Контакт

– У меня даже негативных нет, - лениво говорит тот.

Затененный командный отсек "Гагарина". У пульта в кресле один вахтенный - Седов. Маленькие огни пульта чуть высвечивают его лицо. Сначала кажется, что он спит. Но это не так. Он думает.

– Саша...
– Из сумерек люка выплывает Редфорд.
– Это я...

– А, Ален, садись.
– Седов встрепенулся.
– Ты что не спишь?

– Я всегда плохо сплю в космосе.

Помолчали.

– Саша, мы все об этом думаем, но опять чего-то ждем, как тогда ждали в подводном доме. Я тоже военный человек и уважаю приказ, но ты же понимаешь, что надо действовать.

– Земля пока молчит, - говорит Седов.

– Что значит - молчит?
– раздраженно говорит Редфорд.
– Запроси еще раз!

– Зуев не тот человек, которого можно взять кавалерийским наскоком, ты знаешь это не хуже меня, - говорит Седов.

– Что он сказал?
– спрашивает Редфорд.

– Он сказал по стандарту: "Гагарин" должен быть на связи и ждать распоряжений". Но, правда, сказал это не стандартным тоном.

– Самое глупое, что может сделать Зуев, - это советоваться с Кэтуэем, проворчал Редфорд.
– Я уверен, когда Кэтуэя рожала мама, он все равно сумел каким-то образом согласовать с конгрессом свое появление на свет...

Кабинет в Центре управления. Круглый стол ученых.

– Кэтуэй предлагает ждать, но я не понимаю, чего мы будем ждать, горячо говорит Зуев.

– Но ведь ничто и не мешает нам ждать, - говорит человек с сигарой.

– Против этого трудно возражать.
– Зуев пожимает плечами.
– С другой стороны, ждать мы могли и на Земле. И экспедицию мы отправили не для того, чтобы ждать, а для того, чтобы разобраться, чтобы узнать и понять.

– И мы очень многое узнали, - говорит человек с сигарой.
– Контакта нет; это тоже результат. В науке отрицательный результат - тоже результат...

– И опять мне трудно возразить, - все более раздражаясь, говорит Зуев.
– Но я хочу спросить: что мне отвечать космонавтам? Единственное предложение, предполагающее действие, пока что исходит от них. Они ждут нашего разрешения уже третьи сутки.

– А кто возьмет на себя ответственность дать им такое разрешение? спрашивает ехидно старичок в "академической" черной ермолке.

Пауза. И никто не смотрит друг на друга.

– Я, - негромко говорит Зуев.
– Я возьму. Я имею на это полномочия моего правительства.

Все повернулись к нему.

– Это большой риск, Илья Ильич, - говорит старичок.

– Кто не рискует, тот не выигрывает, - это человек с сигарой.

Зуев резко оборачивается на последнюю фразу.

– Я не игрок, - говорит он раздельно и строго.

Шлюзовая камера "Гагарина". Редфорд и Лежава уже в скафандрах. Седов, Раздолин и Леннон вокруг них, что-то поправляют, помогают надевать ранцевые ракетные двигатели, обминают скафандры - ведут себя, как родители, отправляющие в школу первоклассника первого сентября.

– Ты подходишь и говоришь на чистом английском языке, - паясничая, говорит Раздолин Редфорду: - Прошу ко мне, в Техас...

– После того, как вы укрепите анализаторы, сразу назад, ни секунды промедления, - в который раз наставляет Лежаву Седов.
– Мы не знаем реакции. Никаких облетов, никаких осмотров. Это приказ, Анзор.

– А представляешь, Анзор, - не унимается Раздолин, - они там внутри такие маленькие, пучеглазенькие, как лягушки. Столы накрыты, вас сажают, угощают. А вы одного хмельного лягушонка - цоп в карман, и деру оттуда.

– А если нас самих в карман?
– весело спрашивает Лежава.

Вся эта абракадабра, необходимая для нервной разрядки, идет как бы стороной, не касаясь того напряжения, которое чувствуют все - и те двое, которым предстоит выход в открытый космос, и те, которым предстоит ждать их в корабле.

– Ну, ладно, - выдохнул Редфорд, и все сразу посерьезнели.
– Пора...

Обнимаются, целуются. Голос Стейнберга из динамика:

– 18:00, командир. Надо начинать шлюзование...

– Мы идем, - откликается Седов.

Кэтуэй в холле отвечает на вопросы журналистов:

– Я обещал, а я сдерживаю свои обещания. Итак, принято решение о выходе двух космонавтов в открытый космос.

Голоса:

– Кто? Кто выходит?

Несколько человек уже рванулись к переговорным кабинам и в телетайпный зал.

– Алан Редфорд первый приблизится к излучателю, а затем Анзор Лежава установит на его поверхности комплект датчиков. Выход назначен на 18:30 по бортовому времени, Леннон и Раздолин будут вести телерепортаж, который вы увидите с гостевого балкона нашего зала...

Потное от волнения лицо Седова у иллюминатора командного пункта. Он хорошо видит, как из шлюзовой камеры медленно выплывают две серебристые, похожие на рыбок фигурки. Редфорд, плывущий впереди, слегка помахал рукой, приветствуя невидимых ему товарищей и миллионы телезрителей Земли. Чуть в стороне позади Редфорда - Лежава. Он держит в руках небольшой контейнер с датчиками.

– Все нормально, Алан, - очень тихо, почти шепотом, говорит Седов в маленькую белую таблетку микрофона, укрепленную у самых губ.
– Не торопись; все идет, как надо. Ты только не торопись.

– Я четвертый. Что-нибудь новое по объекту есть?
– хрипловатым голосом спрашивает Лежава. Чувствуется, что ему не по себе.

– Вас понял, четвертый, - быстро отвечает Разделим со своего поста в физической лаборатории.
– Никаких изменений. Ведет себя тихо.

– Кваканья не слышно?
– снова спрашивает Лежава.

– Не понял...
– Разделим напряжен.

– Ты же говорил, что там лягушки, - весело говорит Лежава.

– Отставить, четвертый!
– резко перебивает Седов. И добавляет мягко: Анзор, не время. Ну, что ты, правда...

Леннон бесстрастно:

– Расстояние между объектом и вторым тридцать один метр...

– Принято, - спокойно отзывается Редфорд.

Седов у иллюминатора хорошо видит, как все ближе и ближе подтягиваются к "Протею" невидимыми течениями реактивных струй две маленькие фигурки.

– Все хорошо, Алан, - шепчет он.
– Не торопись. Видишь что-нибудь?..

– Это как жидкость, - отзывается Редфорд.
– Словно капля масла в воде...

– Спокойно, Алан, тормози, ты плавно подойдешь, но развернись на всякий случай...