Король Муравьев

После всех этих боевых действий, когда мы уже восполнили свои потери, у нас осталось около 4000 истребителей, 48 маневренных фрегатов (считая те, которые пришли к нам на помощь) и 7 артиллерийских корветов (один прибыл через врата, когда мы уже прочно закрепились на своих позициях). Около двух недель мы потратили только на восстановление и укрепление наших сил, попутно отбиваясь дальними залпами корветов от небольших атакующих отрядов. Враг прощупывал нашу оборону, стараясь выманить наши силы, и теперь уже он хотел рассредоточить нашу армию.

Наконец, настало время для финальной битвы. Мы двинулись в бой всеми нашими силами, словно единым кулаком. Все или ничего, победа или поражение, жизнь или смерть.

Наши силы стали приближаться к врагу, на дистанции нанося артиллерийские удары. Мы рассчитывали издалека уничтожать вражеские силы, попутно выманивая их на себя и разбивая сплоченные построения. Но рой "тараканов" приготовил нам небольшой сюрприз…

Как только мы начали сближаться, все двадцать четыре оставшихся флагмана выпустили по нам залпы плазмы в форме длинных лучей из носовой части кораблей. Мы понесли от этого сокрушительного огня огромные потери, четыре наших артиллерийских корабля, которых мы так берегли, были мгновенно уничтожены. К счастью, огонь был неприцельным и часто залпы промахивались, но нас все равно вынудили пойти на сближение. Сформировав новый, узкий клин, мы на всех парах стали еще быстрее сокращать дистанцию, выставив вперед наши крепкие два авианосца, которые принимали на себя основной урон и сносили все на своем пути тараном. Прорезая вражеские порядки словно нож масло, мы ворвались в гущу сражения. Теперь настало время для нашего припасенного сюрприза.

Шесть десятков специальных, раза в полтора больше обычных, истребителей, припасенных как раз на такой случай, когда вражеский рой поверит в свои силы и станет оттеснять нас огромными скоплениями, вылетели из ангаров. Врываясь в центр боя, в самое пекло позиций неприятеля, управляемые самой королевой и ее волей, они стали разбрасывать металлическую стружку вокруг, больше похожую издалека на пыль или дымовую завесу. Ограничение обзора противнику было, конечно, важно, но это не было нашей главной целью. Пятьдесят оставшихся специализированных жуков-истребителей, выживших в этой самоубийственной авантюре, которые едва справились с задачей, стали одновременно генерировать мощные электрические импульсы, настолько сильные, что мы стали видеть повсюду сверкающие молнии, передающиеся по металлической пыли, словно по проводнику. Такой мощный выброс энергии превратил эти корабли буквально в пепел, но смог поразить и в прямом смысле обездвижить значительную часть сил соперника. После сильнейшего электрического импульса тысячи вражеских кораблей застыли недвижимо в шоковом состоянии. Нельзя было упускать момент, и мы стали резко наращивать темп атаки, уничтожая всех обездвиженных противников. После, распределяя боевые действия на три фланга, центральный из которых был самым большим, битва продолжилась уже в обычном темпе.

Выровняв шансы, наша атака стала затягиваться, с постепенным перетягиванием инициативы то в одну, то в другую сторону. Если с нашими маневрами от врат в пояс астероидов и обратно мы справились за пять дней, то сейчас мы застряли на два месяца. Постоянно восстанавливая боевые единицы с обеих сторон, бой затянулся, утопая в бесконечном цикле смертей и возрождений.

За это время нам удалось восстановить пару наших артиллерийских корветов, которые получили наименьшие повреждения из четырех уничтоженных. Они работали едва ли на половину своей мощности, но это уже было что-то. Время играло против нас: чем дольше мы затягивали, тем больше становилось сил у противника. Нужно было срочно придумывать новый план прямо здесь и сейчас. К счастью, мы смогли уничтожить еще пять авианосцев-носителей, которые перерабатывались нашим роем.

Нам хватило этого самого времени, чтобы досконально изучить врага и его основные боевые единицы. После последних, тяжелых столкновений, когда мы едва сдерживали их натиск, стало ясно – нужно найти способ перехитрить противника. Королева, с присущей ей неутомимостью и гениальностью, лично исследовала обломки этих некогда грозных кораблей, изуродованных плазмой и испепеленных взрывами. Она выявила критически важную особенность, скрытую за внешней угрозой – колонии "тараканов" передают команды своим воинам посредством сложной волновой связи, отдаленно напоминающей радиосигналы, только намного примитивнее и организованнее. Перехватывая и дешифруя эти сигналы, буквально оживляя погибших врагов и беря их под свой контроль, она обнаружила, что в сердце вражеской армады скрывается флагман, своего рода материнский улей, отдающий все приказы и координирующий действия всей армии. Уничтожив его, мы сможем нейтрализовать всю армию одним ударом, погрузив их в хаос и дезориентацию. Это был дерзкий, но потенциально решающий план.

Поиск корабля-командира взяли на себя близнецы, Адам и Лилит. Их синергия и уникальные аналитические способности позволяли им видеть то, что ускользало от моего внимания. Они изучали поле боя, просматривая все возможные тактические маневры противника, в которых будто не было смысла, анализировали траектории движения и плотность огня, стремясь разгадать закономерности в их хаотичных, на первый взгляд, действиях. После долгих часов работы они пришли к выводу, что наиболее тщательно охраняемый авианосец врага, окруженный плотным кольцом эскорта, скорее всего, и станет целью – флагманом. Устранив его, мы можем покончить со всей армией и предотвратить неминуемую катастрофу, конечно, если это не очередная ловушка. Однако эти корабли, словно солдаты-клоны, практически неотличимы друг от друга, ни по размерам, ни по вооружению. Необходимо было определить, вокруг какого из них концентрируются основные силы, какое судно является центром этой смертоносной паутины, что в хаосе сражения представляло собой непростую, почти невыполнимую задачу. Каждая ошибка могла стать последней.

Глава 26: Конец Битвы

В пылу битвы близнецы заметили два вражеских авианосца, вокруг которых яростно оборонялись. Рой истребителей явно старался уберечь именно эти два корабля, находившихся ближе к центру построения. Выбрать один из них было сложно — любой мог оказаться главнокомандующим кораблём роя.

Добраться до них было крайне проблематично: истребители неприятеля — глупые, жадные до убийства твари с бронированными брюхами — кружили вокруг авианосцев, словно живой щит из плоти и хитина. Они бросались на плазменные залпы, разрываясь в кровавых вспышках биомассы, но их было слишком много. На каждый сбитый корабль из глубин космоса выползали десятки новых — примитивных, но невероятно живучих. Их истребители напоминали гигантских тараканов с вырванными глазами, слепо кидающихся в атаку. Они не уворачивались, не отступали — только грызли, рвали, заползали в пробоины наших кораблей и выедали внутренности.

Я принял решение сгруппировать наши силы, ослабив два фронта из трёх, чтобы одним мощным ударом закончить этот затянувшийся на месяцы бой. Наши истребители — изящные, стремительные, с переливающимися синевой плазмы на маленьких крылышках — были куда совершеннее. Они резали врага точными выстрелами, уворачивались от таранных атак, но… их было меньше. И с каждой минутой — ещё меньше. Гадать, какой из двух авианосцев — цель, не было ни времени, ни смысла. Наш рой постепенно начал уступать вражескому: мы теряли позиции и корабли, не успевая восполнять потери биомассы так же эффективно, как противник.

Собрав все фрегаты и корветы, а также прикрытие из полутора тысяч жуков-истребителей, мы бросили этот единый кулак в атаку на правый от нас авианосец. Космос вокруг него уже кишел вражеским роем — тупые, но бесчисленные и беспощадные сбивались в плотные стаи, как мясные кометы, летящие навстречу нашей армаде.

И началось.

Наши истребители — быстрые, как иглы, — врезались в первые ряды, рассекая хитин плазменными выстрелами. Взрывы биомассы разрывали тьму, превращая тараканов в кровавую кашу. Но их было слишком много. Они лезли напролом, цепляясь клешнями за корпуса, выгрызая двигатели, заползая в орудийные порты корветов и фрегатов. Наши жуки отстреливались, рвали врага на куски турельными очередями, но… их просто затапливали волнами мяса.

Их истребители — грубые, уродливые, — неслись на таран, не пытаясь уворачиваться. Они взрывались, осыпая наши корабли кислотой, разъедающей обшивку, стреляли своими орудиями с плазмой. Их трупы, разорванные на куски, всё ещё шевелились, цепляясь за нас, замедляя движение. Наипротивнейшее зрелище... Ужасы войны между двумя разумными роями.

Бесконечные залпы плазмы, потери множества наших кораблей — даже корветов и фрегатов… Вражеские туши намертво впивались в наши борта, превращая корабли в гигантские ульи из извивающихся тел. Противник не медлил и отправил свои группировки к нашим авианосцам, буквально вгрызаясь в их хитиновую обшивку пробивая защиту залпами плазмы. Слышался скрежет челюстей, треск ломающихся пластин, вопли гибнущих жуков…

Оставалось лишь надеяться, что мы сделали правильный выбор…

Но увы... Мы просчитались. Когда наш последний корвет выпустил смертоносный заряд по вражескому носителю, его оболочка разорвалась, выплеснув в вакуум клубящиеся внутренности. На секунду мне показалось — мы победили. Но из развороченных трюмов хлынули новые волны тараканьих истребителей, словно рана породила свежих паразитов. А наши силы... Наши силы таяли на глазах. Из полутора тысяч жуков остались жалкие крохи — тридцать, может сорок израненных, едва державшихся в строю.