Контроль, успех, поражение

«Как он может быть болен? – не укладывалось в голове у Марии. – Он выглядит таким здоровым, сияющим, даже помолодевшим. Может, храбрится?»

– Вот поэтому мне нужна информация, полная, какая у тебя диета, что тебе можно, что нельзя. Вдруг что-то из этого тебе навредит! – не унималась она и поставила полный пакет в угол палаты к стене, максимально далеко от кровати.

– Всё нельзя, и всё навредит, жизнь вообще вредная штука. И от неё умирают. – Отец спрыгнул с кровати, всунул босые ноги в больничные тапочки и пошёл в другую часть комнаты за стулом, который стоял у окна. Подвинул его поближе к кровати, приглашая её взглядом садиться, и снова забрался на своё ложе.

– Садись, чего стоять. Поболтаем.

Мария послушно села, опустив руки на колени, скрестив их в запястьях. Кудрявый локон из строгой, забранной кверху причёски выбился ей на глаза, но она поправлять не стала. Она снова чувствовала себя как в детстве, как нашкодивший или провинившийся ребёнок. Он также ставил стул, садился напротив и начинал «говорить разговоры». В этих разговорах он программировал её, прошивал её мозг своими законами, правилами и установками. Девочка, как под пытками, не могла двинуться с места. Ничего страшного не происходило, папа просто с ней говорил, проявлял заботу и внимание, но внутри неё в те моменты всё кричало изнутри, что надо бежать.

– Как ты, дочка, рассказывай. С моей новостью ты так и не договорила про свою вчера. Ты сказала, что влюбилась! Кто этот счастливец? – папа откровенно и очаровательно улыбнулся.

Его улыбка напомнила Марии улыбку Майка. «Один в один! И как я раньше внимание не обращала! И разговоры разговаривает точно также! Боже, в кого я всё-таки влюбилась, в мужчину или копию своего отца?»

– Не заговаривай мне зубы, папа, я больше не маленькая девочка, слушающая все твои ходы с открытым ртом. Ты сам учил меня идти в наступление вместо обороны. И вот моя атака: пока я не услышу всё положение вещей с твоей болезнью, я тебе ничего не расскажу.

– Да, ты чудесная ученица, – усмехнулся отец и немного прикрыл глаза, что означало, что он будет думать. – Дела такие: я повредил родинку на животе и пошёл её удалять где-то месяц назад. Её удалили, но взяли на биопсию. И анализ показал, что это рак.

Он специально не стал смягчать слова и выбирать менее болезненные формулировки, пусть знает, что в атаке всегда будет больно, к этому нужно быть готовой.

– Сделали кучу анализов, снимков, нашли ещё несколько таких по всему телу, будем вырезать. Метастазов внутри нет, они только снаружи, и это самые простые операции, к тому же развитие на ранних стадиях. Врач сказал, что мне невероятно повезло, что если бы я её не повредил, то так и ходил бы с ними годами, пока не стало поздно.

– Значит, сейчас не поздно? – с нажимом и скрытой надеждой спросила с волнением девушка.

– Сейчас как раз самый раз! – бодро ответил папа.

– Ты мне не врёшь? – холодно и чётко отчеканила Мария. – Не приукрашиваешь историю? Я хочу знать всё как есть. Я должна быть готовой к тому, что случится! Для них для всех!

Отец с тоской и гордостью посмотрел на неё. Он и до этого понимал, что все вопросы обеих семей, их страдания, переживания и страхи возьмёт на себя именно она. Что она будет флагманом в этой спасательной операции, ведущим за собой всех его женщин, за которых он нёс ответственность. И в случае его смерти, о которой он думать совсем не хотел, она взвалит эту ответственность на себя за него. И это он так её воспитал. «Но кто-то должен за всё отвечать. Пусть это будет она. Она лучше всех справится с этим, даже лучше меня».

Мужчина медленно закрыл глаза, досчитал про себя до десяти и вернулся к ждущей ответа дочери:

– Да, всё действительно так. Врачи дают очень оптимистичные прогнозы. Будет много стремительных операций и масштабная химия. Да, я постарею и сильно сдам. Влияние ядов на организм не будет незаметным. Да, я могу умереть, легко и быстро, это всё-таки рак, а не прогулка в парке. Но я настроен выйти в ремиссию, настроен бороться. И у меня есть все шансы!

Мария медленно, но с явным облегчением выдохнула. Она знала, что он не врёт, что у них много дел, но шанс есть.

– И я знаю, что всем это будет очень тяжело. На мне шесть девчонок (во второй семье отца у жены тоже было двое девочек от первого брака), не считая ещё и пятеро внуков разных полов и возрастов. Будет много криков и слёз, но мы все справимся.

– Меня в девчонки не записывай, – резко и язвительно сказала Мария. – Я их всех раскидаю по специалистам, пусть рыдают там. Что насчёт финансовой части?

Отец в очередной раз зажмурился, открыл глаза и снова посмотрел на свою дочь. Маленький генерал, какая уж там девчонка. И только в эту секунду отчётливо понял, как отчаянно он желал ей где-то у себя глубоко внутри совершенно другого – женского счастья. И как оно, очевидно, невозможно для неё, потому что она просто не женщина. Он вырастил из неё бойца, на смену себе, в защиту слабых.

– Да, лечение дорогое, и экономить я не планирую, придётся вывести пару счетов из инвестиций и продать арендную недвижимость. На основные фонды и бизнес это не повлияет. А вот новости о моей болезни резко скажутся на стоимости акций. Есть кандидатура надёжного заместителя, которого я представлю как преемника, чтобы акционеры не забеспокоились. И думал, – он ненадолго запнулся в своём чётком подробном отчёте перед командованием, – думал, может, ты перейдёшь ко мне в компанию для стабилизации сотрудников. У тебя прекрасный опыт.

Мария сглотнула слюну в горле. Отец не первый раз предлагал ей работать на него, аккуратно, осторожно, заходил с разных ракурсов. Но она отказывалась всегда чётко и безапелляционно. Работать под его руководством для неё было равносильно вернуться в детство и прожить все эти мучения заново. Но сейчас она задумалась. Компания отца была устойчивой и надёжной, всегда с хорошими показателями и перспективами. Большое количество сотрудников, огромные возможности и немаленькие деньги. И если отец уйдёт с головой в лечение, а на его месте будет заместитель, то она сможет развернуть свои позиции с грандиозностью. А когда он вернётся, а он вернётся, Мария запретила себе думать иначе, она либо будет уже недосягаема для его контроля, либо уйдёт в другую более шикарную компанию с этой яркой позиции.

– Да, акции упадут, ты прав, но мы их выкупим у всех беглецов за гроши, сыграем на усреднение, а когда всё устаканется и они вырастут сильнее прежнего, неплохо заработаем. А насчёт работы… я подумаю. Завещание написал?

– Уже общались с нотариусом, пока особых изменений не требуется. – Он смотрел на дочь с гордостью и тоской. – Так что там насчёт влюбилась?

– Об этом позже. Он должен заехать за мной сюда, может, я вас познакомлю. Теперь осталось решить, кто всем расскажет.

Отец вздохнул, принимая поражение. Пора было признать, что он теряет позиции, это раньше он был главой и все его вопросы не могли остаться без ответа. Но в нынешней ситуации нужно передать бразды правления более молодому и сильному альфе, и здесь это была его старшая дочь.

– Своим я расскажу сам, завтра с утра меня отпустят с полным графиком лечения и я им всё покажу. А вот маме с Эль расскажи ты, меня на всех не хватит.

– Я тоже хочу получить этот график, – Мария уже не просила, а ставила задачи, и они не обсуждались. В процессе разговора она поняла, что он отдал ей руль. Что это уже было им решено, но он проверял её последний раз, чтобы наконец успокоиться и убедиться, что она справится так, как ему было нужно. И она прошла проверку.

18:52.