Королева Громбеларда

Кот остановился и сел, опустив хвост в лужу.

– Хорошо, - мурлыкнул он.
– Похоже, не Трибунал и не старейшины цехов теперь важнее всего... Что случилось, Глорм? Мы обменялись несколькими словами, а половина из них - сетования? Ты что, намерен постоянно мне выговаривать?

Разбойник присел на корточки, оперся локтями о бедра, сплетя пальцы.

– Не обижайся, Рбит. Несколько дней меня что-то тревожит. Так было, когда Рабисал убил Аяну. И тогда, в Лонде, помнишь? Насколько я знаю, ты тоже что-то чуял тогда, на Перевале Туманов... Может, это из-за Пера? Что-то скверное творится.

– Потому и ноешь?

– Потому, Рбит. Должен признаться, я и в самом деле не в настроении. Извини, если обидел.

– Да привык я уже, - сказал кот, обнажив клык, что на человеческом лице было бы кривой усмешкой.
– Ладно, друг мой. Если мы хотим заночевать под крышей - нужно идти.

Лошадник пользовался в Громбе большим уважением. Он лечил лошадей. Некое тайное, неизвестно откуда происходящее знание позволяло ему распознавать лошадиные недуги. Он пользовался множеством всевозможных мазей и микстур, применял припарки и сотни разных удивительных процедур чем более странными они были, тем большее уважение к нему внушали. По слухам, он вылечил немало коней. Глорм не сомневался, что так оно и было, однако к своему Гальватору скорее подпустил бы мясника, чем Лошадника.

Но так случилось, что недавно заболел Лошадник. К счастью, выздоровел, не исключено, что при помощи собственных же снадобий. Ну раз уж они могут поставить на ноги лошадь, то почему бы и не самого Лошадника?

Рбит же полностью был согласен с мнением Глорма, который считал, что причиной болезни стали вонючие испарения этих самых снадобий.

Небогатый Лошадник был человеком трудолюбивым, за которым ничего, кроме небольшой хижины в предместье, не было. Одевался он скромно, как мелкий торговец или ремесленник. Но мало кому было известно, что двухэтажный дом, расположенный, правда, довольно далеко от рынка в Громбе, принадлежит матери бедного Лошадника. Она жила в этом доме, а он взимал неслыханную плату с тех, кто снимал там комнаты, вполне разумную с его точки зрения, а именно такую, чтобы постояльцы не померли с голоду или же не пошли куда глаза глядят, лишь бы подальше от дома Лошадника.

На втором этаже дома никто не жил. Комнаты, к которым вела отдельная узкая лестница, всегда ждали особых гостей. Такова была дань, которую Лошадник платил Королю Тяжелых Гор.

Ну если не считать пары десятков никчемных тройных золотых слитков в год...

Хозяин лично обслуживал гостей, подавая на стол все новые блюда и напитки. Никто не узнал бы в этом энергичном, хорошо одетом человеке лошадиного знахаря из предместья. Он иначе разговаривал, иначе двигался, и не было на нем шапочки, скрывавшей удивительно густые, тронутые благородной сединой волосы.

Глорм ел и пил в меру своего аппетита; Рбит - по мере разума.

– Итак, - сказал Король Гор, расстегивая пояс и с некоторым сожалением поглядывая на остатки ужина, - повтори еще раз самое главное, Рбит. Я плохо слышал из-за треска за ушами. Больно вкусно было.

Кот, манеры которого были достойны его фамилии, отодвинул пустую миску, и, окунув усы в серебряную чарку с вином, посмотрел на хозяина. Тот встал из-за стола и пошел к двери, считая это чем-то само собой разумеющимся.

– Спор перешел в войну, - сказал ему в спину кот.
– Впрочем, сильно сомневаюсь, чтобы нам всерьез угрожали какие-то неприятности. Командиры гарнизонов по-прежнему требуют ограничить влияние Трибунала на войско. Урядники заявляют, что легионы без них словно слепые и могут патрулировать лишь городские улицы.

Из-за открытой двери послышалось журчание.

– Специальный посланник императора, - продолжал Рбит, - явно склоняется к доводам урядников и охотно расширил бы их влияние вместо того, чтобы ограничить. Князь-Представитель, напротив, утверждает, что у войска связаны руки, и оно не в силах что-либо предпринять, кроме рутинной патрульной службы. На самом деле Представителя только тяготят вездесущие шпионы Трибунала, которые все время давят на военных. Всплыла и история с теми, которых легионеры повесили без излишних церемоний - помнишь?

– Да, - басом из коридора откликнулся Глорм.

– Наместники Трибунала утверждают, что информация, которую они получали благодаря тем людям, была просто бесценна. Солдаты же указывают на злоупотребления всевозможных урядников, доносчиков и шпионов, которых наделяет полномочиями Трибунал. Это дает им запах власти. Война, Глорм. Но ничего не изменится, это точно. Они повраждуют неделю, а потом разъедутся: коменданты - в гарнизоны, Наместники - по кабинетам.

– А что с облавой?
– Глорм низко склонил голову, чтобы не задеть о косяк, и вошел в комнату.

– Ее не будет.

– Ясное дело, - кивнул Глорм.
– Но, похоже, в Рахгаре заместитель коменданта получил, как бы это сказать... гм... неофициальные указания.

– Очень может быть, - заметил Рбит.
– И тут, похоже, то же самое. Как войско, так и Трибунал усилили активность. Любой незначительный успех, Глорм, может стать серьезным аргументом в их споре и тотчас же будет известен в Громбе.

Глорм обошел вокруг стола.

– Где Арма?

– Скоро будет здесь. Может, ее что-то задержало? Нелегко иметь двух любовников, да еще и знакомых друг с другом.

– Не сомневаюсь.

Арма появилась тут же, словно в ответ на их мысли. Коту хватило одного взгляда, чтобы понять: ее задержало не что иное, как желание предстать перед Глормом красавицей. Розовое платье, на фоне которого ее светло-желтые волосы - несомненно, самые прекрасные волосы в Громбеларде, - казались еще более солнечными, чем обычно. Если бы ее лицо могло равняться красотой с волосами, Арма была бы прекраснейшей из всех, когда-либо ступавших по земле Шерера. Что ж... Большой рот и широко расставленные глаза портили это великолепие. У Армы была хорошая, может быть чуть излишне коренастая фигура, но туфли на высоких каблуках (дартанское изобретение, в Громбеларде известное до сих пор, возможно, лишь в кругах, приближенных ко двору Представителя), превосходно скрывали этот изъян. Но важнее было то, что Арма обладала большим, чувственным сердцем, и к своим товарищам с Гор относилась как к членам своей семьи. Казалось, она всегда излучала радушие среди друзей. Но при виде Глорма на ее лицо падала легкая, почти неуловимая тень.

Рбит мог бы сказать, что это: грусть о несбыточной мечте.

Глорм пожал девушке руку и широким жестом предложил сесть.

– Мы как раз говорим о твоих легионерах, - без лишних слов начал он.

Она тряхнула гривой волос и поведала ему, что знала.

– Я не знаю самого главного, - призналась она в завершение своего рассказа.
– Легионеры действительно хотят себя показать. Похоже, они планируют в Громбе какую-то операцию - но не знаю когда.

– Не много ты знаешь.

Девушка опустила голову.

– Послушай, Глорм, - заговорила она, - я делаю, что могу... Но не надо считать офицеров легиона дураками.
– Она вскинулась.
– Из тех двоих только один любит болтать. Может, найти третьего? Урядника?
– Если она надеялась, что разбойник возразит, то просчиталась.

– Найди, Арма.

Она отвела взгляд.

– Слишком рискованно, - заметил кот, демонстрируя достойную восхищения устойчивость к вину, которое, казалось, лакал без всякой меры.
– Положение у Армы весьма деликатное. Пойми, Глорм, я месяц прилагал все усилия, чтобы внедрить ее. Одна тень подозрения, и кто-то начнет выяснять, что это за двоюродная сестра советника Князя, а тогда все рухнет. Мой человек такую кучу золота берет за то, что рассказывает байки о своем с ней родстве... Да вот золото не заменит ему разума.