Конторщица
Шрифт:
— Виктор Гаврилович, подпишите, — пытаясь перекричать шум из машинного отделения, я протянула бумажку и ручку. Но тут, как назло, из смотровой канавы вылез Фомин, наш приемщик, и они с Корнеевым начали ругаться. Да так, что инструментальщик Севка, который тоже входил в комиссию по приемке, предпочел спрятаться за тележкой с цепями, которую бросили поперек дороги.
В общем, Фомин и Корнеев ругались-ругались, не обращая на меня внимания, а потом взяли и ушли. А я, как дура, осталась стоять с бумажкой в руках посреди цеха.
— Иди, Лидка, к себе, — посоветовал Иваныч, который как раз проходил мимо. — Не видишь разве, что творится.
— А
— Да нахомутали наши, как всегда, а Фомин теперь не принимает. Уже пять трамваев скопилось. Из графика капитально вылетели. — Иваныч зло сплюнул и продолжил, — кому-то нынче будет сильно жарко. Вишь, даже самого Корнеева подвязали, а этот уперся — и ни в какую. Так что иди работай. Не до тебя сейчас.
Пришлось идти работать. Да еще и вступила в лужу с мазутом и ржавчиной, и на левом лофере образовалось несмываемое пятно. И как теперь эту гадость с замши отчистить, я не представляла. Пропали туфли! Настроение испортилось окончательно. А тут, как назло, налетела Щука. Акт нужно нести Бабанину, а он без подписи Корнеева. В общем припомнила она мне всё, в том числе и то, что моя стенгазета пролетела. Так-то ее больше всего читали, но пролетела она, ясное дело, по идеологическим соображениям. Да не больно-то и хотелось, я же планировала лишь привлечь к себе внимание и отстреляться. Быть постоянным исполнителем всех стенгазет в мои планы как-то не входит. А Щука использовала это как инфоповод, и устроила кровавую разборку. Затем я вообще самоподставилась аки пятиклассница: восстановила сгоревшие документы по своей ускоренной методике и заполнила каталоги всего за полдня. Так Щука "поощрила" мой трудовой энтузиазм, отправив помогать другим сотрудницам. А я весь день разгребала вместо них завалы, пока вся эта подтанцовка водила вокруг нее хороводы.
И вот я иду по улице злая-презлая и злобно ругаю себя. Даже пол-обеда проработала и не успела к Петрову за письмом. Поэтому, плюнув на лекцию о сибирской язве, решила после работы сходить на квартиру — турнуть демоническую Олечку прочь, к маме. Все равно день не задался, одни неприятности, так чего тянуть — плюс — минус скандал, хуже уже не будет.
И так в раздумьях, я дошла до лидочкиного дома на улице Ворошилова.
У подъезда на лавочке сидели три сухонькие старушки в платочках и лениво переговаривались. У одной на коленях лежал котенок, которого она периодически вяло гладила. Видно было, что все темы здесь не единожды пересужены, и сейчас говорить особо не о чем. Так, для поддержания разговора.
Вежливо поздоровавшись и дождавшись ответных "здрасти", я сделала эффектный информационный вброс:
— А что, Ольга Горшкова из двадцать первой квартиры дома? А то я иду выгонять ее.
Бабушки на миг оторопели, но моментально включились:
— А ты кто будешь? — бдительно спросила старушка с котенком, перебивая галдеж остальных.
— Как кто? — возмутилась я. — Я же Лида Скобелева, племянница покойной Зинаиды Валерьяновны. Не помните разве?
— Ой, да сколько времени прошло, разве ж все упомнишь, — сконфузилась она.
— А где это ты пропадала? — задала вопрос старушка, что сидела слева.
— Замужем была, — отмахнулась я. — Жила у мужа.
— А эту-то зачем пустила в квартиру? — включилась в разговор старушка справа. — Она же тут нашу Наталью совсем измордовала — заливает и заливает, стервь такая!
— И мужиков водит, — наябедничала левая.
— Ну ты уж, Варвара, ври, да не завирайся, —
сделала замечание та, что с котенком, — одного она водит. Моя Нинка говорила, что женатый он. Да и не ходит он к ей домой, так только, до двери проводит и все.— Угу, — хмыкнула Варвара, — у ей дома такой срач твориться, что куда там мужика водить. Колька, наш сантехник, подымался к ей, воду перекрывал, когда она Наташку-то затопила, так выскочил с выпученными глазами, говорит, такого сранья не у каждого бобыля увидишь.
— Ой, да ладно, Колька уже как скажет!
— Так дома Ольга? — решила я прекратить коллективные воспоминания и дебаты, которые грозили растянуться на неопределенное время.
— Дома, дома, — синхронно закивали старушки.
И я решительно вошла в подъезд.
Поднявшись на свой этаж, я позвонила в дверь. Примерно минуту было тихо, затем дверь распахнулась и передо мной предстала Олечка, в атласном китайском халате. В руке она держала большой красный веер из гофрированной бумаги.
— Что еще? — нелюбезно рявкнула она, — я репетирую.
Затем она узнала меня (новая стрижка же) и заорала:
— Тебе чего надо? Пошла вон! — и попыталась захлопнуть дверь. Но я вовремя поставила ногу на порог и не дала.
— Я пришла в свою квартиру, — а вот что здесь делаешь ты — непонятно.
— Я живу здесь! — закричала Олечка. — С ребенком между прочим!
— Неправда, — подала голос сзади одна из старушек (они поднялись за мной и скопились чуть поодаль). — ты Светку в детский дом сдала!
— Это не детский дом! — заверещала Олечка, — это советский интернат!
— Кукушка! — крикнула какая-то из старушек.
— Не ваше дело! — взвизгнула Олечка, — У меня гастроли, я уезжаю постоянно, мне ребенка оставить не с кем!
— По мужикам ты шляешься на гастроли!
— Кукушка!
— И Наташку залила!
— И все время поет песни противным голосом!
— Пошли вон! — перешла на ультравизг Олечка и запустила в меня веером.
Я вовремя пригнулась и веер стукнул кого-то из бабушек.
— Ай! Убивают! — заорала та не своим голосом.
Захлопали двери, и соседи начали выходить на крики. Я уже и не рада была, что затеяла все это.
— Что здесь происходит? — задал вопрос представительный толстяк в растянутых трениках и свитере.
Старушки взахлеб начали рассказывать, перебивая друг друга и жалуясь.
— Это вы — Лидия Скобелева? — задал вопрос уже непосредственно мне мужчина.
— Да, — кивнула я.
— Покажите паспорт, — потребовал он.
— Это Иван Тимофеевич, старший по подъезду, — шепнула мне Варвара. — Покажи ему паспорт.
Я вытащила справку и протянула Ивану Тимофеевичу.
— Что это? — удивился он.
— Мой паспорт сгорел, — вздохнула я. — Вчера пожар у нас на работе был, как раз мой кабинет тоже сгорел. Паспорт там был. Пока вот временное удостоверение выдали.
— Так ты в депо "Монорельс" что ли работаешь? — загалдели соседи.
— Да, я слышал, что там вчера пожар был, — подтвердил долговязый парень с квартиры напротив.
— Погодите, вы сказали, что Скобелева, а здесь указано, что Горшкова, — удивился старший по подъезду.
— Все правильно, — кивнула я. — Девичья фамилия Скобелева, а по мужу — Горшкова.
— Так вы родственники с ней что ли? — Спросил кто-то из соседей из-за спины.
— Ольга — сестра моего бывшего мужа. — Не стала отпираться я. — Я пустила ее пожить ненадолго, сейчас мы с мужем развелись, а она съезжать не хочет.