Контрольный выстрел

А он к стенке прижался. И не улыбается. Хищно так глядит. Вдруг слышу: "Щелк!" Сэн из кармана нож достал. Выкидное лезвие щелкнуло. Испугал ежика голой жопой. Я с самого начала знал, что ты без ствола или ножа не полезешь ко мне. Ты ж дохлый уже, придурок. И "перо" у тебя в ручонке дрожит. А фиг ли ты руку вперед выставил. Башка кружится, так ты и разум потерял? Кто ж руку с ножом перед собой держит? Это все я так думаю. А сам боюсь. Ну, чего мне перед вами лицемерить? Честно говорю: ссу по страшной силе. С другой стороны, если не я его, то он меня. Выбора нет.

Сэн лезвием у меня перед лицом махнул. Чуть не поцарапал. "Чуть" не считается. Потому я руку его перехватил и слегка вывернул внутрь. Получилось немного больно. Ему. А чтоб впечатление усилить, сверху по внешней стороне локтевого сгиба - ребром ладони. Изо всех сил. Со всей своей пролетарской ненавистью. Рука его - хрусть! И в обратную сторону согнулась.

Дальше все интуитивно. Сэн уже на четвереньках стоял и выл от нестерпимой боли. Но я не слышал. Злой был. Правую свою ладонь на его затылок. И - лицом китайца о лестничный марш. Восклицательного знака здесь не ставлю. Потому что сам не в восторге. Убивать человека - не весело. В том, что Сэн мертв, я не сомневался. После таких ударов живут только в Голливуде. А здесь - Питер. Климат суровый.

И вот лежит передо мной труп китайца Сэна. Пятый за прошедшие сутки. Что с ним делать? Не бросать же в подъезде. Может, сунуть в багажник да отвезти куда подальше? Опасно. Кто-нибудь обязательно увидит.

Огляделся. Ступеньки вниз ведут. В подвал. И дверь открыта. Нормально. Я аккуратно поднял с полу выроненный Сэном нож, сунул его в пиджак китайцу и, схватив труп под мышки, заволок в подвал. Пусть пока здесь полежит.

Ай да Костыль! Удружил кореш, позаботился. Чем дальше в лес, тем ну его на фиг. И вдруг слышу из темноты подъезда голос:

– Жека, здравствуй.

Это был голос Лешки Звонарева. А еще через секунду и сам он появился в проеме двери, держа в руке направленный на меня пистолет...

Глава третья

БРАДОБРЕЙ

"Невезуха!" - отчаянно подумал Лешка, встречая первого клиента.

Парикмахерская только открылась. И, если верить приметам, как первый клиент заплатит, так и весь день пойдет. Парень же, посетивший заведение с самого утра, даже при всем его желании заплатить выше тарифа не мог. Лешку Звонарева не проведешь. У него глаз наметан.

Одет был парнишка в дохленький, хотя и тщательно отглаженный пиджачок серого цвета и старые польские джинсы. Каблуки его туфель крепенько истоптались. Но обувь тоже была вычищена.

Он вошел и робко потоптался на пороге:

– Можно?

– Валяй,- уныло произнес Лешка.- Как будем стричься?

– Да не знаю, - все так же несмело ответил парнишка.
– Чтоб аккуратно...

– Мы все делаем аккуратно. На работу, что ли, устраиваться?

– Да!
– удивился клиент.
– А вы откуда знаете?

– Тут знать не фига. "Трудняк" из кармана торчит. Действительно, из бокового кармана пиджака торчала корочка трудовой книжки.

– У меня, правда, с деньгами...

– Догадываюсь, - с прежним унынием проговорил Звонарев.
– Куда нанимаешься-то?

– Шофером на "Петрохолод". Полгода это место ждал. Вот дождался.

– Поздравляю. И сколько там платить обещают?

– Мне пока без разницы. Главное - зацепиться. А то, как из армии дембельнулся, так и хожу безработным. Перед матерью стыдно. До службы шоферил. А вернулся - и не устроиться.

– Так, погоди, пролетарий, - сказал Лешка, доставая из тумбочки шампунь "PANTENE pro-V".- Давай-ка башку тебе помоем, чтоб причесончик получше вышел.

– Может, не надо?
– засуетился парень, прикидывая, во что ему это обойдется.

– Надо, Федя. Надо! Тебя как зовут?

– Хм-м! Федор!

– Тем более надо!
– повеселел Лешка. Стрижка была окончена, и Звонарев взялся за фен.

– Щас, укладочку забацаем.

– Не надо, а?

– Не дрыгайся.

После укладки Лешка извлек из той же тумбочки одеколон "Denim";

– Освежим! Готово.

– Простите, - парень поднялся из кресла, доставая смятые купюры, - сколько я должен вам?

– Вот тарифы, - указал ему Звонарев на табличку с расценками, в которые не входили "Пантины", "Денимы" и укладки.

– А это?
– взглянул паренек на парфюмерию, которую Лешка вновь складывал в тумбочку.

– Разбогатеешь, приходи еще раз - обдеру как липку.

На том и расстались.

– Молодой человек! Мне "канадочку", пожалуйста!
– в кресло перед зеркалом плюхается дядечка лет пятидесяти пяти.

Ноу проблеме!
– Парикмахер Лешка Звонарев подобно факиру взмахивает белоснежной простыней и укрывает ею плечи очередного клиента.

– Что вы сказали?
– не врубился тот.

– Сделаем, говорю!
– улыбается Лешка, довольный своими глубокими познаниями в английском языке.

– И височки наискосок подбреете?
– беспокоится мужичок.

– Что прикажете, то и подбреем! Хоть задницу- Последнюю фразу, впрочем, Лешка произносит еле слышно.

– Как вы сказали?
– вновь интересуется клиент.

– Желание посетителя, говорю, для меня - закон!
– выкручивается Лешка из неловкой ситуации.

– А челочку подрежете?

– Ага, подрежу!
– отвечает бодро. И чуть тише добавляет: - По самые уши.

– Вы так тихо говорите, молодой человек!
– упрекает его мужчина.- Я совершенно ничего не слышу,

– А вы сюда стричься пришли или ушами хлопать?

– Какой вы грубый, молодой человек!

– Вы бы рот закрыли, гражданин. А не то язык по ошибке отстригу!

Подействовало. Клиент заткнулся. Что и требовалось. Уже через пятнадцать минут Лешка освежал его фирменным одеколоном "Красная Москва", убеждая, что от зловония отечественного парфюма имеется аж двойная польза: и дезинфицирует, и тараканов в радиусе трех километров морит начисто. А потому и цена за его применение - двойная.

Бурча что-то себе под нос, клиент покинул место пытки.

– Следующий!
– крикнул Лешка в коридор, подметая с полу клочки волос.

Мамаша привела пацаненка лет девяти: