Корабль поколений

— Стоя в коридоре?! Неужели не мог найти для этого более подходящего места?

— Может, просто медитировал? Почему нет? Это же не запрещено. Думаешь, он сходит с ума? Но это не наше дело, для этого в бункере есть психологическая служба.

— Возможно, ему можно помочь…

— Это. Не наше. Дело! — твердо и медленно проговорила Ульяна.

— Но мы же люди! Не звери какие-нибудь… Не средневековые варвары. Мы должны помочь человеку, если ему плохо.

— Послушай, Миша, — она посмотрела на него каким-то странным взглядом, в которых читалась смесь чувств, от необъяснимой нежности до гнева, — ты не сможешь помочь ему при всем своем желании. Ты — инженер. Не психолог. И, тем более, не психиатр. Оставь это дело специалистам. Они лучше тебя знают, когда вмешаться, а когда нет.

— А если с кем-нибудь из экипажа то же самое случиться во время полета?

— Думаешь, на борту не будет психологов?

— А если сами психологи сойдут с ума?

— Ты хочешь их заменить? Вперед. Сходи в библиотеку, загрузи на чип новые книжки. У тебя впереди еще три года, это достаточно для освоения еще одной профессии.

— Я бы лучше освоил профессии ксенопсихолога… — буркнул Самсонов, вспомнив про свои детские увлечения.

Ульяна усмехнулась, но в ее глазах мелькнула тень тревоги.

— Ксенопсихолога? И с кем ты собрался разговаривать? С инопланетными коровами на Проксиме b?

— Кто знает, что нас там ждет? — возразил Михаил, почувствовав прилив былого энтузиазма. — Может быть, нам придется налаживать контакт с существами, чей разум будет совершенно чужд нашему.

— Ты слишком много читаешь древней научной фантастики, — покачала головой Ульяна. — Реальность куда прозаичнее. Скорее всего, мы обнаружим там только бактерии и минералы. Если вообще обнаружим.

— А если нет? — настаивал Михаил. — Разве не стоит быть готовым к любому сценарию?

— Готовность важна, но фантазии — это другое, — отрезала Ульяна. — Лучше займись тем, что у тебя получается лучше всего. Ты инженер по автоматизации. Вот и изучай алгоритмы и математику.

Михаил тяжело вздохнул. «Женщины. — Подумал он. — Они обычно помешаны на практичности. На деталях. На сиюминутной выгоде. Считают, что лучше синица в руках, чем журавль в небе, и поэтому не видят дальше собственного носа. Если бы мужчины не смотрели на мир более глобально, мы бы до сих пор в пещерах сидели, а не к звездам летали. И умерли бы в огне через миллиард лет, когда Солнце начнет превращаться в красного гиганта»

Глава 11

2607 год, Земля,

Единое всепланетное государство

Мегаполис Пекин

Лю Сяомин обвела взглядом зал. Множество народа, азиатской и европейской наружности. Все смотрели на нее, ожидая начало доклада. Зажегся голографический экран. Девушка поправила свои черные локоны, ниспадающие на белое платье и, указав своей изящной ручкой на изображение звездолета, сказала:

— «Красная стрела». Через четыре года он отправится к экзопланете Проксиома Центавра b.

Корабль представлял собой длинный цилиндр, опоясанный множеством колец. Он неторопливо вращался.

— Звездолет имеет на борту все необходимое для жизнеобеспечения экипажа в течение тысячи лет, — продолжала Лю Сяомин, — а также оборудование для проведения научных исследований на планете и ее колонизации. Основная цель миссии — поиск признаков жизни, при наличии разумной жизни — установление первого контакта. В случае возникновения форс-мажора, предусмотрен возврат обратно на медленной скорости либо погружение экипажа в длительный анабиоз, звездолет при этом будет свободно дрейфовать на орбите звезды до прибытия спасательной миссии. Но это крайний вариант.

В зале послышался тихий гул. Кто-то откашлялся, кто-то перешептывался. Миссия к Проксиме b была самой амбициозной и дорогостоящей программой Единого Всепланетного Государства. На нее возлагались огромные надежды.

— Как вам известно, — голос Лю Сяомин был уверенным и четким, — Проксима Центавра b является ближайшей к нам экзопланетой, потенциально пригодной для жизни. Последние исследования показали наличие на ней атмосферы и жидкой воды. Тем не менее, мы не знаем, что там, на планете. И должны быть готовым ко всему. Но сначала нужно долететь. Как известно, так далеко в космос никто не забирался, даже роботы. Зонды, посланные в прошлом к звезде Проксиома Центавра, пока достигли только облака Оорта, которое находится на расстоянии один световой год от Солнечной системы. С некоторыми из кораблей автоматов связь потеряна.

На голоэкране появилось изображение предполагаемой траектории звездолета и мест потери связи с зондами.

— Дабы избежать столкновения, путь корабля пройдет как можно дальше от мест, где роботы перестали отвечать на запросы. Тем не менее, звездолет пролетит достаточно близко от одного из таких мест.

Это место тут же подсветилось красным крестиком.

— Расстояние до зоны потери робота оценено экспертами как безопасное, но достаточное, чтобы выслать зонд на поиски потерянного корабля-автомата и узнать, что с ним случилось.

Затем изображение сменилось формулами и схемами. Лю Сяомин перешла к технической части доклада.

— Спасибо за внимание, — сказала она в конце, — пожалуйста, ваши вопросы.

— Вы сказали, что путь «туда» экипаж проведет в бодрствующем состоянии, даже если полет займет несколько столетий. Но обратно они полетят в анабиозе. Скажите пожалуйста, с чем это связно? Мне кажется это странным. Что мешает погрузить экипаж в анабиоз сразу? — поинтересовался мужчина европейской внешности, одетый в черный деловой костюм.

— Как я уже сказала, мы не знаем, с чем придется столкнуться в межзвездном пространстве. Мы не можем полностью доверять жизни экипажа роботам. Да, была высказана идея, что в анабиоз можно погрузить часть экипажа. Но от нее пришлось отказаться, так как, во-первых, довольно сложно определить, кто должен «спать», а кто бодрствовать. Хотя летят тысяча человек, но навыки и знания каждого из них могут пригодится в любой момент. Во-вторых. Есть и некоторые этические соображения…

— А если погружать их в анабиоз по очереди?

— Частое погружение в анабиоз и последующее пробуждение далеко не безвредно для здоровья. Тем не менее, при необходимости часть экипажа все-таки будет на некоторое время погружена в медикаментозную кому или даже в анабиоз. Но это будет решаться уже в ходе полета.

— Я слышала, что сейчас в бункере на Луне к полету готовятся десять тысяч человек. А полетит только одна десятая из них. Как вы это объясните? — спросила блондинка в черном жакете и красной юбке.

— Уже не десть, а только семь тысяч, — улыбнулась Лю Сяомин, — кандидаты потихоньку отсеиваются. Многие по причине психической неустойчивости. Мы не можем допустить, чтобы на борту «Красной стрелы» кто-то сошел с ума и погубил всю миссию. Поэтому мы производим очень жесткий отбор. Еще вопросы?