой.

Констебль нахмурился и спросил:

— Вы свистели?

Шерлок всхлипнул и кивнул, покрепче прижав к себе Гермиону. Она подала голос и тихо, тоже со слезами сказала:

— Я подумала, что надо как-то привлечь внимание. Они оба упали… И лежали…

Шерлок заботливо сжал ее руку.

— Возможно, понадобится задать вам несколько вопросов, ребята, но сейчас вам обоим нужно домой. Назовите ваши имена и, знаете что, возьмите такси.

— Я Шерлок Холмс, а это Гермиона Грейнджер, — сказал Шерлок, — мы живем в Кроули, Черри-лейн, дома пять и восемь.

Констебль сделал пометку в записной книжке и сказал:

— Теперь идите-ка отсюда. Вам надолго впечатлений хватило, я думаю.

— Да, сэр, — все тем же трясущимся голосом произнес Шерлок и, не выпуская Гермиону из объятия, поспешно, словно больше всего на свете хотел оказаться дома, направился обратно к центру. Только в автобусе он снял руку с ее плеча, как-то недовольно отряхнул рубашку, зевнул и сказал:

— Они будут полными кретинами, если теперь не посадят его.

Гермиона все еще не чувствовала в себе способности вести долгие разговоры, она просто, невзирая на недовольство Шерлока, прижалась к его плечу и уснула.

Дома, конечно, были скандалы — они вернулись в одиннадцатом часу, точно не сказали, где будут находиться. Но главное, на следующее утро в газетах появилась новость о том, что по подозрению в массовых убийствах задержан Крис Бакер.

Шерлок светился, и Гермиона тоже испытывала торжество — пусть немного, но она помогла другу сделать этот мир лучше.

И вот, спустя две недели после того триумфа, она сидит в старом, грязном доме и моет, чистит и скоблит дни напролет, в то время как Шерлок пишет о новых преступлениях — и новых версиях.

И даже мысль о том, что она живет вместе с волшебниками, членами Ордена Феникса, и может каждый день общаться с замечательным профессором Люпином, смешливой Тонкс, а также с Роном и Джинни, не утешала ее. Рон в основном озвучивал ее мысли и говорил, как надоело ему работать эльфом, и в пику ему Гермиона делала вид, что увлечена работой. Джинни в основном говорила о Гарри, да еще иногда о квиддиче.

Вынужденная писать Шерлоку о якобы замечательных каникулах и новых заклятиях, которые они изучают, она почти не получала удовольствия от переписки с ним. Писать об Ордене Гарри Дамблдор запретил категорически, так что приходилось слать ничего не значащие записки, и это тоже расстраивало. Единственным спасением для нее стали письма Виктора. Его письменный английский оказался куда лучше устного — даже когда он делал ошибки в грамматике, понимать его было легко. У него оказался какой-то совершенно неповторимый слог — короткие, почти телеграфные предложения разбавлялись редкими поэтическими вставками. Он в форме конспекта описывал свои рабочие будни, и вдруг, без вступлений и предупреждений, описывал бесподобное закатное небо или падающую звезду. Гермиона писала в ответ — отправляла длинные свитки, в них она ни словом не упоминала ненавистную уборку, но не чувствовала себя обманщицей. Просто она говорила о другом — о книгах, о впечатлениях, о мечтах.