Корабль спасителя Вселенной

– Да, твоя третья реинкарнация не состоится, даже нейрозапись личности здесь нельзя сделать, то есть, ты умираешь насовсем, - ответил ягд Тантарра и опустил саблю, - сейчас контур второго сердца перекачивает кровь в верхнее сердце снабжения мозга, но это совсем не недолго.

– Не думал, что меня убьёт на отсталой планете варварским оружием ягд, которого я не раз спасал в бою, - сказал ягд Слепех, закрывая глаза; кровь ручьём убегала между его пальцами, - помоги, зажми сосуды, мне не видно.

– Прошлые заслуги никого и никогда не впечатляют в Натоотваале, - ответил ягд Тантарра на этот раз с грустью в голосе, - нас помнят и ценят, пока мы сражаемся, а когда необходимость в бойцах проходит, политики предают нас, а женщины забывают. Я тебя убивал не для того, чтобы спасать.

– Сти!
– в зал башни Повелителя ворвалась ягда Езера и, поскользнувшись в крови, упала.

Её шёлковые и меховые одежды тут же промокла от крови. Она стала подниматься, упада опять, барахтаясь в кишках араба. Наконец, она с помощью Сидония, подошла к умирающему ягду.

Она посмотрела на страшную рану у него на шее, почти отделившую голову от плеч, потом посмотрела на саблю в руках ягда Тантарры, и подняла на него глаза, полные ненависти:

– Ты убил единственного своего офицера в этом проклятом мире, единственного натоота, любившего тебя не как начвльника, а как вождя. Кто ты теперь? Король без королевства. Зачем ты уходил от ягда Кропора? Чтобы убивать своих?

– Это ты во всём виновата, это ты его убила своими сладкими посулами, как за некоторое время до этого разрушила нашу дружбу с Решмой!

– Мои руки чисты, это твои руки по локоть в крови!
– воскликнула ягда Езера в ярости, показывая ему перепвчканные кровью араба и натоота ладони и запястья.

– Тебе всю жизнь было интересно играть с ягдам и их судьбами, еперь посмотри, что в конечном счёте ты сделала, где ты и что ты.

– Еза, я умираю, зажми мне сосуды, я не вижу...
– прошептал ягд Стикт, - какая ты красивая...

– Мальчик мой, я не умею, это Эйд или Таната могут, - она погладила его по холодному лбу, - тебе не нужно было покидать ягда Кропора. Зием не для тебя.

Она встала, подошла к окну, вдохнула чистый воздух. Сидоний суетился возле умирающего, пытаясь подложить ему под пальцы перво попавшие куски ткани. Кровь ягда Стикта пахла скисшим молоком и была то очень густой чёрной, то очень жидкой, почти серой. Ягд Тантарра с силой бросил саблю на пол. Она зазвенела, подпрыгивая по каменным плитам.

– Он умер, - сказал по-гречески Сидоний, - не дышит, кровь унялась.

– Вот мы и одни, мой король, - сказала ягда Езера, поворачиваясь и оглядывая комнату, похожую на живодёрню, - что дальше?

Она стремительно вышла, толкнув Фен Хунна. Снаружи донёсся её голос, требующий срочно горячую ванну и вино.

Ягд Тантарра подошёл к телу ягда Стикта, встал на одно колено и сказал, прикоснувшись ладонью к его остывающим пальцам:

– Мне жаль, что так получилось...

Глава двенадцатая

ЛОЦИЯ И КРЕСТ

Конь под Решмой устал и шёл боком. Это огромное рыжее животное с длинной шеей, будто выточенной из палисандра, не наступало на камни, выступающие над тропой. Три сотни лошадей под вооружёнными всадниками и поклажей, идущие следом за ним, поступали также. Иногда, та или другая лошадь с седоком, не имея возможности поставить ногу на землю, запрыгивало на один из камней вдруг, неожиданно. Если камень своими размерами позволял по нему двигаться, всадник какое-то время двигался по нему, цокая копытами, балансировал на камне. Всадник быстро соскакивал на землю, если камень был мал. Подковы с визгом съезжали, царапая камень, и конь резко оседал вниз. В одном случае, Решму кидало вперёд и его тело, в кольчуге, доходящей до колен, резко ускорялось, а потом резко останавливалось. Нужно было постоянно напрягать шею, чтоб не удариться лицом в конский загривок, или не уронить с головы за спину шлем. Если при этом нужно было говорить, был риск прикусить себе язык.

Баварцы, нанятые Решмой из расчёта одна серебряная монета не меньше дирхема в месяц на человека, называли коня Кромн. Решма, увидев его первый раз у еврейского торговца-рахдонита, нарёк его Галаммом. Так он называл в своих мыслях корабль, скрытый где-то там, за реками, горами, лесами, под толщей земли, в хранилище резервной базы, под охраной автоматизированной системы обороны. С одного из атмосферных штурмовиков, разбившихся в незапамятные времена с этих баз, кто-то снял часть гироскопа орбитального навигатора и вручил первому императору Китая Цинь Ши Хуанди. Его назвали при переписи сокровищницы Шаром небесных богов, Глазом небесного павлина. Эта сфера, имеющая на себе графические данные широты и долготы хранилищ кораблей. Поверхность Зиема за тысячи лет трансформировалась и местоположение объектов, изменилось, но не таким образом, чтобы их нельзя было найти.

Коня Галамма можно было назвать безумным конём, таким же как попытка отыскать и завладеть кораблями и топливом. Конь шёл, строптиво меняя направление, плохо слушаясь узды, но проявляя крайнюю сообразительность вообще. Он шёл с уверенностью вожака. Решма не хотел менять строптивое животное. Наоборот, он ослаблял узду, давал ему лучший овёс, подковы из лучшей стали, обмазанные лекарственным жиром ссадины, подогретая вода для питья.

Вятичи Ждых и Палек, сменившие косматые козьи безрукавки на роскошные кожаные аварские панцири с горячим тиснением растительных орнаментов, а бесформенные войлочные колпаки на волчьи седые шапки с хвостами. Славяне считали коня Кромна оборотнем, сыном бога Хорста. Они не видели ничего странного в том, что конь-оборотень несёт хозяина Решму, сына небесных божеств, и главного, самого страшного оборотня. Вятичи больше не просились домой к себе на реку Москву, не ныли об уговоре идти только до Ольмоутца. Они привычно, отсиживались на ночлегах вдали от костра хозяина и шумливых германских наёмников. Котомки вятичей были теперь тяжелее на целый слиток золота из аварского сундука, отбитого семь дней назад у Ирбис-хана. Каждый из их слитков пяти десяткам полновесным безанам византийского императора Ираклия.

– Это не простые серебряные, затёртые резаны, кусочки и опилки, - ворчал мечтательно Палек, - складываешь, складываешь, Яринку выкупишь, коня, корову купишь, хорошую узду, пару топоров, лён, волхву за обряды дашь, и всё, больше нет. А теперь можно не жить в одном доме с десятью семьями родственников, дом с печью сделать свой, свою землю с грамотой охранной от князя Стовова получить, шёлк, свои рабы, иноземное вино и персидские пряности, сколько угодно соли.

– При этом хозяин сказал, что скоро получим ещё, - говорил привычно уже на это Дежек, - золота у хозяина много, оттягивает торбы на спинах трёх коней.

Бавары - две сотни откормленных всадников, ехали то злые и угрюмые, то были шумливы и болтливы. Они тоже считали коня Решмы оборотнем. Злой эльф давно-давно околдовала двух сыновей герцога Баварии Гарибальда I. Они ушли ночью из родного замка и исчезли без следа сто лет назад в чреве Летящей Горы. Один из них и стал конем рыжим конём Решмы.

При этом, до того, как Решма купил у еврея коня, на нём возили овёс, дрова и воду. Историю о сыновьях герцога неожиданно вспомнил Хайнрих - широкоплечий шваб с волосами соломенного цвета, заплетёнными в три косы. После того, как рыжий конь, управляемый Решмой, перепрыгнул приток Моравы по обгоревшим столбам от сгоревшего моста, а затем, как птица, летал по окрестным холмам, унося хозяина от злобных сербов, его сказочное происхождение было доказано.

Перед этим, семь дней назад, ягд Рудрем с вятичами сидел в кустарнике у околицы сельца Требова, ожидая выхода обоза франкского обоза с золотом, принадлежащего теперь франкскому вождю Арбогасту, на дорогу, ведущую на запад. Ягд Крирт и задыхающийся от камышовой пыльцы ягд Эйдлахом охраняли лагерь и сундук с золотом. Бавары во главе со своим предводителем Бродульфом стояли лагерем недалеко, ожидая одобрения своего герцога, могут ли они сопровождать торговца в качестве охраны и сражаться с франками и сербами, если те на него нападут. Предстояла погоня за другим торговцем, якобы укравшему у него товар. Следовало выяснить, какую оплату было справедливо за это запросить и какую долю от неё отдать герцогу.