Королева френдзоны
Шрифт:
Сколько времени для этого потребуется? Двадцать, как с Глебом? Или полгода, как было со Славой?
Федор, конечно, предложил ей странствия ради красного словца. Ему нужен дом, где о нем будут заботиться, где его будут ждать.
Но сам Федор не создан для домашней жизни. Он не хочет подстраиваться под чьи-то ожидания. Сейчас ему ударила блажь в голову. С чего-то он решил, что она – женщина его жизни и ему хочется быть с ней.
Но что потом? Они поженятся, скоро он заскучает и уедет куда-нибудь на край света, без нее, потому что она к кочевой жизни не приспособлена. Никогда
Она останется одна, с кошкой, и будет думать о том, не ввязался ли Федор в очередную передрягу и не признается ли он в любви экзотической красавице на ее языке.
Да, Федор – отличный парень. Отличный мужик, если быть точнее. Но у него тоже полно своих комплексов и тараканов. Тина это прекрасно чувствовала – поняла во время его короткой исповеди. Он решил, что в юности сделал большую ошибку. И теперь всю жизнь доказывает сам себе, что он – настоящий мужчина. Хоть и не такой, каким хотела видеть его семья.
Насколько он надежен? Совершенно неизвестно. Он шутник и балагур. И наверняка его спонтанное предложение было не более чем шуткой. А она обдумывает его всерьез, вот дурочка! Женщин у него наверняка была уйма. Может, он каждой делает предложение, прежде чем затащить ее в постель!
Тина остановилась и глубоко вздохнула. От звенящего, пьянящего восторга не осталось и следа. Она огляделась: оказывается, она обошла квартал по кругу и вернулась к своему дому. Во дворе было темно, горели окна, люди гуляли с собаками, фыркали бензином машины, автовладельцы ругались из-за места на парковке…
Завтра на работу. Завтра привычная жизнь.
Которую она может изменить в мгновение ока. Вдруг Федор говорил серьезно? Вдруг он и правда ее прекрасный принц, который взял и разбудил ее поцелуем и теперь готов увезти с собой и предложить ей весь мир?
Но в сказке не говорится, подошли ли принц и Спящая красавица друг другу характерами. И одинаковые ли у них жизненные установки.
Тина помотала головой и сжала губы.
Это в юности все легко и возможно, и любая мечта кажется реальной, а любовь – вечной. В юности ты всегда как будто немного пьян. Но ей уже почти тридцать. Конечно, и сейчас хочется романтики – кому ее не хочется! Но у нее работа, семья, обязательства. Она трезвомыслящая и осмотрительная женщина.
И все же…
Она вздохнула, приложила брелок к замку и вошла в подъезд. Надо скорей домой, покормить кошку и лечь спать. Утром безумие пройдет. Но осознавать это было печально.
Тина медленно поднималась по лестнице.
Опять лампочки не горят! Света уличного фонаря через окна в подъезде еле-еле хватало, чтобы освещать ступеньки.
Остался последний пролет до ее этажа. И тут впереди и выше, в голубоватом квадрате фонаря на лестничной площадке что-то пошевелилось.
Тина остановилась, вгляделась и ойкнула.
– Привет, – сказал Глеб. – Я тебя заждался. Час уже тут торчу.
Он сидел прямо на ступеньках, его глаза сверкали, на лице застыло странное выражение: решительное и какое-то трагичное.
Рядом, прямо на ступеньках, лежал роскошный букет белых роз.
– Привет, – растерянно отозвалась Тина. – Ты меня
ждешь?– Кого же еще… Ты на звонки не отвечаешь.
– Прости, звук отключила и забыла. Что за цветы?
– Это тебе.
– Мне?! По какому поводу? Ты никогда не дарил мне цветы просто так. Только на день рождения.
– Дурак был, вот и не дарил. Нужно было приносить тебе цветы каждый день. Или хотя бы раз в неделю.
Тина совсем растерялась.
– Слушай, Глеб, забыл, чему я тебя учила? Ульяне такой жест может не понравиться.
– Я сегодня расстался с Ульяной. Извинился и сказал, что у нас ничего не выйдет. Тина, нам нужно серьезно поговорить.
***
Пораженная до глубины души, Тина машинально преодолела последние две ступеньки и встала перед Глебом. Тот подвинулся и похлопал рукой, приглашая сесть рядом.
Тина подчинилась. Ее не держали ноги. Она поерзала, удобнее устраиваясь на холодном полу, и отстраннено подумала, что в подъезде у них не особо чисто и платье наверняка будет испорчено.
Глеб молчал. Она покосилась на его точеный профиль. Ее друг сидел, широко расставив колени, и сумрачно изучал подъездную стену, где было криво написано маркером «Колян – лох конченый».
– Расстался с Ульяной? – заторможено переспросила Тина. – Как так?
– А вот так, – Глеб криво усмехнулся.
– Но… ты же решил, что она твоя настоящая любовь? Твоя вторая половинка?
– Ошибся. Не первая моя ошибка и не последняя. И даже не главная в жизни. В этот раз я быстро прозрел. Сегодня встретился с Улей и все объяснил. Чего тянуть...
Голос у него был грустный-грустный. Он глубоко вздохнул и взлохматил шевелюру обеими руками.
Еще пару недель назад Тина была бы безумно счастлива услышать новость о расставании Глеба и Ули. Но сейчас она ее ни капли не порадовала.
Бедняга Глеб! Он не любит делать людям больно. Потом винит себя во всех грехах, переживает...
Теперь понятно, почему он заявился. Кому еще излить душу, как не самому близкому другу!
– Ты хочешь об этом поговорить? – с состраданием спросила Тина.
– А? – очнулся Глеб. – Да не особо. Я о другом хочу поговорить.
– А Ульяна как отреагировала?
– Плохо. Злилась. Даже поплакала. Хотя я старался быть деликатным. Сказал, что дело не в ней, дело во мне. Что она замечательная, и мне было с ней хорошо, но очень уж мы разные. Из разных поколений. Наши интересы и вкусы совершенно не совпадают.
– Ты на самом деле расстался с ней из-за этого?
Глеб повернул голову и пристально посмотрел на Тину.
– Мы с ней как будто на разных языках говорим. Поначалу у меня и правда сердце заходилось, когда я на нее смотрел. Думал: господи, какая милая девочка! Но через несколько встреч мне стало с ней... уныло. Да и она со мной как будто скучала. Так мне казалось... Я удивился, что она так расстроилась.
– Ты ранил ее самолюбие.
Теперь Тина испытывала жалость и к Уле.
– Ранил, конечно, – согласился Глеб. – Но Уля долго одна не останется. За ней многие ухлестывают. Вася-дизайнер, например. Постоянно в кабинет заскакивает, они мило щебечут, я сам видел. Конфетки ей таскает, шоколадки.