Королева Хакеров

– Но… Но… – руки Леночки быстро забегали по клавишам компьютера. – Я же… Как же… – компьютер произвел сделанные Леночкой вычисления. – Ой! До столкновения пятьдесят четыре секунды! – на глазах у Леночки навернулись слезы испуга.

Только, что закончилась пересменка, и кто-то из не успевших уйти диспетчеров заглянул к ней через плечо и охнул:

– Мама родная! Кто это там?

– О-о-один – Семнадцатый… – заикаясь, проговорила Леночка. – А-а-а встречный… Н-н-не знаю… – нижняя губа у Леночки оттопырилась. Молоденькая диспетчерша вот-вот готова была разреветься от бессилия.

– До столкновения тридцать секунд… – растерянно сказал свободный диспетчер за спиной Леночки.

В комнату вошла Ирина Леопольдовна и, поняв, что у терминала Лены Ромашкиной творится, что-то странное, подошла к ней. Почти мгновенно оценив ситуацию и не размышляя о том, что, почему и как она сорвала с головы Леночки наушник с микрофоном и крикнула:

– Семнадцатый! Семнадцатый! Семнадцатый, твою мать!!!

Семнадцатый молчал.

Глава девятая в которой все летит под откос и в тоже время становиться на свои места.

Александр Александрович молча смотрел вперед, прямо в яркое пекло прожектора, движущегося навстречу другого поезда. Поезд появился внезапно, как призрак. Он вынырнул из зияющей темноты и вспыхнул в конце тоннеля подобно сверхновой, мгновенно и неожиданно.

Александр Александрович знал, что тормозить бесполезно. Что на торможение уйдет слишком много времени. Да и встречный поезд, по всей видимости, не собирался тормозить. Он летел навстречу Александру Александровичу как комета в черном космосе подземелья. Столкновение было неизбежно.

О чем думал в эти мгновения Александр Александрович? О сотнях людей, которые ничего не подозревая, спокойно ехали в вагонах его поезда? О своей жене, умершей шесть лет назад от рака, так и не родив ему желанного наследника? О своих двадцати годах жизни, фактически проведенных под землей? Ни о чем таком Александр Александрович не думал. Он напряженно, до рези в глазах, всматривался вперед, туда где сиял прожектор встречного поезда, стараясь разглядеть человека управляющего его стремительным движением. Того человека, который так коварно и бездушно врывался в его сны, верхом на стальном змее поезда метро.

Встречный приближался. До него осталось несколько десятков метров. Свет прожекторов заполнил короткий отрезок бетонной трубы между поездами. Вот уже можно было в деталях разглядеть машиниста в кабине встречного поезда. Александр Александрович увидел, какого цвета у него глаза, как причесаны волосы, увидел напряженное лицо увидел капли пота выступившие на лубу. Александр Александрович увидел его и… Узнал. И ужаснулся.

И в ту самую тысячную долю секунды, когда страх серебряной бритвой пронзил его сознание, Александр Александрович рванул рычаг тормоза. Машинист встречного поезда тоже рванул рычаг тормоза. Но два состава, как два железных монстра, упираясь в сталь рельс мгновенно остановившимися колесами, как металлическими лапами, под громкое угрожающее шипение до отказа выжатых тормозов, продолжали нестись навстречу друг другу, как воинственный клич, издавая зловещий скрежет металла.

Первым столкнулись головные вагоны. Александр Александрович инстинктивно вскинул перед собой руки, как бы защищаясь от удара. Но как может противостоять слабый человек, зажатый в кабине из стекла и алюминия, мощи многотонных монстров сталкивающихся лбами? Тело Александра Александровича было мгновенно смято, скомкано и впрессовано в пластиковую переборку. Острые осколки стекла вспороли скулы и лоб, скальпируя череп, срезая с него желтые окровавленные лоскуты, выковыривая из глазниц глазные яблоки, похожие на шарики белого мармелада. Стойка, разделяющая две половинки лобового стекла сломалась пополам, согнулась внутрь и пронзив живот Александра Александровича, пробила переборку за его спиной и вышла в вагон поезда. А в вагонах, сотни людей, повалившиеся друг на друга, во время резкого торможения, кричали и матерились, но все это было ничто по сравнению с тем ужасом, который наступил дальше.

В снопах искр, лобовые вагоны столкнувшихся поездов поднялись на дыбы, как головки двух гусениц встретившихся на узкой тропинке, и встали, поперек тоннеля, застряв между рельсами и округлым верхом бетонной трубы. Следующие вагоны, разорвав сцепки, тоже вздыбились кверху под давлением многотонной силы инерции, а за ними и остальные… Два поезда стремились сложиться, как складной «метр» столяра, звено к звену. Но в бетонной трубе было слишком мало места.

Вагоны, слетая с рельс, падали кто влево, кто вправо, ударяясь о стены, в дрожащем свете электрических дуг, возникших в результате короткого замыкания. И в вагонах в это время творился сущий ад. Тела людей падали друг на друга в стремящихся встать на дыбы вагонах, как в наклонный колодец. Матери кричали, потеряв из виду свих детей.

Мужчины теряли голос от воплей ужаса. Кому-то насквозь, от виска до виска пробило голову, слетевшей с креплений металлической трубой.

Кого-то рассекло пополам сорвавшимся листом обшивки. Свежая дымящаяся кровь текла рекой, в бликах лихорадочно вспыхивающих ламп освещения. Земля пожирала людей, словно мстя за то, что когда-то они вспороли ее священное, материнское чрево.

Но самое странное было в том, что Александр Александрович видел все это. Видел, хотя знал, что сам доли секунд назад превратился в кровавое месиво из человеческой плоти, стекла пластика и железа. Он видел, как это произошло. Видел, как умирали люди. Слышал нестерпимый грохот, рев, скрежет коверкающегося метала.

Слышал треск электрических разрядов. Он чувствовал, как дышит сама смерть! И у смерти было электрическое дыхание.

– Семнадцатый! Семнадцатый! Семнадцатый, мать твою!

Александр Александрович очнулся. Поезд стоял посреди тоннеля перед запрещающим сигналом светофора. Прожектор освещал непроглядную мглу впереди. Светились огоньки ламп на пульте управления. Мигала лампочка экстренного вызова машиниста. Кто-то из пассажиров настойчиво добивался выяснить причину резкой остановки поезда.

Гудели приборы. Тикали реле. Александр Александрович сглотнул и почувствовал как сухо у него во рту.

– Семнадцатый! Семнадцатый!

Александр Александрович узнал сорвавшийся, испуганный голос главного диспетчера, Ирины Леопольдовны.

– Семнадцатый слушает, – устало сказал Александр Александрович в микрофон.

– Слушайте, семнадцатый! – истерически воскликнула Ирина Леопольдовна. – Александр Александрович, по вашей линии сейчас движется встречный по… – голос запнулся и Александр Александрович услышал, как в наступившей тишине кто-то с удивлением сказал:

– Анна Леопольдовна, а на экране ничего нет!

– …езд, – неуверенно закончила Ирина Леопольдовна.

– Ой! Смотрите! Человечек! – воскликнул тот же девичий голос.

– Семнадцатый, – облегченно сказала Ирина Леопольдовна. – У нас тут, похоже, неполадки с компьютером… Я переведу вас на запасной диспетчерский терминал.

– Семнадцатый, говорит Центральный, – раздался голос в динамике. На этот раз Александр Александрович не смог определить кто это.

«Наверное, кто-то из новеньких», – подумал он и сказал в микрофон: