Контролёр

Не тут-то было! Как раз от хозяина – Моснарбанка в Лондоне – приказ, полностью повторяющий приказ ещё большего хозяина в Москве: пожалуйте все имеющиеся денежки в головную контору. И быстро! Нечем за зерно платить. Когда денежки пришли в Москву, там их посчитали и обнаружили нехватку в несколько миллионов по сравнению с расчётами. Где разница? Из Лондона вопрос адресуется в Сингапур, а оттуда отвечают: «Вы знаете, у нас тут они вложены в сингапурскую недвижимость в ожидании больших прибылей». А здесь уже из Совета министров СССР торопят и вежливо просят объяснить причину задержки, потому что в соответствии с правительственными указаниями Минвнешторг уже заключил многомиллионные контракты на импорт зерна, а Минморфлот уже зафрахтовал суда для его перевозки. Остаётся немногое: заплатить.

Я не знаю, как происходило обсуждение этой прискорбной ситуации в Совете министров, но результат разбирательства мне сообщил, картавя и немножко заикаясь, Владимир Петрович при нашем первом же разговоре. Вопрос о многолетнем руководителе Госбанка СССР решён: в ближайшее время он уходит на заслуженный отдых, хотя и надеялся поработать ещё на благо отечества. Его заместитель, отвечающий за все валютные операции и за работу советских заграничных банков, разжалован в экономисты и отправлен на работу в сберкассу. Это сообщение меня расстроило, поскольку этого человека я знал лично. Он стал заместителем председателя государственного банка, когда ему ещё не было сорока лет, что в нашем престарелом руководстве было явлением исключительным. Всего два года назад наш торгпред в АРЕ поручил мне сопровождать его и Виктора Геращенко, который был тогда начальником управления Внешторгбанка, в их поездке в Египет, где они решали межбанковские вопросы с руководством местного центрального банка. Он произвёл на меня впечатление хорошего профессионала и динамичного лидера, к тому же приятного в личном общении, несмотря на свой высокий пост. Глава Моснарбанка в Лондоне был срочно отозван в Москву и уволен из системы госбанка. Советский же руководитель злополучного сингапурского отделения был приговорён советским судом, «самым справедливым судом в мире», к расстрелу, который был заменён указом Президиума Верховного Совета СССР на восьмилетнее тюремное заключение. Это к вопросу о рисках в банковском деле.

Ещё одним результатом разбирательства, имеющим непосредственное отношение к моей встрече с Владимиром Петровичем, было решение Совмина возложить на Минфин функции контроля за финансовой и коммерческой деятельностью всех организаций, имеющих права выхода на внешний рынок, включая их отделения, филиалы, представительства и тому подобное. Дело в том, что при обсуждении «сингапурского дела» в Совмине больше всех горячился министр финансов. Он совершенно справедливо указал присутствующим на то, что советские хозяйственные учреждения за границей, действующие по законам стран, где они находятся, не подпадают под его контроль, в отличие от всего, что финансируется из госбюджета и подлежит ревизиям контрольно-ревизионного управления Минфина или КРУ, при одном упоминании о котором бледнели лица всех, кто отвечал за расходование бюджетных денег в нашей стране. И вот вам результат! Если такое стало возможным в скромной банковской конторе в каком-то Сингапуре, который не на всякой карте и найдёшь, то можно себе представить, что творится с народными деньгами в более солидных заведениях, расположенных в главных хозяйственных точках мировой капиталистической системы.

Осознав всю опасность такого положения, Совмин немедленно решил возложить на Минфин контроль за всеми этими точками, образовав для этого специальное управление валютного контроля. И вот это самое управление валютного контроля и находится сейчас в процессе формирования. А процесс начался с того, что Минфин, покопавшись в своих кадрах, нашёл Владимира Петровича Тукина, скромного кандидата экономических наук, заведующего отделом мировых финансов в научно-исследовательском финансовом институте, который и стал первым начальником нового контрольного органа с такими широкими полномочиями. Владимир Петрович привёл с собой своего молодого сотрудника, тоже кандидата наук. Кроме того, в его подчинение перешли четыре ревизора, которые в грозном КРУ занимались ревизиями советских посольств и других бюджетных госучреждений за границей. Теперь же вопрос стоял о привлечении на работу тех, кто хоть что-то понимал в коммерческой деятельности, которую, собственно, и предстояло проверять новому управлению.

Несмотря на свою интеллигентность и чисто научное прошлое, Владимир Петрович оказался человеком очень практичным и деятельным. Решение о том, что я – именно тот человек, который ему нужен, пришло к нему, как я уловил, прямо в ходе нашей часовой беседы, и он тут же спросил о моём желании работать под его началом. Я несколько замялся, так как совершенно не мог себя представить в роли грозного ревизора Минфина. Тут же Владимир Петрович, уже узнавший от меня, сколько я получаю в институте мировых рынков, предложил мне для начала как минимум на треть больше. Я попросил времени подумать, но в душе уже был готов, выражаясь высоким штилем, «вступить на новое поприще». В своём богатом воображении я уже видел себя, шагающим по улицам мировых хозяйственных центров и раскрывающим многомиллионные аферы нечистых на руку дельцов.

Меня сильно подкупала интеллигентность возможного будущего руководителя. Кроме того, приятно тешило самолюбие сознание того, что я нужен для настоящего, важного дела. Когда через два дня я позвонил Владимиру Петровичу, чтобы сообщить о своём согласии, тот был явно обрадован и ещё более деловит: «Надо это оформить как перевод из Минвнешторга. Учитывая, что отпустить Вас так просто не захотят, придётся подготовить письмо министра финансов вашему директору института. Он его, кстати, знает лично. А уж министру финансов СССР они вряд ли откажут».

Владимир Петрович оказался абсолютно прав. Когда через две недели меня вызвал начальник отдела кадров Института мировых рынков, где я трудился в скромной должности младшего научного сотрудника, и протянул для ознакомления то самое письмо, его поведение было очень уважительным. Казалось, что официальный бланк и короткая подпись под письмом буквально физически давили на него. В письме нашему директору министр финансов ссылался на постановление Совмина (судя по номеру постановления, оно было «закрытым», то есть не предназначалось для всеобщего сведения), которым Минфину поручалось создать управления валютного контроля. Это управление следует укомплектовать специалистами, имеющими опыт внешнеэкономической работы, а такой-то сотрудник института имеет нужную квалификацию, и его необходимо направить на работу в это подразделение в порядке перевода и по возможности скорее. Коротко и ясно. Правда, перед подписью министра стояло: «С уважением», вероятно, как дань личному знакомству. В углу письма стояла краткая резолюция директора института: «Отдел кадров: оформить перевод». Я долго не мог понять значения того, что поступлю на новую работу «в порядке перевода», пока Владимир Петрович не объяснил мне, что, учитывая характер нового управления, попасть туда просто по заявлению, так сказать «с улицы», было исключено.

Внушительное тёмно-серое здание Министерства финансов на улице Куйбышева, или Ильинке, принадлежавшее до революции Азовско-Черноморскому (по другим сведениям, Азовско-Ростовскому) банку – это только видимая часть финансового центра страны. На самом деле, Минфин занимает и соседнее здание, протянувшееся по Ильинке и загибающееся в следующий переулок, и два внутренних строения, перпендикулярных основному и образующих два внутренних двора. Поэтому в помещениях – переплетение коридоров, переходов, лестниц, смешение разных стилей, разная высота потолков, размеры и формы окон и дверей. Требуется какое-то время, чтобы сориентироваться и не заблудиться. В основном здании на верхнем этаже – кабинеты министра и его заместителей, их секретариаты и зал заседания коллегии. Этажом ниже – руководители основных управлений, среди которых и начальник главного валютно-экономического управления, включающего наше управление валютного контроля. Все остальные подразделения в главном валютно-экономическом управлении называются отделы. Таким образом, подчёркнута наша особая роль. У начальника два освобождённых заместителя и два зама, которые руководят крупнейшими подразделениями – наш Владимир Петрович и Галина Михайловна Шустрова, начальница отдела финансирования внешнеэкономических связей.

Первая прогулка по зданию министерства впечатляет широчайшей сферой деятельности этого ведомства, о чём свидетельствуют таблички на дверях. Тут и главное бюджетное управление, и управление бюджетов союзных республик, налоговое управление, управления финансирования промышленности, сельского хозяйства, транспорта и связи, здравоохранения, образования и науки, торговли, социально-культурных учреждений, органов государственного управления и т. д., и т. п. На дверях некоторых помещений, выходящих окнами во двор, табличек нет, и они снабжены панелями с кнопками, на которых посвящённые должны набрать определённый код, чтобы попасть внутрь. Из министерского телефонного справочника становится ясно, что за этими дверьми скрываются управления, занимающиеся финансированием министерств обороны, оборонной и космической промышленности и административных органов, то есть судов, прокуратуры, КГБ и МВД. Воистину, всё в нашей стране зависит от этого здания. Такое понимание приятно тешит моё самолюбие: теперь и я – часть этого могущественного аппарата.

Чтение справочника ещё более укрепляет моё уважение к новому месту работы. Минфину принадлежат типография Гознака, где печатают деньги и другие ценные бумаги типа облигаций и лотерейных билетов; Гохран с алмазно-гранильными предприятиями (оба этих подразделения имеют свою собственную военизированную охрану); Алмазный фонд в Кремле (ну, мы знаем, кто его охраняет); издательство «Финансы» и разные вспомогательные службы. Кроме того, Минфину Союза ССР фактически подчиняются министерства финансов союзных республик и вообще все финансовые органы: областные и городские финансовые управления и районные финансовые отделы. Государство держит под контролем всё, кроме мелких приусадебных хозяйств и дачных садовых участков, а также кооперативных сбытовых и потребительских обществ.

Понятно, что самый действенный контроль в экономике – это финансовый: не дашь денег – их и не растранжирят; и финорганы всех уровней выделяют деньги строго целевым назначением в соответствии с утверждёнными сметами и бюджетами. А в сметах и бюджетах расписано всё: фонд заработной платы в соответствии со штатным расписанием и сеткой должностных окладов или сдельных тарифов; премиальный фонд (в процентах от фонда заработной платы); административные и хозяйственные расходы в соответствии с расходными нормами и утверждёнными тарифами; все показатели хозяйственной деятельности (затраты на сырьё, производство и реализацию, выручка от реализации – все оптовые и розничные цены утверждены, прибыль или убытки, отчисления от прибыли, налог с оборота, дотации и т. д.). Окончился срок, на который денежки были выделены, – будьте любезны, отчитайтесь, как вы их потратили и сколько получили. Частота отчётов – раз в квартал. Нет отчёта – нет следующего финансирования, то есть разрешения отделению госбанка, где находится ваш счёт, выдавать вам деньги. И побеспокойтесь, чтобы ваши отчёты не очень отличались от того, что было предусмотрено в сметах и бюджетах, иначе – ждите проверок и со стороны финорганов, и со стороны банка. Конечно, ревизовать вас будут в любом случае, но показывать в отчёте расхождения с тем, что было запланировано, это значит настойчиво приглашать проверяющих. Система выглядит стройной и непробиваемой.