Копье и кровь

Придумав себе занятие, Крис собрался было наметить какие-то конкретные действия, но тут запиликал унидеск. Габлер взглянул на высветившиеся слова и не стал включать озу – он не хотел, чтобы Солтио Шацкий видел его. Поскольку это был не мейл, а прямой коннект, палатинец как минимум находился в системе Сильвана. А возможно, и здесь, на Нова-Марсе. И Крису показалось, что по комнате вдруг прогулялся холодный злой ветерок.

Подавшись вперед на диване, Габлер поставил локти на колени. Унидеск он держал перед собой.

– Слушаю.

– Не хочешь, чтобы я тебя видел, Кристиан? – прозвучал из аппарата вопрос Шацкого. – И блок из деска вытащил? Ну-ну. Раньше надо было маскироваться. Когда участвовал в нападении на нашу клинику на улице Матери Венеры.

Крис невольно сглотнул и промолчал.

– Плоховато подготовились, Кристиан, – продолжал грэнд. В голосе его трудно было определить какие-либо эмоции. – Кое-чего не учли и засветились. Слабенько для твинсера, Роймеру за тебя стыдно.

– Тем не менее, цели добились, – не выдержал Габлер.

– Это да, – согласился Шацкий. И зловеще добавил: – Знаешь, как подобные действия называются? Преступление. Причем тут не одна уголовная статья, а сразу несколько. Включая умышленное причинение смерти другому лицу. В данном случае – лицам. Совершенное в составе группы. С применением оружия.

Каждая фраза была очередным гвоздем, которые грэнд вбивал Крису прямо в лоб.

«Охранники, – подумал Габлер. – Их разорвало гранатами».

– Если бы мы не вытащили Низу, ваши специалисты свели бы ее с ума или вообще убили, – сказал он. – Причинили бы ей смерть.

– Что-то я не понял, – после паузы произнес Шацкий. – Она тебе кто? Сестра? Мать родная? Или…

– Она жрица беллизонского храма, – перебил его Крис. – Которая отыскала одну очень ценную для Империи хреновину. А ее за это упекли в клинику и принялись копаться в ее мозгах. Без ее согласия. И притом соврали, что она умерла. Я ничего не перепутал, мистер Шацкий?

На этот раз молчание грэнда было более длительным.

– Все, что я и мои коллеги делали и делаем, Кристиан, – наконец заговорил он, – мы делаем для блага нашей Империи, ради ее укрепления и процветания. И значит, мы все делаем правильно. Тот, кто считает, что это не так, а главное – тот, кто нарушает законы, является врагом. Не врагом Императора, а врагом всех граждан Ромы Юниона.

«Еще один запудривает мозги», – раздраженно подумал Габлер.

– То есть тот, кто просто думает о вас плохо, уже враг? – спросил он. – Может, скоро устроите поголовную проверку на лояльность?

– Не передергивай, Кристиан, – с досадой сказал Шацкий. – Возможно, я не совсем точно выразился. Враг Империи – тот, кто выходит за рамки законности.

– Да нет, – усмехнулся Крис, – ты как раз очень точно выразился. А для вас, значит, законы не писаны? Ради укрепления Империи можно врать, лезть в чужие головы, убивать…

– Ради этого можно все, – жестко произнес палатинец. – И ты прекрасно знаешь, что иначе нельзя. Не для того Империя строилась, чтобы мы позволили ее развалить. Даже не развалить – расшатать!

– А чем кончали все империи прошлого? – Это Габлер вспомнил разговор с Низой на Аполлоне. – Может, и Роме приходит срок? Ничто, как говорится, не вечно в этом мире.

Если бы ему совсем недавно кто-нибудь сказал, что он сможет заявить такое, тем более – грэнду, Крис усомнился бы в адекватности «пророка». С чего бы у него, Криса, могли появиться такие мысли?

Судя по тому, что произнес Шацкий после еще более долгой паузы, палатинец тоже усомнился в адекватности Габлера:

– Ты что, охренел, Кристиан?

– Да нет, мистер Шацкий. Наоборот, теперь у меня мозги прояснились. Кстати, благодаря вам, грэндам. Получается, вам все разрешено, потому что вы действуете в интересах Империи, а другим ничего нельзя. Но кто придумал, что интересы Империи превыше всего? Почему беллизонцы, веронцы и кто-нибудь там еще не могут жить так, как желают они сами, а не Империя?

– Государство защищает интересы большинства, Кристиан, – менторским тоном чуть ли не продекламировал Шацкий. – Большинства! Не думаю, что тебе жилось бы лучше, если бы твой Форпост не входил в состав Империи. То же самое можно сказать о любой другой планете. Я готов поговорить с тобой на эту тему, втолковать тебе…

– А я не готов! – перебил палатинца Габлер. – Вернее, я не собираюсь с тобой ни о чем больше говорить. Есть слова, а есть дела. И дела ваши говорят гораздо больше любых слов. Я уже недавно сказал тебе и могу повторить: участвовать в ваших делах я не желаю. Финиш.

– Не участвовать в наших делах – это одно, Кристиан. А вот мешать нашим делам – это совсем другое. – Тон Шацкого вроде и не изменился, но Габлер отчетливо почувствовал в его словах угрозу. – Ты пошел против нас, ты участвовал в вооруженной акции. Понимаешь, чем это тебе грозит? Тот, кто играет с огнем, непременно обжигается. И часто – до смерти.

– Мне было все равно, против кого идти, Солтио. Я спасал человека.

– Беллизонку. Я так понимаю, ты сейчас у них в храме?

– Я нахожусь там, где считаю нужным.

– И что будешь делать дальше?

– Не знаю.

– Кристиан, ты понимаешь, что у тебя есть только один вариант: вернуться к нам?

– И угодить за решетку. Это в лучшем случае. Но, думаю, такой возможности вы мне не предоставите. Ты же сам сказал: тот, кто играет с огнем, обжигается до смерти.

– А ты не играй!

– Так уже поиграл. Больше всего меня бы устроило, если бы вы оставили меня в покое. Я бы вернулся домой, на Форпост, и нашел бы чем заняться. Но вы же не оставите!

Терпению Шацкого, казалось, не было предела.

– Послушай, Кристиан, – сказал он, понизив голос, – ты нам нужен. Не буду скрывать, это связано с… наблюдателями наших соседей. Кто знает, возможно, ты станешь посредником. Один контакт был, не исключены и другие.

– Солтио, я тебе не верю, – твердо произнес Габлер. – Я всем вам, грэндам, не верю. И что бы ты сейчас ни говорил, я свое мнение не изменю. Может, большим умом я и не наделен, но того, что у меня есть в черепушке, вполне хватает, чтобы не поддаваться на твои уговоры. Так что не трать время понапрасну. Да, я понимаю, что с Нова-Марса вы меня вряд ли выпустите… Что ж, буду жить здесь. Тут хватает мест, где можно укрыться.