Корабль в вечность

За периметром лагеря в темноте передвигались патрули Синедриона. Их присутствие выдавали вспышки факелов на равнине, стук копыт в отдалении. Они наблюдали и ждали. Ждали, когда мы сами зайдем в окружение каменных стен, чтобы атаковать нас с подготовленных позиций.

К нашей палатке пришел Инспектор. Я сидела снаружи, поскольку не хотела очутиться в тисках крошечного кокона вместе с Заком.

В нескольких милях к северу вдоль горного кряжа извивалась огненная змея из факелов.

— Вот и подкрепления, — произнес Инспектор, указывая пальцем. — Направляются в Петельный каньон. По меньшей мере полк. По донесениям моих лучших разведчиков, войска Синедриона подтягиваются туда не первый день, из каждого гарнизона в пределах пятидесяти миль.

— Включая Шестое убежище? — спросила я.

Он кивнул.

— Как минимум две сотни солдат пришли оттуда еще вчера.

Я не знала, что чувствовать. Конечно, надежду — из-за тысяч людей, запертых в баках Шестого убежища. И из-за тех солдат, которые спустя несколько часов последуют за мной, штурмовать убежище, гарнизон которого сократился. Но эти всадники с факелами, за которыми мы наблюдаем, соберутся в узком месте каньона, чтобы встретить Дудочника и Инспектора с их отрядом.

Вернувшись в палатку, я поняла, что уснуть не смогу. Я таращилась на грязный холщовый потолок, прислушиваясь к звукам лагеря. Зак лежал в полушаге от меня с закрытыми глазами, но дыхание выдавало, что и он бодрствует.

Палома с Зои тоже махнули рукой на сон. Палома лежала, опустив голову на колени Зои, они о чем-то тихо беседовали. Зои рассеянно поглаживала плечо Паломы тыльной стороной ладони. Мне вдруг вспомнился Кип, его длинные пальцы, идеально круглый шрам на внутренней стороне запястья, там, где трубка входила под кожу. Но сейчас было не время жалеть себя. Вместо этого я стала рассматривать свои руки: вот что у меня осталось. Только эти руки.

Дудочник напугал меня, тронув за плечо. Он дотянулся до меня через порог.

— Пойдем, поглядишь на это, — предложил он, распрямляясь.

Вдалеке на юго-востоке всполохи пожара потеснили тьму. Там клубился дым, белый на фоне ночи. Два столба дыма сливались в высоте.

— Мосты горят, — догадалась я.

Раньше я вздрагивала от огня, с криками просыпалась, если снилось пламя. Но сейчас по моему лицу расплывалась улыбка — и по лицу Дудочника тоже.

— Пора, — сказал он.

— Пора для чего? — подал голос Зак и высунулся из палатки.

Дудочник его проигнорировал. Мне было труднее — я чувствовала на себе взгляд Зака, поворачиваясь к Дудочнику.

— Мы выступаем, — добавил тот тихо, чтобы Зак не расслышал. — Ваши отряды смогут ускользнуть, как только мы начнем атаку.

Я шагнула к нему.

— У Эльзы, — напомнила я, — ты сказал, что не хочешь быть вождем Сопротивления в самом конце. — Дудочник печально улыбнулся. — После всех видений грядущий конец меня, в общем-то, не пугает. Но я надеялась, что мы с тобой встретим его вместе.

— А мы уже встречали, — отозвался Дудочник. — И не однажды. Остров. Нью-Хобарт. Ковчег. Мы много раз стояли плечом к плечу и видели приближающийся конец, и все-таки как-то выбирались. И жизнь продолжалась.

— А в этот раз? — спросила я.

— Ты же у нас провидица.

— Ты знаешь, что я вижу в последнее время.

Вспомнился бесконечный огонь, терзавший Ксандера.

— Я знаю, что в видениях ты часто видишь огонь, — сказал Дудочник. — Но ведь не все же время. Во всяком случае, не теперь. Оглянись-ка.

Он показал на ряды палаток, на изможденные лица в отсветах костров. У ближайшего костра раненый солдат перевязывал ногу. Три женщины натачивали свое оружие — сталь визгливо скрежетала о сталь. В этой сцене не было красоты. Но все эти люди, альфы и омеги, собрались вместе, чтобы сражаться против Синедриона.

На стенку палатки свет лампы отбрасывал силуэты Зои и Паломы: голова Зои склонилась к Паломе, пока они разговаривали.

— Еще остались вещи, за которые стоит бороться, — добавил Дудочник. — Помимо огня и пепла в мире еще много всего.

Глава 21

Инспектор уже сидел в седле. Он выглядел невозмутимым, но его лошадь беспокойно переступала с ноги на ногу, мотая хвостом и тараща глаза.

Лунный свет придавал лицам серый оттенок. Стоявший рядом со мной пеший солдат опустил голову и что-то бормотал себе под нос — молитву или заговор. Слов не было слышно, только губы шевелились, и мне вдруг вспомнился Ксандер с его привычкой нашептывать самому себе. Вот что сотворил Петельный каньон: каждого из нас он сделал провидцем. Стоило лишь взглянуть на сужающиеся каменные стены впереди, уводящие прямо к укреплениям Синедриона, — и становилось ясно, какие плоды принесет нынешняя ночь.

— Видела что-нибудь? — спросил Инспектор. — Что-то полезное?

Я покачала головой. Мне привиделись кровь, мечи, стрелы и стены каньона, которые превратились в две челюсти, перемалывающие нашу армию. Ничего, что Инспектор не знал бы раньше, ничего, что могло бы нам пригодиться.

— Тогда ответь мне на конкретный вопрос, — потребовал он, указывая на восток, в сторону Уиндхема. — Воительница сейчас там, в городе?

— Да.

Мне не пришлось брать паузу, чтобы пытаться прощупать город за Петельным каньоном. Воительница поджидала нас внутри — я ее чувствовала.

Много лет назад, еще до нашего разделения, Зак нашел ручных жуков, которых я собирала и держала в кувшине, и приколол одного к подоконнику. Эксперимент, сказал он, когда я застала его наблюдающим за жуком — тот все кружил и кружил вокруг иглы. Теперь я ощущала, как Воительница следит за нами с тем же отстраненным любопытством, с которым Зак смотрел на пронзенного жука. Она все это затеяла, а мы всего лишь корчились на острие.

— Хорошо, — ответил Инспектор.

Он повернул лошадь, и я не успела увидеть, отразилось ли на его лице странное веселье, прозвучавшее в голосе.

Дальше все происходило быстро и неотвратимо: войска построились, Дудочник занял свое место возле Инспектора. Времени для слов — прощаний или речей — не осталось. Инспектор махнул рукой, и колонна пришла в движение.

Дудочник и Инспектор повели отряд в ночь. Чтобы атакующих казалось больше, чем на самом деле, верховые и пешие солдаты держали увеличенную дистанцию. По бокам от Инспектора и Дудочника ехали факелоносцы. Колеблющийся свет факелов бросал искаженные тени на стены каньона: перекошенные головы лошадей, кривые мечи...