Конформист Федор Ягненков

–Нет, я…

–Вы не оправдывайтесь! Ответьте на вопрос,– допытывалась Алла Максимовна.

–А я не оправдываюсь, – быстро ответил Ангел.– Я вообще никогда не оправдываюсь. Почему? Да потому, что не совершаю неблаговидных поступков, за которые потом

нужно оправдываться и винить самого себя. Я же Ангел, поэтому я все знаю о людях на Земле… Еще хотите услышать о себе?

–Хочу!– ответила с вызовом Алла Максимовна.

–Извольте…– Ангел кивнул и продолжал, внимательно наблюдая за реакцией учительницы.– Вот сейчас в эту минуту у вас побаливает спина, чешется шея.

–Как? Как вы узнали?– обомлела Алла Максимовна, поднимая правую руку и начиная чесать шею.

–Я многое знаю, если не все,– улыбнулся Ангел.– Я также знаю, что вы собираете сведения обо всех родителях учеников, кто и где работает, кто и что может вам достать. Я…

–Хватит об этом!– перебила Ангела учительница, хмурясь.– И что вы еще можете и знаете?

– Очень многое,– продолжал Ангел.– Могу заставить вас сейчас закрыть глаза, станцевать перед нами, открыть глаза или их закрыть.

–Неужели?– не поверила учительница, криво усмехаясь.– Да вы ничего не можете, вы…

Ангел взмахнул рукой, и Алла Максимовна перестала говорить, закрыла глаза, став неподвижной.

–Что ты сделал с ней, Ангел?– испугался Федечка.

–Ничего особенного, мой друг,– заверил мальчика Ангел.– Постоит молча, успокоится.

–И сколько она будет стоять молча с закрытыми глазами?

Ответ Ангела произвел неизгладимое впечатление на мальчика:

–Сколько ты захочешь, Федечка.

–Сколько я захочу?– повторил ответ Ангела удивленный Федечка.– Да я, может, захочу, чтобы она никогда не говорила в жизни!

–Что ж, пусть будет так,– решил Ангел.– И что ты еще хочешь?

Федечка откинул одеяло, встал с дивана, стал ходить по комнате, не отрывая взгляда от молчащей учительницы.

Ангел с улыбкой наблюдал за ним, ожидая с любопытством, что он скажет.

–Нет, тогда я не смогу с ней говорить,– заявил Федечка.– Пусть она снова станет говорить.

–Ты уверен в этом?

–Да! Я же хотел с ней поговорить, помнишь?

–Помню,– кивнул Ангел, взмахнул рукой, слегка касаясь учительницы.

Алла Максимовна ожила, открыла глаза.

–Что вы со мной сделали?– зло спросила Алла Максимовна.

Ангел улыбнулся:

–Ничего особенного. Вы засомневались в моих способностях, я решил вам доказать обратное.

–И я молчала?

–Вы застыли. И вы молчали,– охотно ответил Ангел.

–А почему вы постоянно улыбаетесь?– нахмурилась Алла Максимовна.

–Лучше улыбаться, чем плакать и горевать,– быстро ответил Ангел.– Может, не стоит вас заставлять станцевать?

–Чего, чего? Станцевать?

–Я могу заставить вас станцевать перед нами, если не верите в мои способности!

Алла Максимовна испуганно глянула на Ангела, отошла на несколько шагов назад, тряся руками:

– Нет! Нет! Никогда не стану танцевать для вас! Какая наглость!

–Ну, почему опять говорите о наглости?

–Вы – неслыханный наглец!– возмутилась Алла Максимовна.

Ангел не стал спорить с учительницей, лишь взмахнул правой рукой, после чего Алла Максимовна стала пританцовывать, тихо напевая. Потом она присела, встала,

начав быстро танцевать, кружась перед Ангелом и Федечкой. Федечка не отрывал изумленного взгляда от танцующей учительницы. Она танцевала минуты три, потом остановилась, тяжело дыша и вопросительно глядя на Ангела, словно спрашивая, может, хватит танцев?

Ангел захлопал, обращаясь к Федечке:

–Ну, чего ты, Федечка, не похлопаешь своей учительнице? Она неплохо станцевала для нас. – Ангел снова взмахнул правой рукой, и Алла Максимовна смогла говорить, как и ранее.

–Может, хватит надо мной издеваться?– с укором спросила Ангела Алла Максимовна

Федечка усмехнулся и похлопал в ладоши.

–Может, хватит надо мной издеваться? Над учительницей?

–Над вами никто не издевается,– заверил ее Ангел.

–Не издеваетесь, а заставляете меня танцевать? То даете мне говорить, то рот мне затыкаете!– возмутилась учительница.

–Значит, поверили в мои способности?– допытывался Ангел.

–Поверила!– завопила Алла Максимовна.– Я хочу домой! Как я оказалась здесь ночью?

–Я вызвал вас к Федечке. Федечка хотел вам что-то сказать.

–Неслыханная наглость!– повторила Алла Максимовна.– Если каждый ученик захочет мне что-то сказать, особенно ночью, то…

– Если я захочу,– оборвал ее Ангел,– будете являться к каждому ученику. И даже ночью!

–Какой ужас!

А Федечка сел на диван, набрался храбрости и моляще воскликнул:

–Послушайте меня, Алла Максимовна! Послушайте меня внимательно! Вы очень злая учил… учительница!

–Ах, я злая? Неслыханная наглость!

–Да!.. Вы злая! И придираетесь ко мне! Я спросил только, почему, если есть верные ленинцы, могут тогда быть и неверные, а вы? – Голос Федечки дрожал от волнения.– И почему, если ученик мечтает стать директором, он не может этого сказать вслух? Почему я должен постоянно молчать? Почему я должен быть, как все?

–Что я слышу?– пробормотала Алла Максимовна, испуганно глядя на Ангела и Федечку.

–Слушайте, слушайте,– посоветовал ей Ангел, широко улыбаясь.
– Почему?

–Ну, у нас так принято…– пробормотала Алла Максимовна.

А Федечка продолжал, краснея:

–Почему я не могу говорить, о чем думаю? Почему я должен слушать только вас? Почему вы поругали моего папу? Почему я должен не говорить то, что думаю? Почему я должен говорить, что хочется услышать только вам, взрослым?!

Федечка замолк на минуту, молчали и Ангел, и Алла Максимовна.

Если Ангел улыбался, наблюдая за мальчиком и радуясь его неожиданной смелости, то Алла Максимовна с ужасом слушала Федечку, выпучив глаза.

–Чего вы молчите, Алла Максимовна?– робко спросил Федечка.