Король призраков
Шрифт:
— Пойдём, найдём твою мать.
Хотя я точно знал, где она.
Поднимаясь по винтовой лестнице в коридоре, я вышел на балкон. Она стояла там, глядя на восточное поле, покрытое цветущими дикими цветами. Малкус родился в разгар весны, и теперь всё вокруг Виднолека было окружено ярким ковром цветов.
Недалеко стояли Пулло и Станос, замерев в стойке. Станос был одним из новых членов Элитных. После нашего возвращения и потерь в пути нам пришлось набирать новобранцев. Станос был высокомерным и молодым. Я поручил Пулло обучать его, надеясь, что новая цель поможет ему справиться с
Хотя я не был уверен, что погружение в вино и женщин — лучшее лекарство для Пулло, это было лучше, чем видеть, как он каждую ночь погружается в одиночное чувство вины. Именно так Кеффа описывала его состояние после нашего возвращения в Нaкт Мир. Он винил себя за то, что не распознал предателя в наших рядах.
Я сказал ему, что вина лежит только на мне. Но он отверг мои слова, отказываясь принять моё извинение, утверждая, что это не моя вина, что зло пустило корни там, где ему не место. Я ответил, что это не его вина тоже. Вскоре после этого появились новобранцы, и Пулло, наконец, начал выходить из глубокого траура.
Я кивнул Пулло и Станосу, проходя мимо них. Они стояли достаточно близко, чтобы отразить угрозу, но оставляли нам необходимую уединённость.
Когда мы покидали Валла Локкир, начав путь по исцелению фейри, страдающих от чумы, Пулло взял на себя роль защитника новой королевы Нортгалла. Он не спрашивал, а просто стал её охранником. Затем привлёк к этому делу своего нового друга Станоса. Я лишь одобрительно кивнул. Все Элитные были так же преданы своей королеве, как и мне. Их верность согревала мою душу.
— Я знал, что найду тебя здесь, — сказал я, подходя к ней.
Её взгляд мгновенно устремился к сыну, улыбка заиграла на её губах.
— Дай мне его.
Увидев мать, Малкус начал размахивать руками, пытаясь дотянуться до неё. Я улыбнулся, прекрасно зная это чувство. Я передал его ей и обнял их обоих, прижав к себе.
Она плотнее завернула его в одеяло и прижала к себе, его рот начал открываться, словно наступило время кормления.
— Неужели он уже снова голоден?
— Поверь, он может. Он ест, как маленький монстр.
— Как дракон, — поправила она.
Но Малкус, казалось, был доволен, просто глядя на свою прекрасную мать с обожанием в своих тёмно-фиолетовых глазах. Я посмотрел на цветущее поле, где лёгкий ветерок нежно колыхал высокие цветы.
— Я рад, что ты захотела приехать сюда, — сказал я. — Я не был уверен, что ты захочешь вернуться.
— Я не хотела, чтобы моя последняя память об этом месте была такой, — ответила она.
Она качала Малкуса, пока тот сжимал её палец своей крепкой маленькой рукой. Кажется, он всегда тянулся к чему-то. Мне придётся быть внимательным, когда он подрастёт.
— Я тоже не хотел, — мягко согласился я, целуя её волосы.
— Это было убежище и дом твоей матери. Я хотела, чтобы её дух остался здесь.
Я позаботился о том, чтобы все следы вейтов и Феррина были тщательно убраны до нашего приезда. Я также нанял новых слуг, и они привели замок в порядок, вычистив и отмыв его до блеска. Новое постельное бельё, портьеры и ковры
восстановили былую красоту.Но всё же я опасался, что энергия зла, царившая здесь прежде, могла остаться. Когда Драк доставил нас сюда в первый день, я ждал, почувствует ли Уна что-то. Но она лишь с радостью посмотрела на меня, прежде чем поприветствовать улыбающуюся домоправительницу, древесную фейри, которая жила на пограничных землях и с радостью приняла предложение управлять домом для королевы-лунной фейри.
Моя жена настояла, чтобы в Виднолеке вместе трудились и светлые, и тёмные фейри, живя в гармонии. Она сказала, что хочет показать миру, что мы можем быть счастливы вместе. И пока что она была права.
Мы быстро поняли, что она не сможет исцелить каждого больного чумой поодиночке. Тогда она наполнила лунные сосуды — те самые дорогие целебные инструменты, созданные в Иссосе, — своей исцеляющей энергией. Затем мы отправили Элитных по всем деревням Лумерии, чтобы доставить исцеляющие шары.
Эта задача отняла у неё много сил, но она могла отдохнуть и восстановиться в Нaкт Мире. Дни она проводила, наполняя сосуды, а вечера — гуляя со мной по лесу Эшер. Пока однажды ночью, под лунным светом, положив руку на свой округлившийся живот, она не сказала:
— Пора ехать в Виднолек. Наш ребёнок скоро появится на свет.
Малкус снова гукнул, когда я заглянул через плечо его матери.
— Он счастливый ребёнок.
— Конечно, счастливый, — сказала она, целуя его между двумя маленькими бугорками на лбу. — Он окружён любовью и знает это.
— Он будет безнадёжно избалован. Кеффа и даже Сорин не могут перестать носить его на руках.
— Все Элитные не могут. — Уна рассмеялась. — Не говоря уже о Хаве.
— Хава, — вздохнул я. — Боги, спасите нас. Мне кажется, она одержима.
Она вновь засмеялась.
— Посмотри на него. Можно ли её винить? Он такой красивый. Правда ведь? — она посмотрела на маленький свёрток. — Думаю, она хочет такого же.
— Хава? — я попытался представить это. — У неё даже спутника нет.
Уна приподняла бровь:
— Но она на кого-то положила глаз.
— На кого? — спросил я, пытаясь вспомнить, видел ли её с кем-нибудь.
— На Кеффу, — улыбнулась она.
— Нет, — я засмеялся. — Это невозможно.
— Посмотри, как она на него смотрит. А я видела, как и Кеффа бросал на неё долгие взгляды.
Кеффа заботился о Хаве с того момента, как Феррин ударил её. Я думал, это всего лишь его природное стремление защищать. Возможно, я ошибался.
— Это было бы хорошо для него, — признал я.
— И для неё, — добавила Уна. — Мне кажется, поля внизу станут прекрасным местом для церемонии, — сказала она, указывая пальцем, который Малкус только что отпустил, его глаза сонно моргали. — Там, на закате, будет идеально. О, смотри, эта маленькая синяя птичка дразнит Дракмира.
Она засмеялась.
Драк поселился на пурпурных полях, кажется, не желая покидать Уну с тех пор, как случился инцидент с Феррином. Я улыбнулся, глядя на птичку, порхающую вокруг его головы. Драк тяжело выдохнул, а крошечное создание резко нырнуло вниз и клюнуло его в нос. Он предостерегающе зарычал.