Контрснайпер

Кленов решительно поднялся и хлопнул ладонью по столешнице так, что стол подпрыгнул, как при спиритическом сеансе.

— Баста! Он, не он… Сегодня же с ФСБ свяжусь. У нас самих ни сил, ни времени нет, чтобы всем этим заниматься. Повторяю: Голиковой все контакты с Малининым прекратить! Леша, из Кизляра ответ пришел?

— Никак нет.

— Вот и хорошо. Будет перед «старшим братом» отмазка, почему с информацией затянули. А копию запроса — мне прямо сейчас…

Монолог прервала трель внутреннего телефона.

Командир снял трубку.

— Кленов… Да, здесь… Точно? — Прикрыв ладонью микрофон, он повернулся к Ирине: — Кавалер твой приехал. Стоит возле КПП. Тебя спрашивает…

В отглаженном костюме, белоснежной рубашке, при галстуке и в новых очках на распухшем, фиолетовых оттенков носу Денис смотрелся бесподобно. При виде его Ирина не смогла сдержать улыбки. Впрочем, он, наверное, истолковал ее по-своему.

— Привет, Ир! Как ты? Отошла?

— Нормально. Но отходить не собираюсь.

— Я не в том смысле… Ты извини, что без звонка. Эти вчера трубку-то забрали, а твой номер там. Вот я и приехал… Ничего?

— Ничего…

Денис достал из-за спины полиэтиленовый пакет.

— Вот… Тебе!

В пакете лежал большой розовый плюшевый заяц. Точнее, сидел. Его уши смешно торчали вверх, морда умильно улыбалась, а из полураскрытого рта радостно высовывались два длинных зуба.

— Зверь не простой, а с сюрпризом…

Малинин громко хлопнул в ладоши, и заяц заговорил его голосом: «Будет грустно — позвони по телефону 45-06-18. Станет весело!»

— Это мой номер. А то твою трубку они ведь тоже забрали… Вот я и подумал: ты ведь как раз собираешь мягкие игрушки…

— Кто тебе сказал, что я их собираю? — изменившись в лице, неожиданно жестким тоном перебила Ирина. — Кто?!

— Никто. Я сам видел… — растерянно пояснил Денис. — А зайца в твоей коллекции еще нет.

— Я тебя просила? Просила, да?! — почти крикнула Ирина и швырнула гостю пакет обратно в руки. — Забирай! И никогда больше…

— Ира, ты что?..

Малинин выглядел настолько растерянным и испуганным ее неожиданной реакцией, что Ирина испугалась сама.

— Ой!.. Извини, Денис… Извини, пожалуйста! С этим форумом все словно с ума посходили. Начальство рвет и мечет по пустякам… Все устали жутко и на нервах. Сорвалась просто…

Она посмотрела на зайца.

— Давай… Спасибо большое! — Она выдавила из себя улыбку. — Хочешь, приходи сегодня? Я что-нибудь вкусное приготовлю…

Не юные и не очень опытные следопыты наблюдали за происходившим из окна курилки.

— Глянь, игрушку всучил, — ревниво заметил Быков. — С чего бы это?

— Зависит от того, что у этой игрушки внутри. Если жучок, то чтоб разговоры прослушивать. А может, что и похуже…

— Что может быть хуже подслушивания чужих разговоров? Я вас как джентльмен джентльмена спрашиваю.

— Например, граммов сто пластилина с дистанционным взрывателем. Если в руках шарахнет — все, заказывай у Николаича похоронный марш… Короче, вскрытие покажет.

— Чье вскрытие? Иркино?

— Игрушку вскроем, балда! Пошли…

Кубический живописец затушил в пепельнице окурок и направился навстречу возвращавшейся в здание Голиковой, разминая на ходу пальцы.

Операция шла медленно и тяжело. Удерживать скальпель в тяжелых бронированных перчатках — уже само по себе искусство, а что-то им еще и резать — высший пилотаж. Особенно когда на тебе, кроме перчаток, костюм весом почти тридцать кило и тяжелый шлем с бронестеклом, а на улице — плюс тридцать.

Репин ощущал себя как на чемпионате по спортивной сауне. Пот заливал глаза, а вытереть его не было никакой возможности. Медсестричку не попросишь. Однако, несмотря на многочисленные трудности и возможные опасности, дело подходило к концу. В туловище плюшевого зайца посторонних предметов не обнаружилось, а в вислоухой голове нашелся лишь небольшой электронный блочок с динамиком, исправно выдававший одну и ту же фразу про грусть и веселье.

Отложив скальпель, Анатолий стащил с головы шлем и, подойдя к окну, жестом позвал к себе Ирину с Быковым, которые молились о здравии коллеги во дворе, за автобусом.

— Ну, что показало вскрытие? — почти в унисон спросили они.

— Вскрытие показало, что причиной смерти стало вскрытие, — мрачно отшутился Репин. — Нет там ни хрена…

Ирина перевела взгляд на бедного зайчика. Даже уши у несчастной игрушки были безжалостно вскрыты и вывернуты наизнанку. Пуговки-глаза срезаны, нос и хвостик отрублены, а морковка держалась на одной ниточке. Теперь это был не зайчик, а пособие из анатомического театра.

— Ты что, с ума сошел? Не мог поаккуратней? Он же ко мне сегодня вечером придет. Что я скажу?

— Купи нового, и дело с концом.

— У меня время есть по магазинам бегать?!

— Да что ты так за этого басмача переживаешь? — покосился на Ирину суровый Быков. — Скажешь, что на работе забыла. Велика беда…

— Ничего я говорить не буду, — сердито отмахнулась та. — И не за басмача переживаю, а за… за операцию. Короче, как резали, так и зашивайте! А мне пора. И чтоб к восемнадцати часам заяц был у меня дома.

В тот вечер на тренировку Ирина решила не ходить.

Длинный стол в центре банкетного зала ресторана «Дольче Вита» поражал не столько изобилием закусок, сколько изысканным оформлением. Каждую тарелку — будь то мясное ассорти, рулетики из баклажанов с сыром, фаршированные томаты или блинчики с красной икрой — можно было уверенно причислить к шедеврам кулинарного дизайна. Уже сама мысль, что эти произведения искусства кто-то (кроме тебя) может сожрать, а потом переварить, представлялась кощунственной и нелепой.

Стоявший у входа в залу Елагин проглотил слюну и покосился на Соломина. Димуля, как и положено бойцу в дозоре, дремал, раскинувшись на мягком диване в простенке между окнами. «Вот кому везде хорошо. Может спокойно спать в любых условиях без всяких ограничений…» — позавидовал Сергей и перевел взгляд на собаку.

Палевого цвета немецкая овчарка со впалыми боками, рыскавшая по залу, тоже не могла спокойно работать. Она постоянно поворачивалась в сторону стола, источавшего дразнящие запахи, и жалобно скулила.