Контракт на забой

Для того чтобы не слишком-то плаксивая Слезинка была ещё более разговорчивой, я добавил к её обеду пару порций исключительного астеройдного пломбира, каждый шарик которого был посыпан россыпью жемчужной стружки, видимо, произведенной на свет умелыми руками местного чудо-повара. Девушка трещала не уставая, я же лишь пытался исподволь корректировать ход разговора, чтобы ненароком заговорить про Марту Дрей.

– А я про Вас слышала, – выдала Слезинка в перерывах между поглощением лакомства.

– Надеюсь, ничего хорошего?

– Даже не надейтесь, – она засмеялась

– Хороший специалист и плохой парень, – продолжила она

«Как раз то, что надо для моей работы», – невольно подумалось мне

– Только вот не совсем понятно, что Вы забыли в нашем ресторане? – внезапно смешливая девчушка стала предельно серьёзной

Глава 10

– Так что же рисовальщику с репутацией, далекой от художественной, потребовалось в нашем богохранимом заведении? – иронично повторила вопрос на другой лад Слезинка.

Я решил изобразить простодушие, возведенное в степень общепланетарной наивности: – А с чего ты взяла, что мне что-то нужно? Заглянул просто так, перекусить, да вспомнить былое.

– Желающие перекусить, даже на скорую руку, у нас обычно оставляют вещи в шифоньерной зале, и глазами не рыскают по потолку, – девушка ехидно улыбнулась.

Я же в ответ начал эпическую песню про то, что в рюкзачке хранятся мои художественные принадлежности, столь нужные для нелегкой работы художником. Потом пожаловался. Ведь нелегко быть хорошим рисовальщиком. Всякого рода неразумные проходимцы так и норовили дать мне в глаз.

– Ой, Забой, не дави из меня слезу. Всё равно я тебе не верю, – Слезинка насмешливо прервала мои около-творческие разглагольствования. И столь же насмешливо продолжила: – Кто-то из наших постояльцев задолжал или по глупости забыл заплатить торговцу? Или взыскание задолженностей – это не твоё творческое призвание?

– Ну что ты…. мое назначение в этом мире – спасать хорошеньких девушек, – я старательно хотел отойти от темы, посвященной силовым воздействиям на всевозможных несмышленых личностей.

– Ну, тогда ты по душу той земной фифы, что остановилась в номере «Империя»!

Слезинка не переставала меня удивлять, хотя пора уже было привыкнуть к тому, что в «Багровом понтифике» работали весьма сообразительные девушки.

– С чего столь смелое предположение?

– Да в последнее время к ней много кто шастает. Хотя обычно всё мимо ресторана.

– И кто же был в потоке сих посетителей?

– А что мне будет с того, что я расскажу эту интересную сказку?

На моё счастье в интересы горничной не входило ничего кроме дополнительного угощения. В итоге за последующую четверть часа я узнал две вещи: Марту Дрей не оставляли в покое ни на минуту, и что, Слезинка любила вишневое мороженное. Второй момент в деле моего расследования не давал мне ровным счетом ничего. Из списка визитеров можно было выделить несколько молодых людей, которые явно не относились к кругу Марты. На взгляд Слезинки они напоминали каких-то бедных студентов или же семинаристов, занятых поиском вечной истины. «Не понимаю, что могло их связывать», – удивленно сказала она, вскинув свои бровки.

Я уже было собирался заканчивать приятное общение с весьма любезной и проницательной барышней, и в планах значилось успеть на ближайший трубопоезд, как Слезинка вскинула пальчик.

– Вспомнила, все эти визиты начались после того, как той особе заглянула одна из Сестёр Забвения!

Вот это фортель! Появление в данной истории Сестёр Забвения никак не вписывалось в картину всего вокруг происходящего (по крайней мере, как она мне виделась из моего не слишком-то осведомленного бытийственного угла).

Наступление эры Симархии вернуло потребность во множестве специфических организаций, прекративших своё существование в упаднические времена эпохи Дисперсии, когда служение и следование принципам подменялось жаждой наживы, развлечений и бессмысленной тратой ресурсов. Однако не успели утихнуть революционные потрясения, вызванные стремлением «черной центурии» перекроить мир, как выяснилось, что для преодоления глобального упадка, в который повергли Землю беспощадно уничтоженные транснациональные корпорации, нужно было приложение просто нечеловеческих усилий. Так начинался век Резонанса, когда социальные мотивы, религиозные стремления и политические мечтания сливались воедино, многократно умножая силу и отдельного взятого человека, и нового общества в целом. Именно тогда обнаружилась практическая значимость старой религиозной догмы, говорящей о том, что люди были созданы «по образу и подобию Бога».

Человек перестал быть нелепым набором клеток, превратившись в одну из проекций величайшего троичного принципа. Конечно, тяга к органическому совершенству в телесном, интеллектуальном и духовном проявлении обнаружилась не сразу. Но куда более важным было осознание того, что вся наша жизнь была троичной. Опять же потребовалось немало времени, прежде чем утихли споры относительно того, какая из Божественных Ипостасей отразилась в человеческом теле, разуме и духе. В итоге было решено, что «высшая матрица» отпечаталась на всём нашем обитаемом мире, а потому и жизнь должна была быть построена на единении политического, духовного и социального.

Те в свою очередь тоже делились на три потока, а те на три подпотока и так далее. На выходе возникала надобность во множестве почти кастовых союзов, которые бы предельно точно исполняли свой Высочайший Долг во имя совместного служения. В общем регистре обитаемого мира значились десятки братств, орденов, цехов, миссий, конгрегаций, гильдий и ассоциаций. Они удивительным образом ранжировали и регулировали деятельность разномастных специалистов: от крестьян-добытчиков до воинов-философов, при этом, не забывая уделять внимания диковинным умельцам, среди которых значились, например, социал-мистики и кунст-витязи.

Впрочем, у всех этих образований было четко выделено их магистральное направление; было понятно, к какому из трех направлений они относились. Сёстры Забвения были чем-то уникальным – они служили сразу и телу, и духу, и разуму. Они были плоть от плоти симархической идеи – не заботились о чём-то отдельном, но словом, делом и помыслом посвящали себя тому, чтобы мироустройство обжитого людьми мира было непоколебимым. Далеко не случайно Сестёр Забвения можно было встретить не только близ Генерального Социатора, но даже в окружении Верховного Симарха. Впрочем, Первый Синодал и Блиц-Император предпочитали окружать себя людьми более привычного склада мышления – первый подбирал классических церковников, а второй – проявлявших административные таланты офицеров.

Была и ещё одна причина, почему сестринство смогло обосноваться близ Социатора – нынешний был уроженцем фермерской планеты. И не какой-нибудь, а славного своим мясом Хубуса! Так получилось, что большая часть Сестёр Забвения были именно космо-селянками, пусть и с разных планет, но выросшие с похожими установками на жизнь. Труд и продолжение жизни были тем, что цепляло и тревожило душу галактического крестьянства. Впрочем, далеко не все девушки оказывались способными рожать детей. В отдаленном и совершенно негармоничном прошлом подобное было бы воспринято как проклятие. Однако сейчас общины видели в этом знак свыше, не то чтобы благословение, но явный намёк на то, что девушка должна была посвятить себя не материнству или пахоте, а более высокому и таинственному труду – удержанию существующего миропорядка. Такая особа уходила в «Забвение», как бы обретая себя по другую сторону реальности. В чём крылась суть усилий по сохранению всего Сущего, мне не было ведомо, да и честно говоря, не очень-то интересно. Однако Сёстры с известной регулярностью, хотя и не часто, но всё-таки попадались мне на улицах «Звездной гавани».