Корабль в вечность

Мне хотелось что-то сказать Инспектору на прощанье, но не удалось подобрать слов; его замкнутое лицо и холодность тоже не воодушевляли. Хотя он до сих пор пугал меня, я не могла отрицать, что в его действиях была истинная смелость. Остаток дня его слова снова и снова звучали в моих ушах: «Это время нам дорого обойдется». Слишком прямо даже для него. В точности об этом же говорила и Салли: сделка, торговля жизнями. Оставалось гадать, в какой момент наша кровь стала разменной монетой. В какой момент тела наших солдат стали жертвоприношением. Для стервятников.

Первый отряд выехал тем же утром: малочисленная группа устремилась на юго-восток, чтобы снести мосты. Мы с Дудочником пришли их проводить. Они собрались у ворот — сорок солдат, уже в седлах, без формы. Альфы и омеги вперемешку. Они выступали в роли диверсантов, а не бойцов, хотя мосты будут охранять стражники, которых придется устранить. Неделями наши солдаты разбирались в планах мостов, в деталях башен, опор, ферм, пролетов. Знакомились с докладами разведчиков о патрулях, часовых и о движении между двумя подвесными мостами, соединявшими берега широкой реки. Вьючные лошади будущих диверсантов несли необычное снаряжение: не только оружие, но и бочонки лампового масла, ножовки и даже две крошечные лодки, чтобы подобраться к постам на самой реке. Для быстрой транспортировки эти лодочки сделали настолько легкими насколько возможно. Пригодились знания и умения островитянки Паломы. Она присоветовала конструкцию, которую я никогда раньше не видела: деревянные каркасы, обтянутые звериными шкурами. Стремясь принести пользу, Палома сама выполнила большую часть работы. Зои с любопытством наблюдала, как каркасы приобретают нужную форму.

— Уверена, что эти крошки выдержат вес? — полюбопытствовала я, когда Палома осматривала во дворе готовые лодки. — Кроме людей нужно перевести еще бочки с маслом, а река быстрая.

Вдруг вспомнился поток, который я выпустила на волю в Ковчеге. Подземное укрытие пережило взрыв и четыре столетия, но не устояло перед мощью воды.

Палома постучала кулаком по корпусу, тугому и твердому, словно дубовый бочонок.

— Мы с сестрами в детстве рыбачили на таких каждый день, — ответила она. — Правда, в заливе Черноводного, а не в открытом море, но там все равно сложнее плавать, чем в любой реке.

Она задержала руку на корпусе, словно прикасаясь к своему миру, оставшемуся далеко-далеко.

Лодки навьючили на лошадей кверху днищами, из-за чего те стали похожи на черепах с бледными панцирями.

Мы с Дудочником смотрели вслед солдатам. Я закрыла глаза и напряглась, чтобы уловить отблеск их будущего, но увидела лишь огонь. Непонятно, привиделось ли мне победоносное пламя сгорающего моста или обычный морок моего разума: бесконечный огонь.

Пока город гудел от приготовлений, Эльза нашла себе новое занятие. Сидя в гостиной с отрезом ткани на коленях, она шила флаг.

Символ омег мелькал повсюду: в зеркалах и на лицах окружающих. Но лишь дважды мне довелось увидеть флаг омег. Войско Дудочника водрузило один над кратером перед атакой на остров. А когда мы освободили Нью-Хобарт, Джун подняла такой флаг над восточной башней городской стены. И тот и другой были сделаны на скорую руку: обычные простыни разрисовали смолой или краской. Эльза скроила свой флаг из прочной парусины и аккуратно подрубила края. Потом мелом нанесла символ омег и принялась нашивать по контуру черную ленту.

— Раньше я всегда была чем-то занята, — сказала она, зажимая иглу в уголке рта и отрывая нить пальцами. — А сейчас мне ничего другого не осталось.

Сейчас. В ее устах это слово многое значило. Сейчас, когда дети мертвы. Сейчас, после того как малышей оторвали от меня и утопили во тьме. Сейчас, после того как я вытащила их тела из баков и подготовила для сожжения. Сейчас, когда Ксандер тоже погиб и я отчистила кровь Салли с пола моего дома.

— Это была идея Дудочника, — кивнула Эльза на флаг.

Меня тронуло, что посреди спешных приготовлений он заметил пустые руки Эльзы, ее беспокойное блуждание по кухне.

Я наблюдала за тем, как символ омег обретает форму и завершенность под ее пальцами. Под Уиндхемом и в Шестом убежище армия Синедриона будет биться против нас под своими флагами. Даже на форменных туниках солдат Инспектора до сих пор красовался вышитый символ альф. Что ж, и нам необходим собственный флаг. Пора признать своей отметку, которую мы вынуждены носить на лицах.

— Показать, как сделать его еще лучше? — спросила я у Эльзы.

Взяла мел с подоконника и встала над флагом на колени. Вести линию пришлось медленно, чтобы не кривить, когда парусина морщилась под нажимом.

Закончив, я выпрямилась и отошла назад.

Эльза поджала губы.

— Такое никому не понравится, — заметила она. — Ни нашим ребятам, ни солдатам Инспектора.

— И уж тем более солдатам Воительницы, — ответила я, встряхивая флаг и расправляя, чтобы оглядеть свою работу. — Но это именно то, ради чего мы сражаемся, верно? — Я указала на окно. Весь день мимо него маршировали отряды, альфы и омеги дружно готовились к атаке. — Мы говорим не о каком-то перемирии или даже союзе. А о том, что при всех различиях мы одинаковые, что альфы и омеги едины.

Эльза снова посмотрела на флаг: угловатая буква «А» накладывалась на округлую «».

— Подкинула ты мне работенки, ничего не скажешь. Тут шитья еще часа на два, не меньше, — сказала она.

Но когда я вернула ей флаг, Эльза с улыбкой взялась за иглу. Она укладывала стежки в такт чеканным шагам за окном.

* * 

Дудочник вернулся в приют перед закатом. Большую часть дня он провел с Инспектором, обсуждая финальные планы и проводя последние тренировки с войсками. На его рубашке виднелись следы пота, а брюки посерели от пыли. Долгую ночь сменил столь же долгий день. Даже не верилось, что еще вчера Салли была жива.

— Насколько понимаю, ты отправишься в каньон с Инспектором, — сказала я.

Подтверждение мне не требовалось. Я знала, кажется, с той самой минуты, как предложила отвлекающую атаку, что Дудочник ее возглавит. Если и был шанс, что он примет другое решение, предательство Салли этот шанс перечеркнуло. Дудочник не стал бы сейчас беречься, зная, что его уже уберегли — и какой ценой.

Такой поступок представлялся самым правильным по многим причинам. Дудочник принялся их объяснять: войско омег пойдет только за ним; Инспектору не придется в одиночку отвечать за атаку. Доводы практичные и убедительные, но все мое существо их отвергало из-за приступа паники. Дудочник что-то говорил спокойным голосом, а я улавливала только бессвязные обрывки слов поверх биения пульса. Ладони вспотели, шум моего дыхания эхом отдавался в голове. В мгновенное затишье удалось разобрать, как Дудочник сказал:

— Я должен.

Я услышала это, но не ответила. Меня настиг двойной страх: потеряв Дудочника, я потеряю и Зои. Мысль о невообразимой утрате лишила меня способности рассуждать и даже дышать — мир без Дудочника и Зои не мог существовать.

Я сглотнула комок в горле и судорожно втянула ртом воздух.

— Если дело обернется плохо, — продолжал Дудочник, — защищай Палому. Присмотри за ней. Не верь никому. Найди способ ее сберечь.

Я взглянула в его лицо. Под правым глазом виднелся маленький бело-розовый шрам — последствие засады в Блэквуде. Порез почти зажил.