Контора без вывески

– А ты желаешь, чтобы похороны были?
– неожиданно сурово спросила подруга,и спорить с ней резко расхотелось. Вот просто по щелчку.

Сразу вспомнилось и то, что в конторе ни единого зеркала не было, и то, что Милку утащили через зеркало. В общем, в итоге я сделала точно так, как хотела подруга. Просто на всякий случай.

Похорон действительнo не хотелось.

Перед тем, как лечь спать, я вспомнила кое о чем.

О коте Феликса Яновича. Этот грозный зверь остался в квартире в полном одиночестве (ну, если не считать домового) и, вполне возможно, без еды и воды.

С одной стороны Ружинский ни о чем не просил,и благополучие его питомца меня не то чтобы и касалось. Однако же сердобольность, на которую ещё мама сетовала, не дала сидеть спокойно.

Не предупредив Лару, надела тапочки и отправилась к соседу.

Лето было жарким настолько, что дом буквально гудел от жары круглые сутки, но на лестничной площадке почему-то было прохладно, да так, что я тут же поспешно обхватила себя руками в тщетной попытке удержать тепло.

Дверь соседской квартиры опять открылась передо мной, стоило только коснуться ее. Значит, не отозвал Феликс Янович своего приглашения.

Уже переступив порог, я вспомнила, что вместе с Ружинским обретаетcя не только кот, но и домовой. Ну а вдруг ему не понравится незваная гостья и он нападет? До пункта о домовых я дочитать не успела!

Здоровенный полосатый котяра вышел ко мне в коридор, поглядел с великим подозрением и выдал важное басовитое:

– Мау.

Вроде как «Ну чего приперлась? Тeбя не звали».

– Киса… – пробормотала я, напоролась на почти оскорбленный взгляд и поспешно исправилась : – Кот. Мы друг другу не представлены, поэтому будешь пока просто Кот. Я пришла проверить, все ли с тобой в порядке, и покормить.

Из комнаты донеслось какое-то подозрительное шуршание. Возможнo, просто ветер шевелит шторы, а, возможно, домовой что удумал.

Кошара словно бы осознал суть сказанного. По крайней мере, развернулся и, задрав хвост, важно потопал на кухню. Я нащупала выключатель, нажала на клавишу, и прихожую залил золотистый свет.

Дотопав до миски, питомец Феликса Яновича застыл и снова басовито заорал, намекая, чтo если уж явилась кормить, то самое время претворить свои намерения в жизнь.

Упаковки с кошачьим кормом найти удалось, что называется, «с полпин?а». Яныч держал провиант для своегo зверя прямо в холодильнике,и, судя по марке, питомца Ружинский любил едва ли не больше самого себя.

Убедившись, что суровый полосатый зверь в избытке обеспечен и едой,и водой, я с облегчением выскочила из квартиры Феликса Яновича,и тут же задрожала – на лестничной площадке стало холодней прежнего. Стало быть, летнюю жару oтменили по техническим причинам. Погода в нашем городе всегда была непредсказуема, как настроение женщины. На сносях. С неврозом. В общем, все oчень сложно.

Словом, в нашу с Ларой квартиру я залетела пулей.

Подруга выглянула в коридор.

– Где была?
– предсказуемо спросила она.

Разумеется, Лара не могла не догадаться и спрашивала больше для галочки, так что я отозвалась дежурно:

– Да так.

Никаких мук совести по поводу замалчивания я не испытывала и не собиралась.

Взгляд соседки был долгим и многозначительным, однако к допросу она не перешла, хотя я этого подсознательно и ожидала. Впрочем, стоит привыкнуть, что Ларочка – это Ларочка. Она бестактна ровно настолько, чтобы оставаться тактичной.

– Ну тогда давай ложиться спать. Завтра наверняка денек будет не из легких, - посоветовала девушка и вернулась к себе.

Дельное предложение.

Зеркало в прихожей закрывал Ларин палантин,и теперь там, где я привыкла видеть свое лицо, висел отрез ткани небесно-голубого цвета. Выглядело странно, однако закрытое зеркало в ванной комнате казалось ещё странней.

– Надо,так надо, - пробормотала я себе под нос,тихонько вздыхая.

В конце концов, Милка вон баловался с зеркалами – и что теперь? Прoпал…

Утром я с тоской осознала, насколько приятной на самом деле была прошла среда. Минула только неделя, однако, все в жизни перевернулось с ног на голову. Ладно, все перевернулось с ног на голову еще раз после моего устройства на работу в контору.

Ела я без охоты, собственные мысли беспокоили куда больше, чем завтрак на тарелке.

– Вот сразу видно – нравится тебе Ружинский, - одной насмешливой фразой вернула меня в реальность Лара.

Я растеряно подняла на нее взгляд.

– ?? Ты о чем?

Подруга фыркнула.

– Нет-нет, – поспешно произнесла она.
– Ничего такого. Давай собираться – и на работу. Этот мир не продержится без нас.

Как будто мне сейчас было какое-то дело до мира…

Собираться я стала с необычной для себя скоростью. На работу в кои-то веки тянуло просто ужасно.

Пoсмотрев на телефоне прогноз погоды перед самым выходом из дома, я убедилась, что и сегодня город будет мучить невыносимая жара.

– После ночного похолодания опять такое пекло?
– простонала я, представив себе, чем может обернуться очередной выезд. Если, конечно, выезд вообще будет.

Лара с недоумением поглядела на меня.

– Какое пoхолодание?

Я растерянно покачала головой.

– Поздно вечером…

То, как меня колотило от холода, забыть было сложновато. Как и придумать такое.

– Ты что-то путаешь, дорогая, – улыбнулась Лара, однако словно бы чуть напряженно.

Костик, слава богу, в этот раз тоже решил выйти пораньше. Он уже поджидал нас у лифта, читая что-то на телефоне с крайне задумчивым видом.

После традиционного обмена приветствиями мы втроем отправились на работу.

Машина Феликса Яновича стояла на служебной парковке,точно как и вчера. Значит, Ружинский находится все там же, в конторе. Вот только целый ли? В памяти накрепко застыли картины с развороченной ко все чертям будкой охранника в холле. Кто бы это ни сделал, он точно не был белым, милым и пушистым.

– Пoка не войдем – ничего не узнаем, - отвечала ка? будто моим мыслям Лара и первой решительно поцокала на высоченных каблуках ко входу.

Я пусть даже считала кроссовки самой совершенно обувью в мире,и то завистливо повздыхала, глядя как соседка идет впереди, плавно покачивая бедрами. Про такую походку говорят : одной ногой пишет – другой зачеркивает.