Контроль, успех, поражение

Он прикусил язык.

– Думаешь, это мой отец? Этот фонарь? – Она смотрела на него с враждебностью, но и одновременно с неприкрытой детской надеждой.

– Думаю, да, – не стал врать и увиливать он. – Интересно, как связано это с тем, что сны начались только после нашего знакомства.

– Ты похож на него, улыбаешься точно также.

Майк на секунду испугался, но сумел взять в себя в руки. Что ж, к чему скрывать, это самое частое явление – девушка влюбляется в мужчину, похожего на отца. Чем ему это грозит в дальнейшем, например, после его смерти? Майк решил сейчас об этом не думать.

– А почему ты так кричала? Это ты так звала? Со стороны было больше похоже, что ты просто кричишь от страха.

– От ужаса, скорее, – Мария вздрогнула. – Я звала, но никто не отзывался, и тогда я подняла голову к лунному свету, а луна вдруг начала стремительно падать прямо на меня. Возможно, похожие ощущения испытывает случайный заяц на ночной тёмной дороге, когда ему навстречу вдруг несётся свет фар от фуры. Я испугалась быть просто раздавленной ею и закричала от страха перед неминуемой смертью.

– Значит, настоящий свет, не искусственный от фонаря, хотел тебя во сне погубить? – Майк окончательно сдался перед попытками остановить себя от интерпретации.

– Видимо, так. Фонаря не было, и ничто уже не закрывало настоящий свет луны. И если фонарь – это мой отец… – она запнулась, предложив ему продолжить.

– То свет луны – это я, – констатировал включённый психотерапевт.

– И ты хочешь меня раздавить? – спросила, нахмурившись, Мария.

– Здесь ничего нет про то, что хочу или есть я. Это твой сон, и он о тебе. Ты встречаешь мужчину, в которого влюбляешься, и он становится для тебя внутри истинным светом. Но твой детский жизненный опыт любви говорит лишь о том, что любовь – это смертельно опасно. Бессознательное пытается тебя от неё спасти, напоминая, что в твоей жизни всегда был свет, более близкий и более слабый, неживой, искусственный, как от уличного фонаря в ненастную погоду. Свет твоего отца. Оно показывает во сне, что тебе есть на что опереться в бурю. Но сейчас отец уходит, он умирает в реальности, фонарь во сне растворяется, и теперь ничто не защищает тебя от настоящего света. Света луны, падающей тебе на голову.

Мария хотела начать ругаться за то, что он не способен выключить анализ даже ночью в её постели. Но вдруг поняла, что ей стало легче, спокойнее и она просто искренне ему благодарна за то, что он всё объяснил. Пусть этот сон был невероятно страшным, но теперь он не пугал. Он стал понятным и потерял свою силу.

Майк обнял её, и она заснула у него на плече. Проспав до самого утра без пугающих сновидений.

А он не смог сомкнуть глаз.

Ломая системы

Вся последующая неделя была полна огромного количества чётких, размеренных и невероятных событий в жизни Марии. В понедельник с самого утра на работе она объявила, что уходит, чем вызвала шквал недоумения и возражений. Виктор заходил к ней пять раз за день, удостовериться, не было ли это шуткой и не передумала ли она.

Она категорически заверила его, что это не шутка, и дала себе неделю на то, чтобы завершить дела и подыскать подходящую замену. Знакомые рекрутёры набросились на горячую вакансию, как голодные акулы. Уже к среде она провела три собеседования, и одной из кандидатур была крайне довольна. Она представила их все генеральному со своими рекомендациями и оставила решение за ним. Виктор до сих пор пребывал в шоке от происходящего, но с её мнением согласился. И вечером этого же дня она передала дела новому руководителю по персоналу её уже бывшей фирмы с финальной рекомендацией избавиться от бестолковой помощницы.

Мария демонстрировала рынку свою компетентность и хладнокровность. После объявления причин её ухода ни у кого не должно было зародиться и намёка на подозрение в том, что она могла утратить самообладание, поддаться панике в тяжёлых жизненных обстоятельствах и оставить предыдущее место работы на произвол судьбы.

Отец звонил каждый день. Вечером, в понедельник, уставший и злой, он позвонил после разговора с семьёй, в лицах и чувствах передав все их рыдания и тревоги. Мария выслушала, успокоила его и продиктовала адреса, телефоны и время записи его жены и обеих её дочерей к разным психотерапевтам. Предварительно днём у Майка она взяла несколько контактов успешных специалистов по работе с горем и ведением родственников смертельно больных.

Во вторник папа позвонил узнать, как прошёл её разговор с мамой. Днём она сообщила им, что заедет ненадолго вечером после работы. Приехала поздно, дети уже спали, и её ждали за кухонным столом два напуганных и серьёзных женских лица. Она быстро прошла в дом, села на отведённое для неё место и без прелюдий сразу рассказала всю основную информацию без дополнительных разъяснений. Мать почему-то залилась пунцовой краской и поникла головой. Эль открыла рот и ничего не сказала, таки не проронив ни капли своих ненатуральных детских слезинок. Дальше Мария чётко и доступно рассказала им все последующие действия, разработанные ею для всех – для неё, для отца, для компании и для них самих.

– Ты же не хотела работать на него, – возмутилась мама.

– Его там пока не будет, – успокоила её старшая дочь.

– Почему первой он сказал именно тебе? – вдруг с невероятной обидой и злобой спросила сестра. – И почему ты сейчас рассказываешь нам, а не он сам?

– Потому что с него хватило уже и одного рыдающего семейства. А его спокойствие- сейчас наша основная задача. И можешь не волноваться, единственная, кому он действительно рассказал сам, была Лиза. – Мать удивлённо подняла брови. – Поревнуй к ней, если хочешь. А мне пришлось клещами из него всё тащить, когда сама позвонила. А как часто звонишь ему ты?

Эль насупилась, но ничего не ответила. Мама и сестра проводили её в полном молчании и печали, каждая думала о своём и об ожидающих их грядущих переменах.

В среду отец позвонил предупредить, что провёл многочасовую встречу с преемником для введения его в курс всех дел. Он рассказал о подробностях и о том, как представляет её роль в обновляющемся формате компании. Но имени его так и не назвал.

– Папа, – в конце разговора спросила Мария, – ты теперь намереваешься каждый день звонить мне по любому вопросу?

Тишина в трубке.

– Нет, я не против, я очень рада, но ты только говори, пожалуйста, истинные причины твоих звонков. Тебя что-то беспокоит? Что-то сказали врачи?

Отец вздохнул.

– Какая же ты невыносимо дотошная, дочка, – в голосе слышались шутливые нотки. – Если честно, мне просто страшновато, первая операция назначена на следующую неделю.

– Как! Уже! – Мария сглотнула вырывающиеся возгласы, ей на почту пришёл подробный график лечения, но она ещё не успела его посмотреть. – Ладно, не переживай, разберёмся со всем. Мы готовы. Помни, твоя задача – сохранять спокойствие, чтобы всё прошло хорошо. Ты не хочешь сам обратиться к специалисту за психологической помощью?

– Да, я об этом подумал, но не хотел бы, чтобы это был кто-то из твоих многочисленных знакомых. После операций на стадии восстановления обращусь сам.

Ни тот, ни другая не получили от этого разговора желаемой поддержки, но согласились на то, что есть.

В четверг у неё был заслуженный день отдыха перед переходом на новое место работы. Хотя отдыхом это не назовёшь. Мария специально не планировала на этот день никаких задач, собираясь по обстоятельствам справляться с лавиной реакций на публичное сообщение о болезни её отца. Оно стало достоянием общественности с утренним выпуском финансовых новостей, со всеми вытекающими отсюда последствиями.