Королев: факты и мифы

14 июня 1956 года Королев принимает решение по компоновке ракеты под спутник. Для спутника «семерку» требовалось немного переделать: изменить программу работы двигательной установки, снять радиоаппаратуру системы управления, сделать новый конус и тепловой экран, чтобы спутник не перегрелся при подъеме, отработать пружинный толкатель, который сбросит в нужный момент конус головного обтекателя, и другой пневматический толкатель, который отделит спутник от ракеты.

Но как все это делать, когда отделять-то еще нечего! Успеют ли сделать сам спутник? То, что и ракеты еще фактически нет, вернее, она есть, но еще не летала, Королева как-то не беспокоило. Ракета будет. Тут он ни от кого не зависит, тут все решает он и его люди. В июле 1956 года Сергей Павлович утверждает эскизный проект спутника с массой примерно 1400 килограммов – нечто условное, абстрактное, заранее предрасположенное ко многим изменениям. Документ подписали: Королев – Главный конструктор, Тихонравов – главный консультант, Бушуев – заместитель Главного по проектированию, Охапкин – заместитель Главного по конструированию, Воскресенский – заместитель Главного по испытаниям.

Келдыш успокаивал Королева: академия не подведет. 14 сентября он пригласил Сергея Павловича на заседание президиума, на котором сам сделал доклад. Многие члены президиума впервые услышали о спутнике – радиопередатчик, а потом собака, фотографии невидимой стороны Луны – все это звучало как сказка. В конце своего доклада Мстислав Всеволодович опять стал успокаивать ракетчиков (а, может быть, и себя?):

– У нас было некоторое отставание по целому ряду работ в Академии наук и сейчас имеется отставание. Мы должны были сдать еще в августе габариты аппаратуры и привязку ее к ракете... Очень напряженное у нас положение с созданием макетов ряда приборов, которые мы должны дать в октябре для установки на модели спутника... Надеемся, что по большинству приборов мы дадим макеты в октябре, а по остальным – в ноябре... Мы хотим, чтобы наш спутник вылетел раньше, чем американский...

Если бы знал Келдыш, как хочет этого Королев! Его просто ужас охватывал, когда он представлял себе, что «американы» 172 его обгонят. Он и думать об этом не хотел!

Через десять дней, готовя тезисы доклада по спутнику, Королев писал: «Несомненно, что мы вступаем в новую область работы по ракетной технике, связанную с созданием летательных машин... Создание этого эскизного проекта не является случайностью, а подготовлено всей предыдущей работой организаций, занимающихся разработкой ракет дальнего действия...

172

Словечко, изобретенное Сергеем Павловичем.

В итоге тщательной проработки плана исследовательских работ, проводимых на спутнике, в Комиссии Академии наук под председательством М.В. Келдыша было установлено, что нельзя ограничиться одним вариантом спутника, и приняты три варианта, отличающиеся составом аппаратуры...».

Еще через три дня научно-технический совет НИИ-88, выслушав доклад Королева, одобряет экскизный проект. Королев еще надеется, что академические институты не подведут его, ведь Келдыш обещал сдать макеты в октябре-ноябре. Но вот проходит октябрь, наступает ноябрь, а всех макетов нет, и когда они будут, никто сказать не может. Королев вязнет в сроках, барахтается в них, они засасывают его, как великая грязь Кап.Яра. Подлипки-Кап.Яр-Тюратам-Молотовск (там идут завершающие испытания морской ракеты) – по этому четырехугольнику беспрерывно перемещается Королев, занимаясь сразу десятками разных дел, из которых главной заботой остается спутник и «семерка». Впрочем, для него они неразделимы...

Сейчас, наблюдая из дали времен все эти яростные метания Сергея Павловича, слушая донесенное пожелтевшими бумагами эхо его страстных споров, ясно видишь эту борьбу убежденного энтузиаста с сонной рутиной, с сотнями, быть может, и не плохих людей в общепринятом определении, но, прежде всяких искусственных спутников Земли обеспокоенных получением твердых гарантий будущего благополучия и сытости; ясно видишь, сколь велик личный вклад Королева в то, что страна наша стала родиной первого спутника и открыла новую эру человеческого прогресса.

В.М.Рябиков, В.П.Глушко, М.В.Келдыш

Делегаты VI Международного конгресса по астронавтике в Копенгагене в августе 1955 г.

Слева направо: астроном профессор МГУ Кирилл Огородников, механик профессор МГУ Леонид Седов и делегат из США Фредерик Дюрант-II

В Центре дальней космической связи

Слева направо: М.В.Келдыш, М.С.Рязанский, Т.Н.Бабакин, Н.С.Лидоренко

КОСМОС

57

Первый

великий шаг человечества состоит в том, чтобы вылететь за атмосферу и сделаться спутником Земли. Остальное сравнительно легко, вплоть до удаления от нашей Солнечной системы.Константин Циолковский

Не раз пробовал заводить Сергей Павлович Королев разговор с Михаилом Клавдиевичем Тихонравовым о спутнике, делился тревогами, комментировал сроки испытаний. Тихонравов кивал. Королев знал Тихонравова давно и понимал, что в организационных делах он ему не помощник. Придумать, посчитать, сравнить, проанализировать – тут Михаил Клавдиевич силен, а выбивать приборы из смежников – этого он не умел. Иногда Королеву даже казалось, что Тихонравов равнодушен к его заботам, во всяком случае для него было полной неожиданностью, когда где-то уже в ноябре, когда стало ясно, что полный комплект макетов приборов они вряд ли получат до Нового года, Тихонравов вдруг предложил:

– А если сделать спутник полегче и попроще? Килограммов на тридцать или легче?..

Королев сразу оценил это предложение: не расхолаживая «академические» институты, маленький простейший спутник можно было бы сделать своими силами, с минимальным количеством смежников. Собственно, для такого спутника ему нужен только Рязанский – с его радиоаппаратурой и Лидоренко – с источниками тока. Если Королев что-то решал, то уже не раскачивался, не примеривался, сразу начинал работу. В ПС – простейший спутник 173 – он поверил: прост, дешев, такой, если и гробанется на старте, – не жалко. Но главное – его можно было сделать быстро и обогнать «американов». Будущее покажет, что этот расчет Королева был абсолютно верен. Если бы он, доверившись успокоительным речам, позволил усыпить себя правительственным решением, снимавшим с него всякую ответственность за опоздание («ракета готова, а спутник – дело Келдыша...»), продолжал ждать приборов «Объекта-Д», т.е. придерживался указаний директивных органов и никакой инициативы не проявлял, Советский Союз не стал бы первооткрывателем космической эры. «Объект-Д», известный как третий советский искусственный спутник Земли, – «летающая лаборатория», – стартовал лишь 15 мая 1958 года, т.е. через три с половиной месяца после американского спутника «Эксплорер-1». И пусть этот спутник весил всего 14 килограммов – в сто раз меньше нашей «лаборатории», пусть бы вдоволь натешились над «американским апельсином» карикатуристы всего мира, никого бы не волновали его размеры, никто бы не вспоминал его вес, – он был бы первым и баста! Первым навсегда!

173

Через десять лет после старта спутника в «Правде» была опубликована статья, в которой ПС расшифровывался как «первый» спутник. Очевидно, определение «простейший», по мнению автора, умаляло его историческое значение.

Уже 25 ноября 1956 года, через несколько дней после разговора Королева с Тихонравовым, молодой конструктор Николай Александрович Кутыркин получает задание на проектирование простейшего спутника. Чуть позже тоже совсем не старому баллистику Георгию Михайловичу Гречко поручили рассчитать траекторию выведения ракетоносителя для обеспечения строго определенных параметров орбиты спутника. Гречко потом вспоминал:

– Большая счетная машина Академии наук только вводилась в строй. Считали «вручную» до четвертого знака, а нужно было, как минимум, до шестого-седьмого. Потом в Вычислительном центре Академии наук нам выделили несколько часов рабочего времени, но только ночью. Машина была «неопытная», часто хандрила, программы тогда набивались не на перфокартах, а на лентах. На случай внесения поправок каждый из нас таскал в кармане обыкновенный дырокол. Плюс ко всему машина работала на лампах – сильно грелась. Поэтому всеми возможными способами устраивали сквозняки. Если бы кто-то вошел тогда случайно в машинный зал, увидел бы посиневших от холода, со вздыбленными ветром волосами людей, которые, ко всему прочему, еще включили вентилятор. А на стене плакат: «Вентилятор – друг труда, пусть работает всегда!» Наше время, как правило, заканчивалось в три-четыре часа ночи. Сунув ленту с траекторией полета первого искусственного спутника Земли в авоську – в кармане она не помещалась, а портфелями еще не обзавелись, – мы отправлялись к себе в Подлипки. В электричке засыпали и были счастливы...

Работа шла полным ходом, с каждым днем ПС становился все более реальным, и теперь Королеву опять очень нужна поддержка сверху: очень важно, чтобы не заупрямились («раз уже принято решение, чего уж теперь переделывать...»), чтобы разрешили сделать этот упреждающий космический маневр. Как убедить? Задача осложнялась тем, что он лишился поддержки Келдыша: Мстислав Всеволодович был против ПС, и понять его можно. Ведь на всех собраниях и совещаниях, во время всех уговоров смежников Келдыш всегда упирал на то, что все они – соавторы абсолютно новаторской работы, что спутник будет первым в мире. А теперь получается, что он, Келдыш, всех обманул, что он трепач, несерьезный человек. Запустят ПС, выполнят, таким образом, обещание по МГГ и неизвестно, будут ли вообще запускать его, с таким трудом подготовленные, приборы, кому они станут нужны?..