Корм вампира

— И отравил бы всех… — Магда придвинулась к Олегу чуть ближе. — Допивай свой чай и марш в палатку, буду кровь брать. Много крови!

— Все женщины немного комарихи… — Лен вздохнул. — Олег, а что за красные ягодки, ты сказал…

— Не советую. — Сразу отрезал парень, краснея как рак. — Часа три ходить не удобно будет, а потом еще час… Потом отсыпаться сутки, минимум… Ну, или синенькими, спасаться…

— Сейчас я одному озабоченному вколю успокоительное, чтобы не в свое дело не лез, а другому — чтобы рот на замке держал! — Магда погрозила обоим мужчинам кулаком. — Сутки спать будете, как суслики в норках!

Кэтрин сравнила обоих мужчин и с Магдой не согласилась: ни ее Лен, ни Олег, на сусликов даже близко не были похоже. Уж скорее на двух, таких симпатичненьких, хомячков… Зубастого и бритого…

— Олег… Марш! — Магда ткнула пальцем в палатку, только отнюдь не лабораторную, как заметила Кэтрин.

— Магда? — Лен уставился на молодую женщину с таким видом, словно увидел в первый раз. — Ты ничего не…

— А ты — марш вон в ту! — Кэтрин вдруг почувствовала себя такой всесильной, что ослушаться ее у телохранителя совсем не получилось. — Молча!

— А я пошел спать! — Мэтт, давно женатый, тут же "сделал ноги", понимая, что именно затеяли женщины. — Олег, а про красные ягодки… Всё, я уже сплю!

… Артефакт, в кои-то веки, блаженствовал, постигая сумасшедший мир всеми своими вновь открытыми органами чувств. Как безрадостен мир человека, уныл, сер и "всего-лишь" трехмерен. Даже кошка, живущая в пяти измерениях намного более счастлива, чем обычный человек. Даже ангел, с его божественной сутью вместо "времени", не может знать и видеть то, что знает и видит обычная домашняя мурлыка, подрагивая своими вибриссами, передергивая шкурой или двигая чуткими локаторами ушей. "Ковер-самолет" нашел мир, в котором можно было отдохнуть, не боясь оказаться съеденным. Мир, полный новых знаний. Мир, который оказался самым близким ему, во всех отношениях.

Голова его собственного владельца, Бена Аркана!

О, мимо скольких тайн шагал Бен все эти годы, откладывая их в глубины своего подсознания, сколько открытий делал для того, чтобы забыть и вновь их сделать на следующий день, месяц или через десять лет! "Ковер-самолет", раз за разом погружаясь в размышления своего владельца, находил все новые и новые горизонты, новые строки, новые воспоминания. Фраза: "каждый человек — вселенная", для многомерного существа стала еще одним откровением.

Отлеживаясь во внутреннем кармане полувоенного камуфляжа, к которому так привык за последние годы его хозяин, "Кокон…" внимательно наблюдал за окружающими их людьми, сравнивал, пробовал на вкус и цвет.

Кайта, так и не сходящая с горизонта, отдавала душным нафталиновым нутром платяного шкафа. Анна-Марина, все также стреляющая глазками в сторону Бена — приторным жасмином, Повелитель города — испускал вокруг себя аромат бегонии.

Олег пах сдобными булочками, а волчата — всеми грибами сразу, создавая такую какофонию запахов, что будь их чуть больше, запах стал бы ощущаться наяву.

Отдельными запахами, резкими и угрожающими, пахли "опечатанные". Тех, кого заставляли — чуть мягче, те, кто полностью принимал печать в свое сердце и душу — сильнее.

Это смешение аромата и внутреннего мира, появившиеся неизвестно откуда, забавляли артефакт ровно до того момента, когда его мерности не коснулся новый запах — запах человеческого портала, открытого с помощью замудренной техники и повисшего в трех шагах от Бена, принимавшего от человека в форме, тяжелый, бронированный кейс.

Мерность клубилась в портале, сжатая рамками человеческого мира и мировосприятия. Клубилась, пожирая самую себя и выбрасывая в разные стороны тонкие щупальца, ни к чему не приспособленные.

Как амеба выбрасывает свои ложноножки, цепляясь и подтягиваясь, в бесконечной своей безмозглости рискуя стать не столько победительницей, сколько очередной жертвой существующего порядка.

Забывшись, артефакт прикоснулся к безмозглой мерности и отдернул сам себя, едва не заплакав от жалости — мерность не просто была глупа, ее и не существовало как таковой, как не существует планеты без силы тяжести или собаки без костей. Мерность человеческого портала, страшное создание бездушной машины, раскатавшее многомерное в обычную плоскость, две стороны которой замерли проницаемой пленкой, не способной чувствовать своё продолжение, рвущейся, едва расстояние переваливает за границу влияния…

"Бедные люди…" — "Кокон…" был честен сам с собой, люди действительно бедны на мерности, но безмерны в хитрости и мудрости своей. — "Сделать все, кроме одного, самого последнего, шага… Не может машина контролировать портал… У нее нет фантазии…"

Очень хотелось "ковру-самолету" подсказать, помочь, подтолкнуть, человеческую мысль к такому простому решению, но… Олег куда-то подевался, а остальные и вовсе не годились для "озарений", просто-напросто, в них не веря! Толстяк, на памяти "Кокона…", единственный, кто больше всех верил в чудеса и прикладывал столько усилий, чтобы они происходили, что они — происходили!

Вновь и вновь Бен возвращался и улетал с полигона, привозя и увозя кейс с данными, пробами, формулами и заметками, вновь и вновь, артефакт видел медленное совершенствование портальных машин, но самая их основная проблема, так и оставалась лежать на самом виду, подыхая от отсутствия внимания и шевелясь все реже и реже. Из озорства, не иначе, "Кокон…" спровоцировал короткий перенос выходного портала на более дальнюю дистанцию, воспользовавшись своими собственными, фантастическими мерностями.

К сожалению, кроме мгновенной боли, заставившей сам артефакт вновь сжаться в бутон и затаится, никаких последствий люди так и не заметили. Проанализировав произошедшее, "ковер-самолет" впал в ступор — люди совершенно не правильно сделали очень простой расчет, упустив из виду тот факт, что минус на минус… Первым минусом стал открывшийся портал, а вторым — несчастный разумный, в этот самый портал попавший. О жизнедеятельности попавшего в переделку организма, скорей всего, теперь заботятся дикие звери и насекомые, но вот… Не может же быть, чтобы никто не заметил такого скачка напряжения, пусть и кратковременного, но вполне заметного и не вооруженным глазом!

— Бен! Бен, просыпайся! — Аркан уже хотел было врезать в челюсть тому, кто его так бесцеремонно трясет за плечо, но удержал кулак, лишь выругавшись себе под нос.

Вчера вечером он вновь долбился в комнату Олега, утром допрашивал попавшуюся на глаза девушку-химичку, нашел Вродека, летающего по городу с видом гордого орла, расспросил Франца, отчего-то отчаянно красневшего при любом вопросе и так и норовящего задать стрекача, словно он не могущественный Младший, а проштрафившийся щенок, с визгом уносящий свой зад и поджимающий хвост, от человеческого пинка.