Король улицы: из фавелы вдоль Латинской Америки

–Мне нужен 32-й. Срочно!

Ребята, которые были с ним знакомы еще со времен жития на улице, отвели его в «правильное место». Пахан научил пользоваться оружием.

– Я его убью, – мрачно повторял Эмерсон, бешено вращая глазами и сжимая рукоятку револьвера. Внезапно его низменные инстинкты взяли верх над воспитанием и самоконтролем. Впрочем, действовал он вполне логично: потянув за ниточки, он раскрыл местонахождение Марсело. Оказывается, тот лечился в клинике городка Ачибайя, что находится в 50 километрах от центра Сан-Пауло.

Не долго думая, он отправился туда, предварительно засунув 32-й за пояс заправским движением бывалого маччо. Он сразу же нашел клинику, но обслуживающий персонал наотрез отказался свести его с воришкой – это, видите ли, нарушает права пациента.

Однако Эмерсон был непреклонен. Он отправился в местную полицию – может быть она менее коррумпирована, чем полиция Сан-Пауло? И, правда, полицейский проникся проблемой парня – как это клиника не хочет давать данные подопечного? А если он преступник? И уже с подмогой полицейского Эмерсон отправился туда в очередной раз.

Но напрасно его воображение рисовало сцены мести: Марсело за это время исчез. Его переправили в какое-то другое, более надежное место, и никакая полиция не могла теперь до него добраться. Так умерла последняя надежда вернуть свою любимую.

Санта-Круз де-ла Сьерра и арабская сказка

Его звали Мигель. Эмерсона предупреждали: не доверяй этим аргентинцам-воришкам, особенно в свете своей последней истории. Но жизнь без доверия теряла для парня весь смысл, несмотря на то, что боль от недавнего предательства до сих пор бередила его душу, а пальцы безумно скучали по телу любимой.

Мигель ворвался в его жизнь, как глоток чистого воздуха. Он мастерил поделки, превращая обычный металл или любой другой материал, в человеческие фигурки, животных и украшения – все, что рисовала его буйная фантазия, и продавал их прямо на улице. Теперь Эмерсон делил с ним свою крохотную комнатку, в ответ же аргентинец учил его бесчисленным приемам своего мастерства.

– А почему бы нам не проехаться вдоль Латинской Америки, – заявил как-то Мигель, и Эмерсон тут же удивился, как это он сам до сих пор не додумался до этой идеи. – Терять тебе особо нечего, искусством ручной работы ты теперь владеешь в совершенстве. Вдвоем не пропадем!

Слушая своего нового друга, действительно все казалось так просто, что Эмерсон не сомневался: вместе они не только не пропадут, но еще и отлично развлекутся. Карьера музыканта ему больше не грозила, а значит и никакого смысла в его дальнейшем пребывании на родине не имелось.

Он подал документы на заграничный паспорт, собрал свои нехитрые пожитки, накупил материала для будущих изделий, и вот «поезд смерти» их уже нес в боливийский город Санта-Круз де-ла Сьерра через приграничный городок Корумб'a.

Два дня они ехали, наблюдая, как меняются пейзажи страны. Спали они прямо на полу – какой смысл тратить деньги на первый класс, когда даже такой обычный процесс, как сон, можно превратить в приключение. Рядом с ними ехала всевозможная живность: курицы, петухи, козы – каждое семейство со своим нехитрым хозяйством. Но поездом смерти тот был прозван за то, что никто не мог знать наверняка, чем закончится путешествие: этот вид транспорта был облюбован как местными наркобаронами, так и полицией, охотящейся за ними. Возможность приехать в пункт назначения равнялась возможности застрять где-то по дороге.

Но им повезло, и, наконец, они прибыли в Боливии. Женщины здесь еще имели традицию ходить в длинных платьях. В них же они присаживались вдоль проходящей дороги, справляя свои малые и большие нужды. Мужчины от них не отставали. Эмерсон, взирая на все эти откровения, подумал, что когда иностранцы говорят о «нецевилизованной» Бразилии с голыми индейцами, то, наверное, имеют в виду Боливию.

Хотя боливийцы – тоже индейцы, но индейцы «воспитанные». Получается парадокс: дикие индейцы, то есть те, которые смогли выжить после кровопролитных колонизаций на территории Латинской Америки и сохранили за собой право на собственный образ жизни, являются более продвинутыми, чем эти, «цивилизованные».

Они не справляют свою нужду вдоль дорог или в речках, как многие кабоклы* (смесь белых с индейцами, живущие на домах-плотах). В их хижинах просторно и чисто, они обладают знаниями традиционными и мистическими, умеют исцелять болезни, не прибегая к помощи таблеток, предохраняются натуральными способами и не плодят без счету детей: пока младший не подрастет, не зачинают еще одного.

Конец ознакомительного фрагмента.