Контуженый

Наши отступили из некоторых районов, но я обещаю:

— Отвоюем обратно, Михалыч.

— Отвоевывать нашу землю надо было еще в пятнадцатом. Я бы тогда с оружием на передке дрался.

— Ты нам, Михалыч, за рулем нужен, — успокаивает водителя Лиза.

Михалыч разливает кофе по чашкам и объясняет:

— У нас мобилизуют до пятидесяти пяти лет. Я уже старше. Зато могу туда-сюда с гуманитаркой мотаться. И вот шо я вижу, как там и тут. Здесь на Донбассе наша судьба бороться за Родину. Другого пути у нас нет. А там позволяют себе ворчать, шо с наскоку Киев не взяли. Их бы сюда. Нам людей не хватает.

Я согласен:

— Россия большая. Припрет, всем страной на врага навалимся.

— Уже приперло! Пора навалиться! Когда мы все вместе начнем биться за общую Родину, то никакое НАТО нам не страшно. Потому что мы хотим на своей земле жить, а они хотят нас убить. Жизнь всегда побеждает смерть.

— Жизнь за Родину — это по-людски, — соглашаюсь я.

— А Родина у нас общая, — подтверждает Лиза.

Я слышу тихий стрекот. Задираю голову. В небе висит беспилотник. Черт! Мы рядом с линией фронта. Здесь нельзя расслаблять!

Всё просто. Оператора беспилотника привлек микроавтобус с символикой Z. Теперь он разглядел трех человек рядом. Я в прежней военной форме, Михалыч в спецовке защитного цвета, даже на Лизе камуфляжные штаны, которые ей очень идут.

Сейчас оператор передаст координаты легкой цели и по нам отработают.

Я вскакиваю, тычу в небо пальцем:

— Сматываемся!

Беспилотник начинает резко снижаться. Реальность оказывается еще проще и страшнее — над нами барражирующий боеприпас. Шансов умчаться нет!

Я прыгаю на Лизу и падаю с ней в канаву. Михалыч скатывается рядом. И в этот момент грохает взрыв. Комья земли шлепают по спине, звуковая волна бьет по контуженному мозгу. Я лихорадочно отползаю на четвереньках. Падаю в позе зародыша, зажимаю уши, закрываю глаза.

Проходит время. Кто-то разжимает мои руки, заглядывает в зрачки. Это Михалыч.

— Ты как, сынок?

Я понимаю, что пережил неконтролируемый приступ паники. Мне стыдно. Оправдываюсь:

— Это пройдет. Врач обещал.

С помощью Михалыча я выхожу на дорогу. Пошатывает, в глазах огненные круги. Микроавтобус опрокинут и сильно поврежден взрывом. Игнорируя дым из-под капота, Лиза мечется, пытается извлечь коробки с беспилотниками. Михалыч саперной лопаткой засыпает тлеющие провода.

Мы разбираем груз. Только две целых коробки. Остальные дроны или полностью разбиты или повреждены.

На Лизе нет лица. Она чудом выжила, но горюет о разбитой технике:

— Я не справилась. Не довезла. Как я перед людьми отчитаюсь?

Мне хочется помочь доброй женщине, и в просветленную голову приходит понимание — тут тоже все просто.

— Мы покажем правду, — решаю я.

Беру телефон у расстроенной Лизы и включаю видеозапись. Снимаю обломки вражеского дрона-камикадзе, показываю то, что осталось от нашей машины, а также две уцелевших коробки в руках плачущей женщины. Больше ничего не требуется. Это будни простого волонтера в Донбассе — геройские будни.

— Отправите в свой чат, Лиза. Как доберемся до связи.

— И как мы доберемся? — вздыхает Михалыч. — Авто в расход.

— Будет тебе новое авто. — Я достаю деньги, отнятые у таможенника, передаю Михалычу: — Хватит на что-нибудь простое на колесах?

— Твои?

— Народные. Для Победы.

Михалыч пересчитывает. Он доволен:

— Наши умельцы из трех одну восстанавливают. Договоримся.

Концепция восстановления мне по душе. Я вспоминаю про другого умельца, который на «ты» с электроникой.

— В Луганске есть Кутузов. Он поможет с ремонтом дронов. Из трех один-то уж точно сделает.

Со стороны фронта пылит по дороге большой автомобиль. Армейский «Тигр» тормозит рядом с нами. Выскакивают двое военных с шевронами «Z». Один узнает женщину волонтера.

— Елизавета Михайловна! А мы думаем, где пропала? — Он мельком оценивает обстановку: — Все целы?

Лиза передает военным два коптера с наклейками «Zа Победу!»:

— Нас не задело, а груз — только эти без повреждений.

— Остальные починим, — заверяю я. — Нам бы до Северодонецка добраться. А дальше мы сами в Луганск.

— Организуем, — обещают военные. — Елизавета Михайловна, здесь находиться опасно. Вы Родине нужны живой.

— Вы тоже. — Теперь на лице Лизы слезы светлые, а глаза добрые.

Я фотографирую передачу беспилотников от волонтеров армии. В бронированном «Тигре» мы через понтонную переправу добираемся до Северодонецка.

На следующий день из Северодонецка в Луганск нас везет уже знакомый водитель «Краскопласт» Валера. Он радостно сообщает, что на дороге в Луганск укладывают новый асфальт. Такие вещи поднимают настроение местным жителям не меньше, чем победы на фронте.

В кабину к водителю поместились Михалыч и Лиза. Я расположился в открытом кузове вместе с поврежденными беспилотниками. Михалыч обсуждает с Валерой, где лучше достать добротный фургон.

При въезде в Луганск появляется мобильный интернет. Лизе не терпится включить телефон и отправить фотоотчеты в чат. Проходят томительные минуты ожидания, и вместе с потоком словесной поддержки телефон информирует эсэмэсками о входящих платежах.

— Михалыч, скоро в новый рейс, — радуется Лиза.

Мы едем на рынок, останавливаемся около киоска по ремонту телефонов. Я машу знакомому мастеру из кузова «газели». Выходит Кутузов. На лице возбужденно-радужная улыбка, в точности, как моя, будто в зеркало смотрюсь. С поправкой на искусственный глаз, конечно.

Кутузов разглядывает поврежденные беспилотники:

— Для наших, на фронт?

— Сможешь починить?

— Всех умельцев позову. Навалимся и сделаем.

Я толкаю Михалыча в бок:

— А ты сомневался. У нас общая Родина.

— И общая Победа.

29

Я расстаюсь с волонтерами в центре города. Михалыч должен найти новое средство передвижения, а Лиза выполнить обещание — перевезти раненную бабушку с собакой и кошкой к родным в Россию.