Контракт на забой

Я делал вид, что набираю какой-то внутренний номер, а сам запустил процесс обнаружения. Моя небыстрая машинка исследовала все закутки, прощупывая каждый метр, после чего выдала результат. Как я и предполагал, визитеры оставили в укромных углах аж пять наблюдающих за каждым моим шагом устройств. Приём не был новым. Я не знаю почему, но он был назван в честь какой-то бабёнки – Ирен Адлер. Если, несмотря на погром, налётчики оставили камеры, то это означало, что они не нашли искомое. А это в свою очередь значило, что мой тайник им был не по зубам.

Привычка делать нычки в «Звёздной гавани» была присуща многим. Но только единицы умели сооружать качественные тайники. Самым главным в этом нехитром (в принципе) деле было расположить схрон на видном месте. Я, наверное, перехитрил всех. Мой потайной ящик письменного стола мог найти любой мальчишка. Однако в этом секретном лотке был ещё один тайничок, а тот в свою очередь содержал сюрприз – пространственную капсулу, способную вместить на хранение весьма приличных размеров предметы. Я демонстративно открыл якобы-потайной ящик стола. Сразу было видно, что в нём покопались – бумаги лежали отнюдь не в том порядке, как я их оставил около часа назад. Трудовая лицензия, сложенная пополам, была перевернута; блокнот с записями закрыт не до конца, а карточки моих бывших верителей были сложены вовсе не идеальным ромбом, чем я себя забавлял на досуге. Тем не менее, я был точно уверен, что пачку денег и конверт не удалось бы найти никому – капсула верно хранила препорученные ей секреты.

Изображая на лице отчаяние и скорбь (должен же я был подыграть наблюдающим за мною мерзавцам) я начал наводить порядок в своём стойле. Большинство моих знакомых полагали, что у меня весьма скверный характер. И разгром моего офиса сделал его ещё хуже. На самом деле мною овладели совершенно иные эмоции. Я рвался в бой – и сдерживал себя из последних сил. Большую часть мебели можно было смело выкидывать на помойку – она не подлежала ремонту. Не могу сказать, что предметы интерьера были дороги мне как память. Это была стандартная космическая мебель, но она делала мою жизнь заметно комфортнее. Теперь же комната являла собой вполне соответствующее моменту помещение. Мою клиентку убили, я не понимал, что происходит, затруднялся определить свои дальнейшие действия, мысли путались, устроив шумный хоровод. Каждая из них словно зазывала, вопия на повышенных тонах: возьмись за меня, отринь все прочие и только я приведу тебя к разгадке. Будь такая мысль одной-единственной, я, наверное, именно так и поступил бы. Однако в моей несчастной башке была устроена форменная какофония. Доводы, предположения, соображения, идеи и замыслы сплелись в один шумный клубок, выдернуть из которого хотя бы одну ясную задумку было весьма затруднительно.

Я присел на край несокрушимого стола. Снял рюкзачок и уложил рядом с собой любезную дубинку. Утрата мебели вовсе не была страшной потерей. В конце концов, на деньги, полученные от Марты, я мог себе позволить вполне шикарное по космическим меркам жилище в одном из нормальных секторов. Можно было бы забыть про мою погибшую клиенту и присвоить себе её средства. Однако, что делать с пухлым конвертом? Я был свято уверен, что именно за ним охотились разнесшие в щепья мою обстановку и остававшиеся мне неизвестными гаденыши. За этот конверт убили Марту. И я совершенно не был убежден в том, что меня оставят в покое. Тем временем достал из кармана визитку покойной. Внимательно изучил её. Натуральный цвет бумаги, произведенной из экзотических растений. Такую, наверняка, выпускают только на Священной Земле. Голограмма ровная, края не расплываются, глубина изображения приличная – значит, визитку делали на заказ. «Марта Дрей. Эксперт по космо-экологии». Мне казалось, что экология должна была продлевать жизнь, в случае с Мартой она её оборвала в самый неожиданный момент. Если не считать таинственного конверта, который в настоящий момент никак не мог извлечь на свет Божий, я знал лишь то, что Марта остановилась в «Багровом понтифике». Возможно, пройдет ещё пара часов, прежде чем местные космицейские смогут установить личность погибшей, после чего нагрянут к ней в гостиничный номер. А это означает, что у меня есть небольшая фора по времени, и ею непременно надо воспользоваться. Тем более, других зацепок у меня сейчас не было.

Я открыл ящик стола выгреб из него мелочь – со стороны налётчиков было весьма любезно оставить оную в моём распоряжении. На всякий случай сунул в карман документы и забросил за спину потрепанный рюкзак с верной дубинкой. Мой путь лежал в первый сектор. Уже собирался покинуть свои четыре стены, как заметил энциклопедию живописи, самым жалобным образом забившуюся в пыльный угол. Я достал книгу и отряхнул. Ей тоже не поздоровилось, хотя и не так сильно, как книжной полке. Корешок где-то треснул, а пара пластиковых страниц оказалась надорвана – с таким остервенением её перетряхивали. На одном из листов разрыв шел как раз через шикарную картину. Это был натюрморт Влада Сироткина «Дары Галактики». В своё время это пышное изображение плодов всяких фермерских планет, сложенных на праздничном блюде, вдохновило меня посмотреть обитаемый мир. Мне виделось увлекательное путешествие по планетам, радостно подносящим людям фантастические овощи и фрукты. Однако занимательный круиз закончился на галактической торговой помойке, не имеющей ничего общего ни с щедростью духа, ни с плодоносной жертвенностью.

На улице, как всегда было темно. Редкие фонари отбрасывали длинные тени, превращая грязный тротуар в забавный ландшафт. Прежде чем направиться к порталу, я решил заглянуть в «Ревущего буйвола», чтобы предупредить ребят. Они все без исключения были многоопытными, да и я сам был малым хоть куда, но подстраховка никогда не бывала лишней. В зале ошивался пяток человек, что для середины рабочего дня было совершенно мало. Наверняка, все глазели на труп несчастной Марты. В углу традиционно бил голографический фонтанчик, окна слезоточили цифровым дождем, а расположенный под потолком бипер надрывался новомодными бум-бум-припевками «Мы не зря покорили космос». За стойкой работал неизменный владелец сего злачного заведения по прозвищу Шива. Его прозвали так за непостижимое моему мозгу искусство управляться одновременно с потрясающим количеством стаканов. Рук у него было всё-таки две, но он владел ими много лучше, нежели некоторые, если бы у них было шесть или семь конечностей.

– Привет, – я показательно небрежно кивнул Шиве. Тот, не отвлекаясь от какого-то кулинарного процесса, мотнул мне головой в ответ.

– Шива, я с просьбой. Если что – ты меня не видел пару дней. И предупреди об этом ребят.

Наш криминальный кок наконец-то удостоил меня выразительного взгляда.

– Тебя ищет некто, абсолютно неприятный? – Шива решил предельно осторожно внести ясность в ситуацию. Я предпочёл отшутиться.

– Он совершенно неприметной внешности. Два метра роста, шрам через звероподобную рожу и активно прихрамывает. С первого взгляда можно и не узнать в толпе.

– Попробую справиться с этой нелегкой задачей, – понимающе проворчал Шива

На изгибе улицы, где убили Марту, ещё толпились зеваки; их ряды поредели, но всё равно людей было много. Космиция не виднелась. Я так понял, что тело бедной девушки до сих пор лежало на тротуаре. Решил, что воздам ей почести, когда разберусь с делом, а потому ускоренным шагом двинулся к порталу. Что же погубило земную гостью? Моя неразборчивость в клиентах или её неосторожность? Я всегда пытался держать двери своего кабинета широко открытыми, чтобы ни одна шальная векша не пролетела мимо меня. Теперь двери были выбиты, а кабинет разгромлен. А это означало, что перед некоторыми деньгами калитку надо закрывать на все мыслимые и немыслимые замки-щеколды.

Глава 6

Я приблизился к длинному коридору, в который тонкой струйкой устремлялись намеревавшиеся покинуть наши трущобы обитатели шестого сектора. Кто-то направлялся по делам, кто-то – на прогулку, кого-то в иные районы «Звёздной гавани» вели криминальные дела. Выход из сектора не был ограничен, хотя время пребывания в прочих было лимитированным. Три часа, и тебе надлежало вернуться на родные улицы, изогнутые, как кривой ятаган фермерского охранника, и грязные, как свинарник на планете Хубус – именно там производились общегалактические запасы сочного бекона.

Я шагнул в гулкие стены. Потолок перехода нависал над самой головой. С освещением здесь было явно лучше, нежели на ввыклых мне закоулках. Лампы были натыканы достаточно плотно, но при этом давали неприятный холодный свет, от которого я каждый раз ёжился, будто бы продрог до самых костей. На выходе из мини-тоннеля меня ожидал контрольный контур, где постоянно находился пяток вахтенных. Здесь осуществлялась проверка, после чего тебя милостиво допускали до перрона транспортного портала. Я десятки раз был на этой процедуре – каждый успешно. Мне даже посчастливилось познакомиться с некоторыми из дежурных космицейских. Вот и сейчас один из них подпирал стойку контроля, явно томясь от неимоверной скуки. Завидев меня, махнул кистью, после чего пожал плечами. Дескать, досмотр обязателен для всех – я показал документы, после чего отворил свой рюкзак.

– Привет рисовальщик, – мне подмигнул один из космицейских – Нашел выгодный заказ в приличном секторе?

Я ехидно ухмыльнулся, де, не всю же жизнь мне гостить в данной глухомани. Достав изукрашенную узорами дубинку, я уже собирался объяснить, что это мой талисман – декоративный струганец, но вахтенные только отмахнулись:

– Знаем-знаем. Ты – творческий человек, а это – предмет искусства. Иди уже.

Только на подходе к перрону кто-то из новичков окликнул меня.

– Забой, говорят, ты делаешь хорошие портреты?