Координатор

Андрей наклонился к лицу брата.

— Скорую вызвать?

— Нет, — ответил Аркаша. — Всё в норме. Оклемаюсь чуток и домой пойду.

Андрей взял брата за плечо.

— Снимай дублёнку. Нужно привести тебя в божеский вид.

— Продолжаешь славить Бога, которого нет? — усмехнулся Аркаша.

— Бог, наверное, с тобой не проконсультировался, насчёт своего присутствия, — сказал Андрей. — Снимай дублёнку и пошли в ванную.

— Десять минут посижу и ухожу… — Аркаша дёрнул плечом, рука Андрея свалилась.

Андрей облизнул пересохшие губы.

Как тяжело порой было сдерживаться. Сколько приходилось тратить душевных сил, чтобы убедить себя — это испытание, очередное испытание тебя, как христианина. Да! Вот он — брат. Вот он, лично твой, несчастный самаритянин, избитый неизвестными, страдающий, умирающий. Так легко откреститься от него, сказать — это твои проблемы, не вмешивай меня, ты взрослый человек…

Но ведь под этой оболочкой напускной наглости, скрывается он, родной брат! Андрей прикрыл глаза ладонью, воссоздавая в памяти образ маленького Аркаши. В обрезанных с помочами штанах, бритый наголо, с разодранными коленками. Голос просящий, гнусавый по-детски: Андрюш, ну, Андрюш… Ну помоги-и…

Андрей присел на корточки возле брата и тихо произнёс:

— Иногда я не понимаю твоих приходов ко мне. Ты хочешь что-то доказать?

— Что ты можешь знать обо мне? — запальчиво спросил Аркаша.

— Знаю, что ты мой брат, — Андрей махнул рукой с зажатой чёрной бабочкой. — Пошли в ванную. У тебя кровь сейчас на ковёр капнет.

— Вся твоя сущность Андрей в твоём вещизме. Православная церковь в прихожанах это не поощряет, а сама грешит… — усмехнулся Аркаша.

— Церковь тебе сама об этом сказала? — парировал Андрей.

— Конечно, конечно. Веди меня, о, луч света в тёмном Трофимовском царстве! О, самый правильный из когда-либо рождавшихся Трофимовых! — Аркадий паясничал.

В коридоре появилась Анастасия. Аркаша вдруг весь сжался, взгляд забегал по сторонам, а плечи поднялись к ушам.

Анастасия покачала головой.

— И снова здравствуй, Аркадий.

— Привет, Настя, — прошептал Аркаша. Вместо «привет» его губы прошепелявили «пливлет».

Андрей невесело усмехнулся. Аркаша всегда отличался застенчивостью в отношениях с противоположным полом. Но отчего-то всегда младший брат старался поздороваться с Настей как-то фамильярно. Ещё немного и он бы подошёл к ней, хлопнул по плечу и сказал: Привет, Настюха. А если бы Андрей потребовал объяснений, то брат, вероятно, нисколько не смущаясь, сказал бы, что у них на заводе, это обычное обращение к женщинам.

— Андрей, ты милицию вызвал? — спросила Анастасия.

Аркаша избегал смотреть в глаза Анастасии, но её отражение на полировке коридорного шкафа изучал пристально.

— Насть, мы всё уладим, — сказал Андрей. — Ложись спать.

— Милиция и скорая такие дела улаживает, — Анастасия ушла в спальню.

6

Человек — животное социальное. Он не может развиваться в вакууме. Зеркала — это глупая замена человеческого общения. Человек мечтает отражаться в умах и сердцах других людей. Только тогда он находит смысл своей деятельности. Помогая людям, мы мечтаем поймать своё отражение в глазах бедолаг, попавших в беду. Ведь глаза — это зеркало души человека. Чем большему количеству людей человек хочет помочь, тем больше его эго.

Спаситель человечества — это Нарцисс, погибающий возле отражения в воде.

Братья Трофимовы прошли на кухню.

Андрей открыл створку огромного, как рефрижератор холодильника. Полки были забиты запасами, сбоку на стенке стояли коробки с соками.

— Ничего не хочу. И так на банкете обожрался, — сказал Аркаша, презрительно усмехнулся и кивнул на холодильник. — Он что у тебя с выходом в интернет?

Андрей поморщился, и не ответил. Он встал к вытяжке над газовой плитой и закурил. Вытяжка гудела, как рой встревоженных пчёл.

Часы на микроволновке показывали двенадцать ночи. Завтра понедельничное совещание у генерального директора. Нужно будет произнести доклад…

Андрей погладил столешницу кухонного гарнитура из массива сосны. Вся мебель в его доме была добротная и не дешёвая.

Фонарь за окном покачивался на ветру, издавая звук морского маяка. Андрей повесил этот фонарь в огороде, после того как местная шпана утащила у него бак из нержавеющей стали. Фонарь высвечивал две яблони. На них ещё остались яблоки, при дневном свете похожие на судорожно сжатые кулаки мумий.

В тусклом свете фонаря бельё, развешанное на верёвке, можно было принять за группу мертвецов, шагающих к дому Андрея. Налетал порыв ветра и рубашки хлопали рукавами так, будто пытались схватить кого-то.

Покурив, братья сели за стол на табуретки с мягкими подушечками, расшитыми мулине. Андрей налил кофе в большую кружку и поставил перед Аркашей. Тот чинно взял её и шумно отхлебнул. Андрей принялся барабанить пальцами по столу, переводя взгляд с банки кофе на горку пирожков накрытых полотенчиком.

Аркаша отставил от себя ополовиненную кружку кофе, потянулся. Как опытный оратор он выдерживал паузу, создавая интригу.

— Рассказывай. Не томи… — сказал Андрей.

— У нас сегодня праздник был. Двадцать лет цеху. Я нашему начальнику всё высказал, что о нём думаю. Встал, когда поздравительные речи произносили и в глаза ему всё. Потому что не боюсь!

— Да? — Андрей поднял брови вверх. — Неужели?

— Знаю, что ты думаешь, — недобро усмехнулся Аркаша. — Младший брат дурачок снова приключений на свой зад отыскал. А я людям хотел помочь, брат. Людям!

— Звучит по-революционному, — кивнул Андрей.

— Начальник наш новый — демон, пришедший из ада за душами людей! — выпалил Аркаша.

— Думаю, это не твоё оригинальное мнение, — невозмутимо отозвался Андрей. — Тебя что бил твой начальник?

— Не он, а работяги, — Слово «работяги» Аркаша произнёс, как ругательство.

Андрей покачал головой: кому-кому, а не младшему брату отзываться о рабочем классе с такой пренебрежительностью. С самого начала повелось так, что учёба у Аркаши не заладилась. Науки давались ему тяжело. Правда учителя не всегда ставили мальчику двойки, а жалели порой и вытаскивали в конце четвертей, что называется «за красивые глаза».

Когда Аркаша с трудом осилил программу профтехучилища, стало ясно, что он и понятие «карьера», если не произойдёт чудо, вещи абсолютно не совместимые. Чуда не произошло. Поэтому и резануло слух Андрея презрительно брошенное «работяги».

— Странный расклад получается, — сказал Андрей. — Ты выговорил начальнику всё, что о нём думаешь, а работяги тебя избили? Не поддержали, значит, они твоей инициативы?

— Лизоблюды они! Влюбились в нового начальничка! А тот меня со свету сжить хочет.