Король-Уголь

Теперь же, осознав все происшедшее, шахтеры были вне себя от гнева. Они грозили кулаками и без боязни громко ругали служащих и охранников, стоявших кучкой на крыльце конторы. Кое-кто в толпе взывал к мести.

Хал мигом оценил всю опасность создавшегося положения как человек, на глазах которого прогорает бикфордов шнур. Да, сейчас, больше, чем когда-либо, эта многоязычная толпа нуждается в руководстве — в разумном, хладнокровном, инициативном руководстве.

Люди уже заметили появление Хала, и вся толпа поднялась, как прибой, и ринулась ему навстречу. Его окружили с воплями: «Мы лишились своих представителей, но у нас еще остался Джо Смит! Джо Смит! Да здравствует Джо Смит! Пусть охранники только осмелятся подойти к нашему Джо!» Забастовщики махали шапками, они тянулись к нему, чтобы поднять его себе на плечи: пусть, мол, все видят нашего Джо!

Толпа требовала, чтобы он что-нибудь сказал. Хал двинулся к крыльцу ближайшего дома, а за ним следом, уцепившись за его куртку, шел Эдуард. Беднягу совсем затолкали. Ему пришлось пожертвовать своей гордой осанкой, лишь бы не расставаться с младшим братом. Когда Хал уже поднимался по ступенькам, Эдуард сделал последнюю отчаянную попытку образумить его. Он крикнул прямо в ухо Халу:

— Постой! Минуточку, погоди! Ты хочешь говорить с этой толпой?

— Ну да. Ведь иначе вспыхнут беспорядки… Неужели ты не понимаешь?

— Тебя убьют — ты лезешь под пули! Ты сам их втравишь в потасовку. Сколько из-за тебя перестреляют этих несчастных! Хал, опомнись, ведь Компания привезла охранников. Они вооружены, а твои рабочие с голыми руками.

— Именно поэтому я должен с ними говорить.

Напряжение росло. Старший брат судорожно удерживал младшего; младший пытался высвободиться, а вся толпа в один голос кричала:

— Говори, Джо! Говори, Джо! Дайте слово нашему Джо!

Кое-кто из людей, находившихся около Хала, начинал сердиться на этого незнакомца, пытавшегося увести их избранника. Им уже не терпелось вмешаться в это дело. Поэтому Эдуарду пришлось, наконец, отступить, а юный трибун взошел на крыльцо и очутился лицом к лицу с толпой.

14

Хал поднял руки, требуя тишины.

— Ребята, — громко сказал он, — они похитили наших делегатов. Они думают, что таким образом покончат со стачкой. Но они просчитались — и скоро в этом убедятся!

— Да, да… Правильно, Джо! — загудели десятки голосов.

— Они забывают, что у нас есть профсоюз. Да здравствует профсоюз Северной Долины!

— Ура! Ура! — И эхо подхватило этот крик.

— Да здравствует профсоюз, который поддержит нас, — Объединенный союз углекопов Америки! Ура!

Снова и снова раздавались возгласы:

— Ура союзу! Объединенному союзу углекопов — ура!

Высокий шахтер — американец Феррис — стоял в передних рядах толпы, и его бас напоминал Халу фабричную сирену.

— Друзья, — продолжал Хал, когда шум улегся, — подумайте хорошенько: ведь я предупреждал, что они сделают все, чтобы спровоцировать вас на беспорядки. Всеми силами они добиваются, чтобы вы полезли в драку — это им на руку. Они воспользуются этим и разгромят наш профсоюз. Ни на минуту не забывайте: если им только удастся толкнуть вас на беспорядки, они уничтожат профсоюз, в ведь он — наша единственная надежда.

Снова послышались крики: «Да здравствует союз!» Хал позволил шахтерам досыта накричаться на своих двадцати языках.

— Друзья, — наконец сказал он, — они вывезли всю нашу делегатскую группу: точно так могут поступить и со мной…

— Нет, нет! Не дадим… не посмеют! — зашумела толпа.

Феррис просто ревел от ярости:

— Пусть только попробуют. Мы их сожжем, негодяев!

— Но у них есть полная возможность убрать меня, — твердо сказал Хал. — Вы отлично знаете, что сила на их стороне. Они могут вызвать шерифа, привезти сюда, если понадобится, солдат. Силой нам ничего с ними не поделать. Если они захотят, то выбросят из поселка всех до единого — мужчин, женщин, детей! Но мы должны совершенно ясно понять, что даже это не сокрушит нашего профсоюза. Не повредит это и «большому союзу», который будет поддерживать нас. Только нам надо не сдаваться! В конце концов мы заставим их принять нас обратно на работу.

Некоторые из друзей Хала поняли, что именно он старается объяснить рабочим, и поддержали его:

— Не лезть в драку! Не допускать провокаций! Бороться за профсоюз!

А Хал продолжал последовательно внушать все это людям, Компания может выгнать их, но «большой союз», объединяющий четыреста пятьдесят тысяч горняков, накормит их и призовет всех горняков области поддержать стачку. Тогда шахтовладельцы, надеявшиеся запугать их и взять измором, убедятся, что шахты стоят заброшенные. В итоге они будут вынуждены пойти на уступки, и тактика солидарности восторжествует.

Так говорил Хал, припоминая все, чему его учил Олсен, и пуская все это теперь в ход. Он видел, как надежда снова озаряет лица, рассеивая злобу и негодование.

— Теперь, друзья, — сказал он, — я пойду говорить за вас с управляющим. Так как они изгнали остальных, мне одному придется представлять весь комитет.

Опять фабричной сиреной прогудел бас Ферриса:

— Вот это парень! Молодчина Джо Смит!

— Итак, мы договорились. Теперь слушайте внимательно, что я вам скажу. Я поговорю с управляющим, а затем поеду в Педро, куда нынче утром должны были прибыть несколько руководителей Объединенного союза углекопов. Я доложу им про положение в Северной Долине и попрошу их поддержать вас. Хотите вы этого?

— Да, да, именно этого они хотят. «Да здравствует Объединенный союз!»

— Отлично. Я сделаю для вас все, что в моих силах, и постараюсь каким-нибудь способом оповестить вас о моих переговорах. А вы держитесь крепко. Хозяева будут лгать вам, они постараются одурачить вас. К вам будут засылать шпионов и провокаторов. Но вы должны стоять непоколебимо и ждать помощи «большого союза».

Хал смотрел на бушующую толпу. Он успел разглядеть несколько обращенных к нему лиц. Эти измученные, изможденные трудом лица подняты к нему с мольбой, и каждое из них по-своему повествует о своей собственной судьбе, полной лишений и неудач. Но все эти лица преобразились и сияют тем чудесным внутренним светом, который он впервые заметил накануне вечером. Этот свет было угас на мгновение, но снова засиял. Теперь он уже никогда не потухнет в сердцах этих людей, потому, что они познали его могущество. Никогда еще за всю свою жизнь не бывал Хал так растроган, как сейчас, когда энтузиазм на его глазах охватил толпу. Как это прекрасно и в то же время грозно!

Хал взглянул на своего брата, надеясь, что того тоже растрогала эта сцена. Но на лице брата было видно только одно: что он рад такому повороту дел. Значит, теперь Хал покинет этот поселок!

Снова Хал обернулся к шахтерам. После того как он поглядел на Эдуарда, ему стало еще больше жаль этих людей. Эдуард был воплощением враждебной силы, той равнодушной неумолимой силы, которая собиралась раздавить их. И тут Хала внезапно охватило тягостное предчувствие: он понял, что эти люди могут потерпеть поражение. Хал представил себе, каково будет, если они лишатся руководителей. Они застынут в ожидании, потому что снова даст себя знать многолетняя привычка к повиновению. Тысячи страхов будут осаждать их, они станут жертвой тысячи слухов — этих диких зверей, выпущенных на них лукавым врагом. Они будут терзаться мучительной тревогой не только за себя, но и за своих жен и детей, — так терзался Хал при мысли об одном близком человеке в Уэстерн-Сити, которому доктора велели избегать всех волнений.

Если они устоят, если выполнят все, что требует их вождь, им предстоит выселение из домов и холод наступающей зимы, их ожидает голод, черные списки. А он — что будет делать он? Каких благ рискует лишиться он? Поговорит за них с управляющим, затем передаст их под опеку «большого союза» и вернется к своей обычной жизни, беззаботной и веселой. Опять жареные на вертеле бифштексы и горячие булочки в безукоризненно обставленном клубе, где, обслуживая его, бесшумно двигаются лакеи. Танцы в Загородном клубе с одетыми в тюль и шелка восхитительными благоухающими созданиями, которые расточают нежные улыбки. Кажется, очень просто, но нет… Он может назвать это своим долгом по отношению к отцу и брату, но о душе он всегда будет помнить, что это измена людям. Сам дьявол ведет его на высокую гору и показывает ему все царства мира…